Танцы на осколках

Брест со свистом втянул воздух, руки сжались в здоровые кулаки, кожа на костяшках натянулась и побелела. Некоторое время они буравили друг друга взглядами, не уступая. Лешик устало выдохнул и полез за вторым кувшином, теперь уже с вином. Брест медленно сел.

– Что все-таки произошло?
– донеслось из погреба вместе с бряканьем бутыли.

– Меня подставили, - угрюмо ответил наемник.

– Это я уже слышал, давай подробно.

– Меня нанял управляющий барона охранять рубин. Сутки я отдежурил, оставались еще сутки. В соседней комнате что-то грохнуло, затем пришел управляющий. Мы с ним поговорили, он вышел, а дальше я ничего не помню… Очухался чёрте где в лесу, шея не гнется, вся спина в кровь содрана - видимо тащили - и ещё нашел вот это, - Брест положил на стол серебристую иглу с обломанными черными перьями. – Запуталось в тканях робы.

Лешик вылез из погреба, поставил кувшин на стол, щедро плеснув себе в кружку, и аккуратно двумя пальцами взял иглу. Повертел, внимательно приглядываясь, даже понюхал и положил обратно на стол.

– Что скажешь? – спросил Брест.

Бывший воин предложил другу чарку с вином, Брест покачал головой. Лешик усмехнулся:

– Все еще не пьешь?

– Никогда это не любил, - поморщился наемник, - не люблю терять ясность.

Лешик пожал плечами и жадно отхлебнул, причмокивая:

– Воля твоя. Что касаемо иглы, то ничего сказать не могу. Намазана какой-то дрянью, перья вороньи похоже – обычный дротик для «духовки». Такой сделать каждый дурак сможет, а вот мазь дюже любопытная. Я сам в этих снадобьях не разбираюсь, но знаю одну бабку, которая ведает толк в них.

– Что за бабка? – тут же заинтересовался Брест.

– Тут недалеко есть одна деревня, около нее знахарка живет, с травами возится. Она тебе и расскажет, что за яд и откуда взялся, коли договоритесь.

– Спасибо, Лешик, - Брест кивнул. – Может еще что присоветуешь?

– Погоди, - поднял руки мужчина, - давай хоть не на пустой живот лясы точить.

Он не спеша поднялся и потопал к пузатой печи, стоящей посередине хаты. Пошарив внутри, вытащил котелок с теплой кашей, следом на свет появились мясо на сковороде и теплое молоко в крынке. Мужчина посмотрел на Бреста, прикинул про себя что-то и, вздохнув, опять полез в погреб.

Брест, почуяв запах еды, издал животом рев голодного волкодлака.

Чтобы как-то отвлечься от манящих запахов, наемник принялся разглядывать убранство. Хата была небольшая, но вместительная, в окнах вставлены стекла, а не бычьи пузыри, как у бедняков. На стене тихонько тикали часы, а два огонька от свечей едва подрагивали, тускло освещая хату. В уголке из-за печки выглядывало блюдечко с молоком, а рядом краюха хлеба – хозяева чтили домового.

Из-за крышки погреба показалась сначала лысина Лешика, поблескивая от горящей лампы, а потом и он сам с целым караваем и корзиной яблок. Захлопнув крышку ногой, хозяин подцепил мизинцем лампу и дотащил все до стола. Мужчины некоторое время ели молча. Брест поглощал еду со скоростью лесного пожара, а Лешик ел неторопливо, отщипывая понемногу хлеба.

– А ты неплохо живешь, друг: свечи, часы… - прочавкал наемник.

– Держу кабак в городе. Благо связи со стражниками еще со времен службы остались: они мне кой-какую защиту, а я им по дружбе новости. Иногда гуляют у меня, - прожевал хозяин, откидываясь от стола.

– Тут такое дело, Брест. – Лешик внезапно посерьезнел.
– Дела твои и так паршивые, оно понятно, да только они еще хуже, чем ты ведаешь. Рубин, вокруг которого все вертится, наш барон обещал передать в дар Храму Трех. Ты в этом городе недавно, а я тут осел уже больше пяти весен, и только последний год или два тут все успокоилось. Ты думаешь барон Гжевик в городе главный? Здесь давно уже всем заправляют тринники, священники церкви – вот у кого настоящая власть. И до того как барон не пошел на мировую с ними, здесь творилась настоящая резня. То тут, то там вспыхивали стычки стражников с Хранителями веры - так себя называют отряды церкви, которые решают, достаточно ли ты служишь Трем. На деле же они обычные головорезы, которые прикрываются святыми писаниями. Мир здесь очень хрупок, Брест, а если старый Гжевик не выполнит обещанного, то все может повернуться вспять.

Брест отодвинул тарелку и шумно выдохнул, стараясь не материться слишком громко. Дело приобретало все более скверный оборот.

– Вот такая вот загогулина. Что делать-то собираешься? – поинтересовался друг. – Аль мне уже вещички собирать, да переезжать отсюда?

– Нет, погоди тикать. Вообще-то я итак собирался найти этот камень и того гада, что меня подставил. Теперь же появилась еще одна весомая причина сделать это. – Брест поднялся. – Лешик, я не знаю, сколько это займет времени, но надо как-то потянуть кота за яйца, чтобы церковники раньше времени не устроили в городе балаган.

Лешик кивнул:

– Сделаю. Шепну кое-кому, что камень похитила нечисть. Это отвлечет на какое-то время и баронову стражу и хранителей, пусть за собственными тенями бегают.

– Поверят? – засомневался наемник.

– Не боись, доказательств подкинем обоим, - успокоил его друг.

– Добро. Так и сделаем. Пока ты отвлекаешь толпу, я верну этот чертов камень и эту паскуду, что устроила мне и городу такой «праздник». Еще пожалеет, что не пятном на портках у бати засохла.

Лешик молча смотрел на мужчину, возвышающегося над столом, как скала. Он скалой и был, сколько Лешик его помнил: высокий, могучий и упертый. После окончания последней войны с бельгетами, когда их пути разошлись, Лешик, как и многие их соратники, осел и завел семью, а Брест почему-то ушел со службы и подался в наемники. Бывший воин не знал, в чем там было дело, но он точно знал, что во время службы Брест наемников за людей не считал из-за их продажности, а теперь сам был одним из них.

– Послушай, друг, у меня еще остались старые доспехи и меч. С голой задницей много не навоюешь.

Брест замотал головой:

– Ты же разумеешь, что свое оружие не отдают. Да и доспехи твои мне маловаты будут.

– Бери, - махнул рукой хозяин, доливая себе вина. – На первое время хоть так, а оружие я себе еще добуду.

– Добро, - не стал скромничать Брест.

Лешик поднялся, добрел с лампой до сундука, согнав с него спящую кошку, и подсвечивая себе тусклой лампой, вытащил из него меч в ножнах, кирасу и наручи.

– Где-то были еще поножи, - бубнил про себя мужчина, роясь в темноте.

– Хорошо ты живешь, Лешик, ой, хорошо, расслабленно… - протянул наемник.

– Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб так и было, - не заметил иронии друг. – Сейчас не найду – темно. Ну, хоть с этим-то и то сподручнее будет, а?
– он махнул рукой на кучу добра.

Брест кивнул и поблагодарил бывшего соратника.

– Слушай, я передержусь у тебя до утра, с рассветом уйду.

– Добре, - крякнул Лешик, захлопывая сундук, - Тогда с утра как пойдешь, не буди.