Танец Опиума

— Заткнись, — огрызнулась Харуно, не поворачиваясь к Мей.

— Да брось, Саку, не обижайся, — Теруми закрыла кистью руки кран и подставила ладони под сушилку. — Признаюсь, я была уверена года три назад, что надолго ты не задержишься. Не потому, что никак не можешь определиться, а потому, что ты им не ровня. Пора бы это уже признать.

Сакура обернулась и зло посмотрела на девушку, которая, сложив свою сумку на мраморный выступ, доставала из неё пудру. Харуно упрямо молчала, пытаясь избежать открытого конфликта, но с места не дёргалась, бычась и наставляя потенциальные рога на своего оппонента.

— Думаешь, почему Итачи не стал за тебя бороться? Почему руки опустил и просто отдал тебя своему младшему братцу, так сказать, донашивать за собой? Саку, — шатенка оторвала нос от зеркала и с издёвкой глянула на дурнушку. — Может, ты и дурнушка семьи Учих, или учиховский грипп, как тебя любят именовать в низших кругах подчинения, но ты всего лишь простушка, которая даже не знает, как столовым сервизом пользоваться.

С этим приходилось соглашаться. Ведь Сакура мало что понимала во всех этих сервизах, но старалась не отчаиваться, когда не замечала подобного конфуза у других присутствующих круглого стола. Однако слова Мей отчего-то задели Харуно.

— Как бы тебя не натаскивали на все эти штучки, — продолжала Мей, — штучки настоящих аристократов, тебе никогда не прыгнуть выше своей головы. Давай смотреть правде в лицо — ты сирота. Брат, может, и старался тебя накормить, но практически никогда не уделял тебе много времени, работая на нескольких работах сразу, а ты тем временем… бегала по дворам, была изгоем даже в кругах странноватых детей. Ты была даже не в стороне ото всех: тебя вообще не было нигде, а потому вскоре ты засела дома: смотрела старенький, подержанный телевизор и находила утешение в рисовании. Сакура, тебя никогда толком не учили правильно держать столовые приборы. Ты до сих пор иногда путаешься и берёшь ложку неправильной хваткой, не говоря уже о столовом этикете…

Сакура отвела зелёные глаза в сторону и крепко сжала кулаки, сдерживая нарастающий гнев и злобу.

— Итачи с Саске поставили тебя на ноги, научили держаться и красноречиво выражаться перед толпой своих подчинённых. Ты выглядишь весьма и весьма величаво на общем фоне, который сглаживает все недостатки. Ведь, признай, ты иногда на каблуках спотыкаешься, в складках платья путаешься, нормально одеваться так и не научилась… Тебе никогда не прыгнуть выше своей головы и не встать в один ряд с Ближайшим Окружением, как некогда встала Микото рядом со своим мужем и его соратниками. Ведь даже Микото, некогда отпетая наркоманка, выросла в достаточно интеллигентной семье.

Мей вплотную приблизилась к Сакуре, находившейся и без того на взводе, и на ухо ей зашептала:

— Итачи выбрал Изуми, а не тебя, потому что она интеллигентная девушка, выросшая в окружении воспитанных людей. Её не стыдно будет показывать людям. Детей, рождённых в браке с ней, не станут критиковать за вшивость суки. Родственников её сторониться не станут. Саске тоже это касается. Ему стоит только подрасти немножко, и он поймёт, что невозможно создать семью с человеком, у которого этой семьи и не было никогда.

Харуно наотмашь ударила бы Мей прямо по её разрисованному косметикой лицу, если бы не Конан, вовремя ворвавшаяся в женский туалет. Она остановила руку дурнушки за секунду до неизбежного, предотвратила жуткий удар, чем в следующую минуту позабавила Мей. Она почтительно обошла Хаюми и бросила Сакуре напоследок:

— Что и требовалось доказать! Дикарка… — и хлопнула дверью.

У Харуно всё лицо было красным от гнева и злости. Даже белки глаз были испещрены капиллярами, а зрачки сузились настолько, что стали крошечными точечками.

— Что ты удумала? — со всей строгостью огрызнулась Конан, которая совсем не слышала разговор. — Мы же не дикари, чтобы набрасываться друг на друга в общественном туалете.

— Давай ещё и ты назови меня невежей! — вскрикнула Харуно, и хотела было уйти, но Конан не отпускала её руки.

— Я понятия не имею, что у вас тут двоих произошло, но, будь добра, ради Итачи, не порть помолвку. Как и я, ты должна уважать его выбор. Поняла?

Сакура поняла всё без каких-либо дополнений. Слова подруги по несчастью успокоила девушку вмиг. Ей потребовалось ещё пару минут, после чего они с Конан вернулись в зал как ни в чём не бывало.

Мей снова принялась любезничать с Саске, тянясь к нему через дурнушку без стыда и зазрения. И Сакура позволяла всему этому случаться, черпая силы из спокойного взгляда Конан, мило обсуждающей с матерью Изуми проблему экологии. Она за короткое время стала для неё образцом терпения и выдержки, ведь Хаюми также в какой-то степени влюблена в Итачи и точно так же терпит это своеобразное унижение, находясь с ним и с его невестой за одним столом. А, значит, дурнушка будет сильной и не даст повода для открытого конфликта!

Однако всему должен быть свой определённый предел, который Мей переступила так смело и безмятежно. У Сакуры лопнуло терпение. А дело всё было в том, что стоило Саске на секунду отвлечься на зов своего старшего брата, как Теруми, зло глянув на Харуно, одним движение отдавила розоволосой девушке стопу высокой шпилькой своей туфли. Мало того, что Сакура вскрикнула, подскочила на месте и ударилась коленками об стол, так ещё и пролила на себя бокал дорогого красного вина.

Стоило стеклянному бокалу вдребезги разбиться о мраморный пол, в Поднебесном зале воцарилась гробовая тишина. Удивлённые взгляды здесь собравшихся были прикованы к Харуно. Дурнушка понимала, что терять уже было нечего. Ей хватило одного только изумленного взгляда Итачи, после чего Сакуру обуял гнев.

Она схватила вилку с четырьмя длинными зубцами и, прежде чем воткнуть её в руку черствой шатенки, вкрадчиво проговорила:

— Говоришь, не знаю правила столового этикета?

Теруми взревела, как раненный зверь, а следом бросилась на Харуно. Всю её изящную руку залило собственной же кровью. Сакура успела каким-то чудом оттолкнуться стопами от ножек стола, извернуться на стуле и миновать встречу с длинными ноготками соперницы. Звук битого стекла.

Следующее, что увидел весь зал: как Мей, на мгновение повисшей в воздухе перед Сакурой, прострелили голову; как вся кровь и кусочки распотрошённых мозгов оказались на лице дурнушки…

Итачи понял только одно: если бы Сакура не затеяла эту заварушку, то сейчас бы притаившийся где-то за окном снайпер оборвал её драгоценную жизнь. Время словно бы остановило свой забег на той злосчастной секунде, когда в воздухе повисла паника приглашённых гостей; когда Ближайшее Окружение уже успело занять конкретные позиции, махом перевернув тележки с блюдами, стулья и небольшие столы, наспех соорудили подобие укреплений; когда Саске, вытащив из-за пазухи пистолет, немедленно отдал краткие указания дальнейших боевых действий; когда Сакура с испуганным и окровавленным лицом впала в минутный ступор (не каждый же день впереди проносящему человеку простреливают голову вместо твоей).