Тараканьи бега

– Нальют, - ответила Танька, - если будешь хорошо себя вести.

– А чего у вас в комнате телевизор работает, а вы сами на кухне? спросил Шлезинский, опускаясь на табуретку и принимая из рук блондинки чашечку.

– Я сейчас выключу!
– Танька побежала в комнату.
– Эй, ребята, а тут мультики!

– Женщины!
– добродушно усмехнулся музыкант.
– Как дети!

– Э...
– задумчиво протянул Карамелькин.
– Слушай, Шлезинский, а она кто?

– Что значит "кто"?
– не понял Шлезинский.

– Ну, вообще, - Карамелькин замялся.

– Откуда я ее могу знать?

Шлезинский сделал круглые глаза и постучал по голове безымянным пальцем.

– Ну, ты даешь, старик!
– поразился он.
– Это же твоя девушка!

– Да?
– удивился Карамелькин.
– Знаешь, а я ее почему-то не помню...

– Карамелькин, ты чего, заболел? Ты с ней уже года два гуляешь!

Карамелькин перепугался.

– Может, я с ней и переспать успел?

– Ну ты спросил! Мне-то откуда знать? Вы меня из комнаты всегда выгоняли, когда спать ложились!

– Вот как?
– Карамелькин нахмурился.

"Может, я действительно заболел?
– подумал он.
– Или у меня травма после тренировки? В прошлый раз китаец слишком сильно ударил меня по голове..."

Арнольд печально посмотрел на своего друга.

– Неужели такую - и не помнишь?!
– Шлезинский вскочил от возмущения. Да ты ей даже предложение делал!

– Я делал?!

– Ну, не я же! Хотя, если ты хочешь, могу я сделать. Но ты же меня потом убьешь!

– Ничего не помню!
– Карамелькин схватился за голову.

– Танька!
– позвал Шлезинский.
– Карамелькин тебя забыл!

– Подожди!
– шепотом оборвал его Арнольд.
– Чего ты болтаешь?

Блондинка вошла на кухню.

– Как забыл? У него что, другая женщина появилась?

– Нет...
– на кислое лицо Карамелькин стоило поглядеть!
– У меня нет никаких женщин!

– Как нет? А я?

– Ну, я имею ввиду, кроме тебя...

– Поцелуй меня, милый!
– потребовала Татьяна и подставила ярко накрашенные губки.

– Конечно, конечно, - Карамелькин встал и старательно, как перед телекамерой, поцеловал Таню в щечку.

– За это - люблю!
– сказала девушка.

Карамелькин сел и подпер щеку рукой.

– Знаешь, - нежно сказала блондинка.
– Я согласна.

– На что согласна?
– спросил непонятливый Карамелькин.

– Ну, стать твоей женой...
– девушка смущенно потупилась.

– А... О!
– Карамелькин то открывал, то закрывал рот, уподобляясь рыбе, выброшенной на берег.
– Я страшно рад, что ты согласилась...

Тут Шлезинский не выдержал и громко заржал. Вслед за ним засмеялась Татьяна.

– Эй, вы чего?
– Карамелькин вообще перестал что-либо соображать. Чего тут смешного?

– Ну, круто!
– стонал Шлезинский сквозь слезы.
– Поверил! Ну, грамотно!

– Вы что, меня разыграли?
– тихо спросил Арнольд.

– Да!
– весело смеялась Таня.
– Какое у тебя было лицо, когда ты мне дверь открыл в одних трусах!

– Смеяться надо мной!
– вскипел Карамелькин.
– В моем собственном доме! Вон отсюда! Чтоб я вас больше никогда не видел!

– Да брось, Карамелькин, - всхлипывал Шлезинский.
– Это же шутка!

– Вон!!!
– возопил Карамелькин и окончательно вышел из себя. Он вытолкнул музыканта с блондинкой за дверь, выставил вслед гитару, выбросил надувной матрас Шлезинского и с грохотом захлопнул дверь.

Глава еще одна,

в которой литераторы сочувствуют Шлезинскому

О своем друге можно думать все что угодно при условии, что он об этом не знает.

М.Дрюон "Французская волчица"

– Вот так, - печально сказал Шлезинский радостно ржущим литераторам, он меня и выгнал.

– Это, действительно, веселая шутка!
– Дамкин вытер слезы.
– Но ты не волнуйся, Шлезинский, мы сейчас пойдем и помирим тебя с Карамелькиным.

– Как?

– Увидишь. Бронштейна нам жалко. Мало ему "Левого рейса" было, теперь еще и Шлезинский тут поселился.

– А меня вам не жалко?

– Да тебя за такие шуточки Карамелькин вообще покалечить мог! Пойдем сходим к нему, надо вас помирить.

– А у вас получится?

– Да, - кивнул Стрекозов.
– Собственно, мы сами хотели некоторое время у Бронштейна пожить.

– У меня есть по этому поводу план!
– заявил Дамкин.
– Надо только к Карамелькину Светку пригласить, и он помирится с тобой, как миленький!

Литераторы оставили в сторожке свои вещи, Шлезинский закинул за спину гитару в кожаном чехле, взял под мышку матрас, и они вышли на улицу.

Недалеко от дома Карамелькина им попался шагающий по улице студент Евсиков. Вслед за ним шли три девушки с огромными рюкзаками, а сам Евсиков был налегке, с одной маленькой сумочкой на плече.

– Здорово, Евсиков!

– Привет, литераторы!
– обрадовался Евсиков.
– Пошли с нами в лес! Евсиков приподнял свою сумочку, и в ней загремели бутылки.
– А? Посидим с девочками у костерка...

– Э!
– сказал Дамкин.
– А кто-то совсем недавно говорил, что от женщин в лесу одни неприятности!

– Был неправ, - сознался Евсиков.
– Но я исправлюсь.

– Я уж вижу, - Дамкин покачал головой.
– А зачем тебе целых три женщины?

– А куда мне больше?
– резонно ответил Евсиков.
– Ну, так как, идем?

– Нет, - отмахнулся Дамкин.
– В лесу комары.

– Брось ты! Комаров еще очень мало, ты даже не заметишь!

– Да у нас ничего для похода нет, замерзнем в лесу.

– Ничего страшного! У нас даже лишняя палатка есть, - Евсиков хозяйственно посмотрел на снаряжение своих спутниц.
– И топоров много.

– Мы тут со Шлезинским...

– И его возьмем! Очень хорошо, что он с гитарой, песни у костра попоем!

– У нас дела!
– отмахнулся Дамкин.
– Нам надо к Карамелькину зайти!