Тараканьи бега

– Какая забота о редакторе!
– восхитился Стрекозов.
– Я бы не додумался!

– Я на днях познакомился с классным редактором толстого журнала. Ему-то я и отдам свои новые гениальные произведения, которые вы для меня напишете!

– По этому поводу мы и пришли, - сказал Дамкин.
– Слушай, а почему никто кофе не пьёт?

– Кофе нет, только чай.

– Какая жалость, - протянул Дамкин.
– Я думал, ты нас кофе угостишь...

– Я вас чаем угощу, - сказал Торчков.

– Чай дешевле...

Торчков принес два стакана светленького чая, на дне каждого стакана толстым слоем лежал неразмешанный сахар.

– Ложечек у них нет, - сказал Торчков и протянул литераторам две палочки от мороженого.

– Все портится, - вздохнул Стрекозов, цитируя свой рассказ, - даже кухня при дворе Его Величества.

Дамкин хмыкнул и начал неторопливо размешивать сахар.

– Ну так как?
– спросил он Торчкова.
– Ты еще не раздумал покупать у нас рассказы?

– Нет!
– горячо воскликнул Торчков, просияв.
– Конечно, нет! У меня столько планов! Столько редакций ждут, не дождутся, пока я принесу им новые рассказы, повести, стихи... Вы стихи принесли?

– Пока нет, - сказал Стрекозов.
– Стихи мы принесем попозже, когда ты уже станешь известным литератором. Представляешь, в журнале ждут твоих новых рассказов, а ты приносишь стихи. Тут-то они и удивятся! Скажут: "О! Этот Торчков, оказывается, не только хороший писатель, но еще и классный поэт!"

– Повести мы тоже не принесли, - молвил Дамкин, пробуя чай и морщась.
– Повесть стоит гораздо дороже десяти рублей.

– Да, - согласился Торчков.
– Это справедливо. В повести должно быть больше листов. Ну, насчет повести мы позже договоримся. А где рассказы-то?

Стрекозов вытащил толстую папку с новенькими, недавно отпечатанными рассказами и передал ее нетерпеливому Торчкову. Тот тут же развязал тесемочки и начал пролистывать, читая заголовки.

– "На гвозде", "Толстый и тонкий", "Жалобная книга", "Хамелеон", "Лошадиная фамилия", "Злоумышленник"... Отличные названия!

– Рассказы тоже ничего, - похвалил Дамкин.
– Каждый, кто прочитает, поймет, что это написал настоящий гений.

– Отлично!
– Торчков просто светился от счастья.
– И сколько их тут?

– Двадцать штук, как договаривались. Могли бы и больше, конечно, но вдруг у тебя денег не хватит? По червонцу за рассказ - выходит двести рублей.

Торчков достал из внутреннего кармана пиджака двадцать пять рублей и выложил на стол.

– Пока только четвертной, - сказал он и подвинул купюру к Стрекозову.
– Больше у меня пока нет. Остальное отдам после получения гонораров.

– Ты что!
– возмутился Стрекозов.
– За двадцать первокласснейших рассказов всего четвертной! Торчков, ты не прав.

– Ну, - помялся Торчков и вытащил из другого кармана еще три рубля. Я позже отдам...

– Нет!
– воскликнул Стрекозов.
– Так дела не делают. Оплатил два с половиной рассказа, их и бери. А остальные, будь добр, верни обратно!

– Я заплачу, - Торчков закрыл папку и быстро сунул ее в сумку.

– Так мы не договаривались!
– нахмурился Стрекозов.
– Деньги давай!

Будущий член Союза писателей достал еще два мятых рубля и отдал Стрекозову.

– Остальные потом!

– Нет!

– Да ладно тебе, Стрекозов, - Дамкин толкнул соавтора под столом ногой.
– Пусть берет. Напечатает, гонорар получит, там и заплатит.

– Золотые слова!
– вскричал Торчков и вскочил.
– Ну, мне пора!

– Эй, эй, - Стрекозов ухватил его за рукав.
– Папку верни! У нас не магазин канцелярских принадлежностей.

Торчков быстро переложил рассказы в свою сумку, после чего убежал по-английски, не попрощавшись, и по-французски, не расцеловавшись.

– Гад какой, а!
– кипел Стрекозов.
– За двадцать рассказов заплатил всего тридцать рублей!

– Тебе-то что?
– спросил Дамкин.
– Твои что ли рассказы?

– Да этих тридцати рублей не хватит Светку в кафе сводить и какие-нибудь чулочки-туфельки купить в подарок, а она субботу-воскресение угробила на перепечатывание классиков! Да и деньги этот Торчков фиг вернет!

– С паршивого Торчкова - хоть шерсти клок!
– произнес умудренный Дамкин.

– Тридцать рублей! Ради них это дело и затевать не стоило!

– Не скажи, - возразил Дамкин.
– Кто сейчас, к примеру, читает Чехова? Разве что дети в рамках школьной программы. А тут народ будет просвещаться, читать его гениальные произведения. Пусть под фамилией Торчкова, так ведь от этого они не станут хуже?

– Не станут, - согласился Стрекозов.
– Вот только на миллион безграмотных читателей найдется один образованный, который уличит Торчкова в плагиате!

– Ну и что? Не тебе же морду набьют, - Дамкин с отвращением допил чай, и литераторы покинули кофейню, в которой не было кофе.

Глава следующая,

в которой Дамкина и Стрекозова приглашают

на день рождения

...я был награжден одним из тех ослепительных совпадений, которых логик не терпит, а поэт обожает.

В.Набоков "Лолита"

Однажды один слишком умный человек решил как следует сесть и подумать. А если слишком много думать, можно обязательно до чего-нибудь додуматься. Что и произошло с этим умным человеком. Он взял и придумал телефон.

Хорошая штука телефон. Можно позвонить в Париж и поговорить с Жан-Полем Бельмондо, если, конечно, он тебя знает и не пошлет, куда подальше. Или вызвать скорую помощь, и тебе вырежут аппендицит. Или звякнуть любимой, сказать, что скучаешь... Нет, бесспорно, полезная вещь телефон!

Но когда описываемый нами человек изобрел телефон, он, конечно, не предполагал, что в конце двадцатого века появится Дамкин. И что время от времени этому Дамкину будет скучно, и от скуки он будет накручивать диск телефонного аппарата.

Дамкин не был телефонным хулиганом, но раз в квартире стоит телефон, то так и хочется кому-нибудь позвонить. Поздней ночью Дамкин мог запросто позвонить знакомому и пожелать ему спокойной ночи. Знакомых это просто выводило из себя.

– Тебе что звонить больше некуда?
– возмущались они.
– Номеров тебе мало?