Тарантул

Увы, вырастая, мы забываем этот беспечный вихляющий бег за солнечными живыми зайцами, мы начинаем охотится за призраками, не имеющих к жизни никакого отношения.

Наркота - самое удобное средство ухода к миражам и странным видениям, к фантомным полетам и похождениям.

Нюхнул-глотнул-кольнул-глюкнул - и никаких проблем, улетел в яркие, кислотные, мелькающие, как калейдоскоп, незнакомые миры. Хор-р-рошо! Пять минут - полет нормальный. Час - полет нормальный. А потом надо возвращаться на родную планету, выстуженную и страшную, удар о которую превращает любого любителя "космических" улетов в кроваво-костный и визжащий мешок.

Я тоже отравлен испарениями общего разложения, иначе трудно объяснить причину моей неистовой погони за призрачными надеждами вернуть прошлое. Нельзя его вернуть, как нельзя вернуть Ю на берег моря.

... Я совершил ошибку; понял, когда прибыли по уже известному нам адресу, где проживала госпожа Литвяк.

Не мог предположить, что нужно было заниматься ею первой. Курица - не птица, баба - не человек. И ошибся.

Интересующая нас особа жила в кирпичном клоповнике, где обитала вся великосветский сброд Ветрово. В этом же доме когда-то проживал мой друг Сашка Серов. Потом он погиб в мартовском озере, и я прекратил приходить к нему в гости. Зачем приходить к мертвым?

В подъезде по-прежнему дежурил дядя Степа; постарел, да держался молодцом. Меня признал, однако полюбопытствовал, куда это я с дружками направляюсь? Я честно признался: в гости к мадам Литвяк, ждет с нетерпением-с.

– Чегось она два дня не выходила, - признался дядя Степа.
– Хучь дамочка активно-ебл... вая, что тот пропеллер.

– Отдыхает пропеллер, - ответил я с неприятным предчувствием беды.

Нас встретила бронированная дверь и мертвая тишина за ней; кажется, нас не ждали?

Умелец Цукор без проблем вскрыл отмычками замок. Я оставил желающих познакомиться с хозяйкой поближе на лестничной клетке, а сам проник в сумеречную прихожую. В ней плавал знакомый мне запашок смерти. На кухне пело радио: труляля-труляля-труляля.

В гостиной работал телевизор, по его экрану прыгали маленькие и смешные человечки из мультфильма, покрикивали тонкими голосками. Стены были облеплены коврами, и на полу лежало огромное ковровое покрытие с цветочными узорами. На столе стояла бутылка шампанского и два фужера. По центру искрилась серебряным дождиком маленькая искусственная елочка. В лесу родилась елочка, в лесу она жила?

Дверь в будуар была приоткрыта - оттуда теплился свет ночника. Если бы не трупный запах, то можно было решить, что хозяйка прилегла на минутку.

Спальня в багровых тонах напоминала птичье гнездо - подушки-подушечки в рюшечках; сама кровать была огромна, как аэродром Внуково-II. И зеркала на потолке и стенах.

Госпожа Литвяк в воздушном пеньюаре, казалось, утонула в этом странном багровом зазеркалье. Благодушную картину воспарения портила резаная рана, нанесенная умелой рукой: от уха до уха. Да черная кровь, вытекшая из неживого организма, точно из бурдюка.

Осмотрелся - признаков ограбления не наблюдалось. На столике гвардейскими рядами маршировали флакончики духов. И даже этот парфюмерный отдел на дому не мог перебить запах смерти.

Кто-то нас опередил. Не наши ли незнакомые друзья с Казанского вокзала? Почерк ножа больно исламский, если можно так выразиться. Или кто-то работает под чечей? Одно ясно - жертва хорошо была знакома с убийцей и даже более того резвилась с ним, как на солнечной полянке овечка с волком...

Да, мой скорый пробег по лабиринту закончился закономерным тупиком. Надеялся, что меня ждет радушный и радостный прием? А на десерт - в качестве желе исчерпывающая информация, меня интересующая.

Я выбрался из проклятой квартиры. Группа проявила интерес, мол, как там зазноба, не скучает, может порадует коллектив своей анально-орально-вагинальной любовью?

Пришлось честно признаться о состоянии зазнобы, что привело коллектив в смятение. Все скатились по лестнице вниз, словно за ними гнался признак убиенной гражданки в развивающемся, как знамя любви, воздушном пеньюаре.

Я напугал дядю Степу вестью о безвременно постигшем нас горе. Он занервничал и хотел вызывать представителей, как он выразился, внутренних органов. Я его успокоил стодолларовой купюрой.

– Дядя Степа, - сказал я.
– Через пять минут, как мы того...

– Чего того?

– Сгинем в ночи

– Так день же?

– Тем более.

– А это не вы, сынки?

– Обижаешь. Баба - это святое.

– Ну да, ну да...
– И спохватился.
– Какое там святое?.. Стервь на стерве. Мужик для них, что кошель. Вывернут и выкинут, иродово отродье.

Я прервал жертву женских ласок и чар: чужой какой не ходил в его бдение?

– Чужой-чужой, так вроде все свои, - окончательно растерялся дядя Степа.
– А что я товарищам из органов скажу: почему вызвал?

– Проявил бдительность: во-о-он, корреспонденция забила ящик почтовый и вообще: третий день не выходила в свет... Непорядок.

– Эт`точно, - согласился, рассматривая полученную ассигнацию.
– Не фальшивая?

Я рассмеялся: ну с таким жилистым и жизнелюбивым народцем мы не пропадем. И на этой веселой ноте при минорных обстоятельствах мы расстались.

События раскручиваются пока самым банальным образом: кто-то ищет и не находит, а если находит, то трупы, не способные на доверительный и обстоятельный разговор.

На войне все просто: враг отмечает себя и даже считает за честь носить знак отличия. Здесь - противника нет, и он всюду. Он невидим и размыт. Он превращен в бесплотный призрак. Его можно чувствовать, но нельзя прирезать, придушить или пристрелить.

Охота за призраками бесполезна. Нужно самому превратиться в фантом. В тень. И мне ничего не остается делать, как обратиться за помощью к Чеченцу. И он мне поможет.

Вечером был потревожен телефонным звонком из общества любителей экзотики "Красная стрела". Господин Арсений поинтересовался моим самочувствием и ходом нашего любительского расследования.

– Работаем, - буркнул я.

– Веселее, товарищи, веселее, - засмеялся мой собеседник.
– Проявите смекалку и находчивость. Литвяк - пустышка. Проверено: мин нет, в смысле дискеты.

– Это вы ее?

– Зачем же? Мы женщин любим... разнообразно...

– Тогда кто?

– Кто ищет, тот всегда найдет.

– И это все?

– Нет, спешу сообщить: время нас прессует.

– То есть?

– Неделя у тебя, мой дорогой Чеченец, - ответил краснострелочник. Увы, ситуация меняется и не в лучшую для всех нас сторону.