Тайна реки Семужьей (др.изд.)

На глазах у Феди крепкая, подтянутая фигура Прохора Петровича неузнаваемо изменилась. На раздувшемся совике неестественно маленькой казалась его голова, а ноги странно тонкими, как чужие.

Прохор Петрович стал похож на жителя какой-то другой планеты.

–  Некрасиво?
– засмеялся он, перехватив удивленный взгляд Феди.
– Зато нежарко идти. За пазухой ветерок несу.

Старый Каллуст поднялся от костра и, укладывая кружку в потертый, мешок, сказал Яше:

–  Не сбирайся, парень.

–  Что так?
– удивился Яша.
– Я пойду к Дурному месту.

–  Ты же говорил…

–  Пойду!
– настойчиво повторил старый Каллуст, продолжая укладывать в мешок нужные в дорогу припасы.

Все удивленно смотрели на него, не понимая, почему так неожиданно и круто повернул старик.

–  Если ты боишься… - осторожно, не желая обидеть его, начал Прохор Петрович.

–  Ничего не боюсь, - перебил его старый Каллуст и показал на Яшу: - Что я скажу его матери, когда парень пропадет?

–  Оставайся!
– сверкнул черными горячими глазами Яша.
– И запомни: не собираюсь я пропадать и не пропаду!

–  Я иду, - глухо повторил старый Каллуст, не вступая в спор с раскрасневшимся от гнева Яшей.

Упорство старика оказалось непреодолимым. Как ни бились с ним, как ни уговаривали, он твердил свое: «я иду».

Старый Каллуст собрался быстро. Подпоясался потуже тасмой, на которой рядом с ножом висели медвежьи и волчьи зубы - талисманы от болезней поясницы и ног. Но из куваксы старый Каллуст вышел с видом обреченного. Осмотрел он влажными глазами тундру и махнул рукой.

–  Да что уж… Пойдем.
– И обернулся к бригадиру: - Увидишь сам… Старый Каллуст смерти не боится.

«Ну и помощник!
– думал, глядя на него Федя.
– Тяжело придется с ним».

Чтобы ускорить затянувшееся тягостное расставанье, он спросил:

–  Где же собака?

–  Хорошую собаку не надо звать, - ответил старый Каллуст.
– Она всегда знает, где хозяин. Не отстанет.

Не прошли они и десяти шагов, как к ним подбежал небольшой мохнатый пес - черный с белым пятном на глазу и широкими сильными лапами. Загнутый крючком хвост его довольно вилял из стороны в сторону.

–  Пойдем, Тол, - сказал, обращаясь к собаке, старый Каллуст.
– Людей искать будем. Пропали люди.
– И добавил несколько слов по-саамски.

Тол посмотрел в мрачное лицо хозяина. Хвост его замер.

–  Понимает!
– старый Каллуст показал на собаку.
– Все понимает. Только разговаривать не научился еще.

Морщинистое обветренное лицо его расплылось в широкой улыбке, словно осветилось солнцем.

Глава восемнадцатая ИСПЫТАНИЕ

Федя спешил к Семужьей. Занятый своими невеселыми думами, он не заметил, как его спутники, посматривая издали на реку, озабоченно переговаривались по-саамски. И только после того как Яша и Дорофей с полпути повернули обратно к куваксе, Федя обратил внимание на Семужью. Первое, что бросилось ему в глаза: река стала значительно шире и камней на ней виднелось совсем немного.

«Как же я вчера не заметил, что вода поднимается?
– беспокойно подумал Федя.
– Проглядел! Не попасть бы теперь в новую ловушку».

У берега Прохор Петрович остановился. Всматриваясь в потемневшую и будто набухшую реку, он сокрушенно покачал головой:

–  Прибыла Семужка за ночь. Крепко прибыла!

–  Переправляться все же надо, - отрывисто бросил Федя.
– Можно раздеться и перейти, где помельче…

–  Раздеться!
– возразил Прохор Петрович.
– Два - три дня назад эта вода была в горах снегом или льдом. Погода-то стоит какая! Теплынь!

–  Ждать нельзя, - настаивал Федя.
– Будем ждать - потеряем людей!

–  Ждать мы не станем и людей не потеряем, - успокоил его Прохор Петрович. Он испытующе оглядел широкую, плотную фигуру юноши.
– Придется нам перебираться на саамском флоте. Видал его когда-нибудь? Нет? Сейчас поглядишь.

Саамский флот! Федя запомнил из вчерашнего рассказа Прохора Петровича, что на Семужьей лодок и в заводе не бывало, и плота сколотить не из чего. Так что же это за саамский флот?..

–  Садись!
– прервал его размышления бригадир, опускаясь на прибрежную гальку.
– Садись, отдыхай. Сейчас придут наши корабли.

Ждать пришлось довольно долго. Но вот вдалеке послышался невнятный, постепенно приближающийся звук жестяных колокольчиков, напомнивший о коровьих боталах в Подмосковье. Федя приподнялся, и увидел медленно двигающиеся к берегу две оленьи упряжки.

Яша и Дорофей приехали на нартах, тяжело груженных сухим хворостом.

–  Видал наши корабли?
– спросил Прохор Петрович.
– На них надо держаться покрепче.

–  Удержусь, - хмуро обронил Федя, плохо еще представляя себе, как можно переправиться через реку на оленях.

Пастухи сбросили четыре плотные вязанки хвороста-сушняка и принялись крепить их по обеим сторонам нарт.

Пока они готовились к переправе, Прохор Петрович привязал свой заплечный мешок и Федин рюкзак к передку нарт.

Старый Каллуст поднял собаку, спрятал ее за необъятную пазуху своего совика и снова подпоясался.

Прохор Петрович взял вожжи, хорей и легко вскочил на передок нарт. В черных глазах его вспыхнули веселые огоньки, - рискованная переправа явно доставляла ему удовольствие.

За бригадиром встал на продольные брусья и Федя. Прохор Петрович подал ему привязанную к передку веревку. За нее можно было держаться, как за вожжи.

–  Пошел!
– крикнул Прохор Петрович и ткнул округлым концом хорея вожака, запряженного в четверке крайним справа.

–  Хоп, хоп!
– подхватил на соседних нартах Яша и замахнулся хореем на свою упряжку.
– Хо-оп!

Олени с трудом стащили тяжелые нарты с берега к воде и остановились. Широко раздувая влажные ноздри, они по-бычьи вращали черными глазами, выворачивая крупные белки с сеткой красных прожилок.