Тайна Верховной жрицы

— Понял? — засиял император, и Эр про себя отметил, что давно не видел государя в столь воодушевленном настроении. — Мы возглавим финансовую пирамиду! Разумеется, неофициально. Пусть Рурык и дальше соблазняет народ. Вся прибыль будет оседать в казне. Гениальная мысль, не находишь?

Император явно был доволен собой.

— Эм… — замешкался советник, которому не хотелось огорчать правителя, но и указать на логических промах он не мог. — Тебя не смущает одна деталь?

— Сейчас ты начнешь говорить, что не честно забирать у этого пройдохи столь прибыльное дело?

— Нет, — скривился Эр. — Афериста мне совершенно не жалко — он получит по заслугам. Я о людях. Ты же понимаешь, что рано или поздно эта пирамида рухнет? Что будет, когда желающие вступить в нее закончатся? Сотни тысяч иривийцев окажутся разорены.

— Эр! — Альберг сдвинул брови. — Во-первых, если люди несут деньги в такие сомнительные предприятия — значит, эти деньги есть!

— Отдают последнее, ожидая, что заработают!

— Не делай из этого трагедию, — досадливо отмахнулся император. — Из-за пары тысяч никто не умрет.

— Представь, что будет, когда пирамида обрушится и все узнают, что на ее вершине стоишь ты! Альберг, дорогой ты мой, люди возненавидят тебя! В их понимании не мошенник, а именно ты станешь причиной банкротства! И Рурык не упустит случая поддакнуть, сказать, что только из-за твоего вмешательства затея обрела печальный финал.

— Я не закончил! — грубо перебил император. — Во-вторых, у тебя есть другие предложения? Ты вообще отдаешь себе отчет, что со дня на день савенийцы могут прорвать оборону и добраться до континента? Ты понимаешь, чем это обернется? Года не пройдет, как Иривия окажется под водой из-за алчности савенийцев! Они выжмут всю магию, разрушив материк до основания!

Альберг распалялся все больше. Он встал с кресла и, нависая над советником, отчитывал его как неразумного двоечника:

— Ты этого хочешь? Да, мы можем поступить по совести: честно объявить народу, что Рурык — вор и мошенник, что все его королевство — фикция, а заработают лишь те, кто успел принести деньги первыми. Но как ты думаешь, что будут делать люди? Молчишь? А я тебе отвечу! Нас обвинят во всех неудачах! Так скажи мне на милость, какой у меня выход? Сидеть и смотреть, как какой-то заезжий гастролер обдирает подданных? Объявить людям правду и получить народный бунт? Или воспользоваться ситуацией и благодаря этим деньгам наконец-то достроить военные корабли?! Хорошо еще, что Громовец погиб. Хм… я не то имел в виду. Я к тому, что давно ему корабли обещал, да все не мог… — Альберг устало опустился в кресло и уткнулся лицом в ладони. — Не слушай меня. Чушь несу. Так и так корабли нужны.

Эр и сам не хуже императора знал, что творится сейчас на морских границах. Иривийский флот нес потери, отступая к берегам континента. Еще неделя, может даже меньше, и все… враг доберется до земли. Советник также не сидел без дела. Отправлял дипломатические послания дружественным государствам, предлагал заключение альянсов, общался с местными аристократами, добиваясь пополнения в военный бюджет. И все равно этих денег не хватало. Савенийская конфедерация оказалась более подготовлена к войне. Ей удалось почти безболезненно задать экономике военный вектор. В то время как внутренние проблемы Иривии не позволяли сделать это исключительно за счет собственных сил.

Советнику было жаль друга. Он понимал, что Альберг и впрямь угодил в безвыходное положение и по-своему прав, но то, как он относился к народу…

— Может, все-таки обратиться за помощью к геркам? Да-да, — торопливо добавил Эр, прежде чем император высказал недовольство, — я помню, но ведь можно сыграть на их напряженных отношениях с савенийцами! Как говорится, враг моего врага — мой друг.

— Я даже спорить не собираюсь, — сухо отозвался Альберг. — Мы сотни раз обсуждали эту тему, и мое решение останется неизменным.

Советник сжал зубы, чтобы не выругаться. Если бы не фобии императора, если бы не страх толпы, чужих людей, поездок за море — давно можно было бы наладить дипломатические отношения с другими странами. Савения многим поперек горла. Амбиции этой молодой конфедерации пугают не только Иривию. И уж тем более, никому не выгодно, чтобы савенийцы захватили магический континент. На этой почве можно было бы заключить весьма удачный альянс с расой герков — древними врагами савенийцев.

Но нет… Альбергу проще возглавить аферу, чем отправиться за помощью в другие страны. Да, переговоры были бы жесткими. Пришлось бы открыть рынок для геркских товаров, что в последующие годы привело бы к проблемам в экономическом секторе. Но этот вопрос был решаемым, а перспективы, которые сулил альянс с герками, мог помочь с покупкой вооружения. Гораздо более дешевого, чем то, что производилось в Иривии. Это значительно сократило бы траты, позволило бы часть сэкономленных средств пустить на модернизацию производства, чтобы сделать его менее зависимым от магии, дало бы возможность достроить летающие корабли, в которых так нуждалась армия. Разумеется, Эр прекрасно понимал, насколько опасным будет пускать к себе герков, позволять им строить предприятия на территории Иривии, но нужно было хотя бы говорить об этом. Предлагать компромиссы, искать взаимовыгодные решения, а не отсиживаться во дворце, отгораживаясь от внешнего мира, как это делал Альберг!

— Недоверие погубит тебя, — с неожиданной твердостью произнес Эр. — Недоверие к другим странам и неверие в собственный народ! Ты считаешь людей дураками, не способными понять твоего великого замысла. А ведь поговори ты с подданными на равных, объясни все — разве потребовались бы митинги, взрыв лицея?

— Если это все, то я хотел бы заняться делами. Один, — фраза, произнесенная императором, означала лишь то, что в обществе советника он более не нуждается.

Дважды намекать не пришлось — Эр молча вышел из кабинета, оставив Альберга наедине с дурными мыслями.

Император размышлял о том, что в последнее время советник все чаще критиковал его задумки. Эр вбил себе в голову, что при помощи простой беседы можно образумить народ. Что люди должны сами решать, как им быть.

Не понимает, гуманист, что подавляющему большинству даром не нужна эта ответственность и свобода. Им надо чтобы кто-то другой решал за них, что делать и как жить. Лишь у единиц хватает мужества быть самим себе хозяином — так этим и давать ничего не надо. Сами возьмут.

«Каждый думает, что умеет управлять государством. Вот и Эр туда же. Будто мне не хватает головной боли с народом, теперь приходится тратить силы на споры с другом. Другом… А друг ли он?»

Раньше Альберг ответил бы на этот вопрос без промедления, а теперь… С тех пор, как он стал императором, их отношения с Эр переменились. Что-то промелькнуло между ними. Зависть ли к титулу, или затаенная обида на сорванную помолвку, но все реже случались дружеские беседы и все чаще — рабочие обсуждения, перетекавшие в споры.

***

Меж тем, пока император обдумывал, как бы половчее отобрать бизнес Рурыка и при этом не вспугнуть народ, новая волна смертей потрясла дворец. Сразу три высокопоставленных чиновника, а также министр внутренних дел Левицен погибли при весьма загадочных обстоятельствах. Если предыдущие смерти можно было списать на несчастные случаи, то теперь почерк резко изменился — это были именно убийства. Причем, всякий раз убивали из савенийского оружия.

Кто-то по-прежнему хотел ослабить власть императора, и, видимо, лишившись прежних союзников, обратился за помощью к неприятелю.

— Тебе не кажется, что с оружием нас пытаются навести на ложный след? — рассуждал Эр, по привычке сидя в кабинете императора. — Слишком явно. Демонстративно. Знаешь, о чем мне подумалось? Вспомни панихиду в Соборе. В тот день пришли все, кроме четы Шельцев.

— Еще бы! — фыркнул Альберг. — Боялись пострадать при взрыве.

— Вот и я о чем! — подхватил советник. — Они не явились, зная, что будет взрыв. И почему-то именно в этот день так некстати заболела Верховная жрица, поручив вести панихиду Старшей. Не находишь сей факт подозрительным? Честолюбивая особа, обожающая внимание публики и вдруг отказывается от возможности провести службу при самом императоре.