Тайна Верховной жрицы

Хорошо бы еще концерт для них устроить, под предлогом того, что артисты поддерживают протест. Это отвлечет от недовольства. Люди повеселятся с неделю и сами разойдутся. И главное: без всяких взрывов и террора. Возможно, Альберг и прав, народ наш еще не до конца обрел ответственность, но их нужно не запугивать, а отвлекать.

Эр обдумывал, как лучше преподнести эту мысль императору и в пол уха слушал голос Теи Валоренг. Странно, что панихиду служила не Меган. По идее, это обязанность Верховной жрицы, но советник был рад, что у рыжеволосой дамочки приключилась какая-то хворь, и панихиду проводила Тея. Старшая жрица Денейрина нравилась ему куда больше. У нее было столь одухотворенное лицо, и сама она держалась так кротко и доброжелательно, что сердце невольно переполнялось благодатью.

От раздумий советника отвлекли запиской. Эр не успел увидеть, кто именно передал послание — курьер мгновенно скрылся в толпе. Предчувствуя дурные вести, советник развернул клочок бумаги. Быстрым скупым почерком сообщалось, что на императора готовится покушение. Сегодня во время панихиды некто неизвестный планирует устроить взрыв, бросив в государя бомбу.

Послание взволновало Эра. Стараясь привлекать как можно меньше внимания, он нашел начальника стражи и показал записку. Почти единовременно с этим угловатая тень отделилась от стены и кошкой направилась в сторону Альберга. Убийца двигался плавно, осторожно пробираясь сквозь толпу. Если бы не анонимное послание, стража едва ли успела бы предотвратить покушение. Но охрана была наготове, и странное поведение мужчины не осталось незамеченным.

Все должно было произойти тихо и быстро: стражи ловят преступника, остальные уводят государя в безопасное место.

Но в дело вмешался случай.

Убийца, заметив, что к нему направляется охрана, понял, что не успеет добежать до императора и решил швырнуть бомбу из толпы. Одна из женщин, стоявшая неподалеку, увидела, как подрывник достает взрывчатку и закричала.

В толпе началась паника.

Убийца кинул бомбу в сторону Альберга. Раздался взрыв. Грохот оглушил прихожан. Зал окутало густым дымом.

Народ, обезумев от страха, повалил к выходу. Из-за давки люди напирали друг на друга. На упавших не обращали внимание — бежали по их спинам. Стоны и крики пронзали Собор. Стража, которая должна была восстановить порядок, бросила все силы на защиту государя.

Тея тоже не могла успокоить людей. Она настолько растерялась, что взирала на давку как безвольная кукла.

Люди продолжали топтать друг друга, желая поскорее выбраться из Собора. Паника превратила их в одичавших животных.

Многие из прихожан в тот день погибли. Одна трагедия переросла в другую. Позже это событие окрестили Черной панихидой. Спустя много лет историки утверждали, что именно гибель прихожан явилась последней каплей народного терпения.

***

На допросе убийца не артачился: сразу выдал имя заказчика — Шельц. Это стало для Альберга настоящим ударом.

— Как он мог? — бушевал император, метясь по кабинету, не в силах поверить, что за покушением стоял кузен.

Советник Эр, единственный свидетель гневной истерики правителя, спокойно пожимал плечами:

— А чего ты ожидал? После смерти твоего брата, Шельц стал прямым претендентом на трон.

— Рамон с ним с троном! — выругался Альберг. — Он же племянниц моих подорвал! Понимаешь? Девочки-то причем? Эта скотина ведь летом на именины к ним приходил! Подарки дарил, с рук не отпускал! Девочек-то за что? — страдальчески произнес император.

Девчушки были для Альберга той приятной отрадой, наполнявшей жизнь пусть крохотным, но счастьем, и он до сих пор не мог смириться с их смертью. Теперь же, получив сведения, что за терактом на брата и его семью также мог скрываться Шельц, государь был в полнейшем смятении.

По историческим книгам Альберг знал, что в давние времена нередко случались подобные убийства, когда родственники без зазрения совести избавлялись от конкурентов на трон. Но ему казалось, что эта варварская эпоха осталась позади. И как же горько было осознавать, что двоюродный брат мог опуститься до того, чтобы начать убивать ближайшую родню.

И ведь, ладно бы сразу начал с Альберга. Брата-то за что? Тот никогда не стремился управлять империей. Жил тихой семейной жизнью, воспитывал девочек. За что Шельц поступил так с ними?

— Он признался? — уточнил Эр.

— Отрицает, — устало махнул государь — злость постепенно сменялась апатией. В смерти Громовца и С тоже не признается.

Альберг плюхнулся в кресло, с тоской уставившись в окно. Осеннее пасмурное небо грязными хлопьями облаков давило на столицу.

— Может, твоего брата и впрямь не он? — рассуждал советник, не сообразив, что сейчас не время для деловых бесед. — Какой толк сознаваться в покушении и упорно отпираться от прочих убийств? Так и так казни не избежать.

— Думаешь? — не сказать, чтобы правителю стало легче от этого умозаключения.

Выходило, что другой убийца, а может и не один, до сих пор на свободе. И если родной кузен, всегда производивший впечатление добродушного человека, способен на столь вероломное предательство, что говорить о прочих? Кто еще спит и видит, как бы сместить Альберга с трона? Быть может, у Шельца были союзники из числа высших чиновников?

***

И без того подозрительный император, после неудачного покушения вовсе озлобился. В замке начались обыски, допросы. Проверяли всех: от министров до прислуги. Судьи в ту пору работали без отдыха: взяточники, контрабандисты, предатели родины, имевшие наглость жертвовать деньги митингующим. Часть служащих была отправлена в тюрьму, еще часть — освобождена от должностей.

В высших кругах власти разгоралось недовольство. Все чаще поговаривали, что Альберг помешался на нервной почве. Страна нуждалась в новом правителе — теперь это признавал не только простой народ, но и аристократия.

Однако сам Альберг не замечал туч, сгустившихся над его головой. Наоборот, ему казалось, что дела налаживаются. Предатели государства пойманы, враги рассажены по тюрьмам, главный смутьян обезглавлен, а семья его сослана на Тананию — небольшой остров с поселениями для каторжников.

Оставалось решить проблему с иностранным корольком Рурыком, а точнее — с савенийским аферистом. Тайная полиция давно предоставила отчет и о самом Рурыке, и о его пустынном острове, но император не спешил избавлять от мошенника, а внимательно следил за тем, как протекает финансовая махинация савенийца.

— Почему ты не хочешь выдворить его из страны? — недоумевал Эр.

В свете последних событий, он стал чуть ли не единственным, кому Альберг доверял и с кем проводил все свободное время.

— Нет, друг мой, — хитро улыбался император, сидя в любимом кабинете. — Теперь я его никуда не выдворю. Задумка с финансовой пирамидой выше всяких похвал! Только подумай, сколько денег к нему стекается! Видел последние новости?

Эр неоднозначно повел плечами.

— Люди как обезумевшие несут последние сбережения и тащат за собой родню, друзей, знакомых.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

Альберг интригующе поднял брови:

— Мы сможем отменить военный налог.

— Но… Или подожди…