Тайны имперской канцелярии

Только вряд ли признается в этом. Запуган, а кем? Теми же царями и их исполнителями. Ладно здесь еще не так, все на виду. А что в землях творится. Крепостные убегают целыми толпами от крутизны обращения. Бьют как скотов, отправляют в рекруты, забивают до смерти и так далее. Что ж ему теперь, ликовать что ли?

Правильно и бегут. Куда ж деваться-то, если жизни нету хоть капельки...

Что-то меня снова понеcлo не в ту сторону. А почему не в ту?.. Все это одно, все связано.

Раз кто собирается что-либо изменить, значит, знает, что по чем. Интересно, кто поддерживает Василия в его намерениях?

Может, сам Николай, уступая ему благородно? Вряд ли. На такое ни один помазанник не способен.

Так, кто же тогда? Его друзья и знакомые? А что, вполне возможно. Что им терять-то? Получат новые земли и князей волынских вознесут до небес. Жаль вот только, что ошибался я в них.

Но, почему ошибался? Вовсе нет. У них свое, у меня свое на уме. Просто я не думал о том, что можно поменять одного на другого, а они думали и скрывали это.

Теперь, понятно, почему шушукались и прерывались, когда я подходил. Думали, что выдам их намерения.

Ошибаетесь, друзья. Не выдам, а просто спокойно не допущу этого разбою. Есть царь и пусть он и будет. Другого лучшего не найти пока. И менять одно гнездо на другое, хоть и родовое, смысла нет.

Ловко Василий заполучил их поддержку. Интересно, что же он обещал им за это?

Да, все то же: скорее всего землю, да богатства. Нынче ведь карманы у многих прохудели. Покойный Александр поубавил жалованье, и двор снизил до мельчайшего.

Конечно, много недовольства. Вот они и ропщут теперь. Ищут новый кладезь добра.

Нет, ошибаетесь, друзья. Василий вам не поможет. Скорее утопит в крови по приходу к власти, а вот Николай, еще хоть как-то на это сквозь пальцы посмотрит, хотя и он не подарок. Но коль господу угодно, то пусть, служит государству.

Когда же они собираются выступить? Может, завтра, а может и попозже?

Так, сегодня тринадцатое. Вот, черт. Лихой день, бесовский. Наверное, потому и попал в куролесицу.

Когда же они тревогу забьют, узнав, что я жив остался? А может и не узнают, если карета утонула? Нет, подождут, посмотрят - всплыву ли.

Я Василия хорошо знаю: осторожничает и все тайком. Понятно, зачем в рясу обрядился.

Меньше говору, да и не подумает никто. Служитель мирный и все тут. Не он ли лично был во дворце? Что ж, возможно. Кто-то говорил, что видел, как он отца своего зарубил без поводу.

Но, кто знает, правда ли это. Люди еще и сбрешут, чтоб опорочить всякого. Хотя, может быть, с отцом он не ладил, люди говаривали.

Да и по нему это видно. Не перечь, не то сотрет в порошок. Бог здоровьем не обидел и силой тоже. Так, так... Значит, в близкие дни они не выступят. Что ж, это дает надежду на победу.

Хоть и не за Николая я, но послужу согласно закону. Раз бог велел соблюдать этот порядок, то так тому и быть.

Послышался шорох за дверью, а затем скрип открываемой двери.

Граф насторожился, но напрасно.

То был дворник. Он плотно закрыл дверь за собой и, зажигая свечу, подошел к губернатору, всматриваясь издали: не спит ли он.

– Да, не сплю, не сплю, что скажешь, - тихо проговорил граф, - подходи ближе.

– Все сделал, как вы и наказывали. Барыня приняла, все опросила и не велела вам с места трогаться.

– А что так?- почему-то забеспокоился граф.

– Не знаю я ваших дел, но барыня сказывала, что приходили двое: один в штатском, а другой - военный и спрашивались, не приехали ли вы домой.

– А, что она?

– Сказала, что не ведает, а если прибудете домой, то передаст вам, что они приходили.

– И что они?
– вопросительно взглянул на него граф.

– Не знаю, барыня не сказала, но я понимаю, что они ушли довольные, так как она упомянула что-то об этом.

– Ага, значит, думают, что я уже мертв.

– Господь с вами, ваше сиятельство, - перепугано отвечал дворник, крестясь свободной рукой.

– Ладно, ладно. Это мое дело. Ты вот что, давай, перевяжи туго мне грудь до ребер, а то ушиб сильно болит.

– Сейчас, сейчас, - заметушился тот, ставя свечу подле кровати.

Через полчаса губернатор уже сидел, опустив ноги вниз.

– Дай мне сапоги, - распорядился он, - а то непривычно без них.

– Сейчас, сейчас, - и дворник подал ему прошенное.

– Так, ты вот что, - продолжил губернатор, - сходи еще в одно место, да по дороге забежишь в лавку, купишь, что поесть. Голоден я. Вот деньги.

– Бог с вами, ваше превосходительство, - начал отмахиваться тот, - я за свои куплю все, что нужно.

– Да, сколько их у тебя там есть. Мало ведь. Да и не хочу я, чтоб ты меня кормил. У тебя своя семья есть.

– Что, правда, то правда, - тихо вздохнул дворник, кладя себе деньги.

– Так вот, - продолжил губернатор, - сходишь к одному моему знакомому и передашь ему, чтоб пришел ко мне. Только смотри, чтоб за ним не следили. Сделай вид, что уходишь, а сам пойдешь следом. Кто будет идти, пристукни, не стесняйся. Большого урону не будет. То враг наш.

– Все исполню как велите, - кланялся дворник, прижимая шапку к груди, - только, куда идтить сообщите.

– На Пушкарскую сходишь к тому большому дому. Знаешь, где это?

– Отчего ж не знать, ваше сиятельство. Наш барин частенько к нему хаживает, а я за лошадьми иногда приглядываю.

– Вот и хорошо. Передашь ему лично на словах, что я жду его здесь немедля. Только имя мое не говори. Скажи просто. Барин хочет вас видеть. И все. Он знает, что это.

– Все исполню, - поклонился снова дворник, -только, как с едой быть-то, если следом идтить.

– Ладно, еду пока оставь и деньги тож, потом сходишь. Нe утомился ведь?

– Что вы, что вы, мне такое раз в жизни приходится. Как могу так думать. Я мигом исполню.

– Ступай, ступай и не забудь о моих словах.

Дворник, в очередной paз поклонившись, снова удалился.

Граф же, в свою очередь, окунулся в свои мысли.

Ну, одно дело я сделал. Уготовил сам себе смерть. А точнее, создал слух об этом. Завтра придут к жене и скажут, что карета ушла под воду, и я утонул.