Тайными тропами

— Ух, блин, — выдохнул опешивший капитан, выставив перед собой карабин. Казалось, воздушная стенка, по которой под массой хищника пошли радужные разводы, лопнет, как тот мыльный пузырь, и тварь упадёт на своих жертв.

Сердце сжалось чуть ли не в точку. Страх стиснул в цепких пальцах дыхание, сделал ноги ватными, пронзил тело адреналином, выстудив кровь в жилах. Пальцы отказались нажимать на спусковой крючок, а оружие в руках мелко задрожал.

— Нахрен! — чуть ли не фальцетом заорал прапор и несколько раз выстрелил в тварь. Свинцовая картечь оставила на боках зверя едва заметные тускло-зелёные отметины, но чёрный лев словно и не заметил ранения. Он выгнулся и провёл когтями по барьеру, как обычный домашний кошак по когтеточке, и на невидимой преграде остались едва заметно светящие белёсые полосы, словно царапины на стекле от стеклореза.

Издали снова послышались выстрелы, хлёстко рванула граната, а затем гул мотора мотоцикла возобновился, медленно тая вдали. Значит, Васин отбился. Сумел.

Хищник же скалился, топорщил усы, рычал и стал метаться вдоль преграды, словно вдоль клетки. Березняк вообще любил примитивные, первобытные ужасы — когти и зубы. Но это не его страх, ибо Дмитрий львов никогда близко и не видел-то, кроме как в зоопарке. Зато Сизов, бледность которого была видна даже в свете фонарика и костра, крестился не переставая.

— Идемони! — громко, звонко и почти над ухом рявкнула Аврора.

Когда следом грянул мушкетный выстрел, Дмитрий вздрогнул. А хищник взревел и отпрыгнул назад. На его боку возникла большая, ярко светящаяся фосфорно-зелёным светом рана. Чёрная плоть вокруг раны посыпалась, обнажив старые, покрытые плесенью и облепленные кусками сгнившей шкуры львиные рёбра.

— Пиками его! — закричала рыцарка. И несколько солдаток подбежали к краю и выставили перед собой копья.

— Не достанем! — заголосила одна из женщин.

— Из круга не выйди! — послышалась от другой.

— Больше веток в костёр! — орала третья.

Кинули. Пламя жадно набросилось на хворост и листву и взметнулось вверх, выхватывая у тьмы кусок побольше.

Зверь некоторое время ходил взад-вперёд, а потом прыгнул обратно во мрак, не желая больше быть аттракционом. А из тьмы вышла другая тварь: невысокая, похожая на трясущегося от болезни Паркинсона горбатого человека, укутанного в серый плащ. Тварь вообще сильно выбивалась из того ряда воплощений, что подкидывал березняк. Суетой, цветом, бешено блестящими в глубине капюшона глазами.

И тварь не смотрела ни на Дмитрия или Сизова, ни на Аврору или солдаток у пепельного светораздела, а таращилась на кого-то в глубине поляны.

— Вот она ты, моя сладенькая, — свистящим шёпотом произнесло создание, припало к невидимой стене и стало кусать и облизывать преграду. Затем замерло, а потом развернулось и пошло прочь, пока не исчезло среди испачканных ночною тьмой стволов берёз, осин и ракиты. Дмитрий раньше видел похожее — бешеную лису, стоящую на капоте с закатившимися глазами и облизывающую лобовое стекло в тщетной попытке добраться до людей. Жуткое зрелище.

— Прочь! — заорала одна из солдаток и ткнула в трухлявую фигуру копьём. Остриё вошло в истлевшую одёжку, как в масло, и там глухо стукнуло о голые кости, а из-под места протыкания потекло розовое, как от фитолампы, сияние.

— Она моя! — завизжала противным старушечьим голосом тварь, обхватив сухими морщинистыми пальцами древко.

— Пошла вон! — не унималась солдатка.

Дмитрий вскинул поудобнее карабин, но тут же почувствовал, как его немного отстранила от пепельной преграды рука Авроры. Сильная она, однако. И на полголовы выше ростом.

— Моя! — продолжала визжать старуха, а солдатка состроила злобную гримасу и надавила на пику, толкая тварь подальше.

— Осторожнее, — торопливо проговорила она из её товарок.

И не зря — тьма снова взорвалась львиным рёвом, и к преграде вылетел недавний заверь, который выжидал удобного момента. И дождался.

Острые когти с лязгом скользнули по оказавшейся за пределами святой защиты перчатке, и зацепились за ремешок.

— Ненада! — завопила солдатка, попытавшись отскочить, но поздно, она попалась. И сила зверя была слишком велика. Женщину буквально выдернуло с безопасного круга, как детскую куклу.

— А-а-а! — визжала она, когда чёрный лев повалил солдатку на землю, ухватился пастью за шлем и принялся трясти, как Тузик тряпку.

— Пли! — заорала рыцарка.

Солдатки дали нестройный залп, от коего поляну заволокло едким дымом.

— Так тебе! — противно гримасничая, вопила призрачная старуха, освободившись от пики и тыкая костлявым пальцем в женщину. — Так!

— Заряжай! — кричала рыцарка. Она и сама достала свои пистолеты, пальнув в чёрного хищника из двух стволов разом.

— Да чтоб тебя! — Дмитрий выругался и несколько раз выстрелил вслед за остальными. Не отставал от капитана и прапор, разрядив и свой дробовик.

И всё. Патроны кончились. А женщина вопила и дёргалась, пытаясь высвободиться. В какой-то момент на её шлеме лопнул ремешок, отчего шлем остался в пасти потустороннего льва. Тот замер на мгновение, потом отбросил железяку и снова поддел женщину когтями, пододвигая поближе. Та изловчилась и несколько раз пнула ногой по морде, но это как слону дробина. Его и выстрел-то не сильно проняли, хотя был изрешечён и светился бледно-зелёными ранами, как новогодняя ёлка.

Дмитрий прикусил губу, а потом кинулся к карете, бросил оружие на сидение и схватил чугунную волшебную палочку. Как говорится, была ни была.

— Мама! — орала солдатка. Её доспех был уже изрядно измят и исцарапан, а тканевые и даже кольчужные части — порваны в лоскуты и пропитанные кровью.

Дмитрий подбежал, взял устройство поудобнее и нажал спусковой крюк. Коротко пискнуло, а потом под утробный, быстро затихающий гул по святой защите прокатилась белая волна, обогнув всю поляну.

Демонический лев заревел и отскочил, словно его обдали кипятком. А смеющуюся старуху скрутило так, будто она попала в трансформаторную будку.

Прибор заискрился и пошёл дымом, отчего Дмитрий выругался и бросил на траву. Но как бы то ни было, живая тьма всё равно отпрянула и попряталась в лесу. Солдатки быстро подтянули за пепельную границу свою израненную товарку. И когда всё было сделано, люди замерли, прислушиваясь к шелестящему листвой мраку и потрескивающему искрами костру. И может быть, самые жадные до чужих ужасов твари получили по первое число и больше не хотели нарываться, но как итог долго ничего не происходило. И лишь когда в свете костра показались неуклюже пошатывающиеся и неспешные человеческие скелеты, изгвазданные в чём-то чёрном, похожем на отработанное масло, все выдохнули. Эти будут бродить до самого утра, просто пугая присутствием. Значит, больше сюрпризов ждать не стоит.