Телохранитель Генсека. Том 3
Шрифт:
Сейчас Кулаков бодр, уверен в своем будущем и, как говорится, на коне. Андропов ушел не только с политической сцены, но и из жизни, так что у Кулакова есть все шансы пережить роковой июль семьдесят восьмого года…
Пленум шел своим чередом. Выдвигались кандидатуры, какие-то принимались, какие-то отклонялись. Впервые за долгое время шло живое обсуждение, а не заранее предрешенное, когда пленум проводился, скорее, для галочки.
Наконец, перед самым обеденным перерывом прошло тайное голосование. Итоги меня не порадовали. Соломенцев, как я и предполагал, стал полноправным членом Политбюро.
Но вот то, что кандидатами в члены Политбюро помимо Рыжкова и Лигачева стал Майкл Горби, меня неприятно поразило. Что ж, если не получается убрать эту лукавую тварь политическими способами, значит, придется искать другие методы. Как говорил товарищ Ленин, мы пойдем другим путем. Хорошо известная мне «ахиллесова пята» Горбачева — это его любимая женушка Раиса Максимовна. Вот в этом направлении и придется поработать. По этому поводу снова вспомнилась знаменитая в свое время частушка: «По Союзу мчится тройка — Мишка, Райка, Перестройка». Но улыбки такой юмор у меня все-таки не вызвал, скорее уж отвращение.
Во время обеденного перерыва я простился с Леонидом Ильичем и отправился на учебу.
Сухоруков, увидев меня, постучал по циферблату часов и нахмурился.
— Опаздываете, товарищ Медведев, — суровым голосом сделал мне замечание полковник.
— Что делать, сутки не резиновые, о чем я очень сожалею…
И действительно, не помешало бы еще часов пять-шесть дополнительных ежедневно. Времени катастрофически не хватает. А ведь сегодня мне обязательно надо встретиться с посредником, сделавшим Федьке Адмиралу заказ на угон моей машины.
Едва дождался окончания занятий, и сразу рванул на улицу Архипова.
Поплутал по дворам. Вышел, наконец, к синагоге. Туда мне точно не нужно и я, повернувшись, хотел уже зайти на второй круг чёса по подворотням, как приметил двух пенсионерок на лавочке.
Лавочка была самой обычной, без спинки. Неподалеку урна для мусора. На подъездной двери намалеванные половой краской буквы «ХУ». Третью букву хулиган, видимо, не успел дописать, но не составило труда догадаться, какое слово он планировал увековечить.
Одна пенсионерка — похожая на швабру тощая и плечистая старуха с длинным носом — увлеченно слушала собеседницу, опершись на черную трость с резиновой насадкой на конце. Вторая — грузная, одышливая женщина — рассказывала своей высохшей товарке о «Людке с третьего этажа, которая уже четвертого мужа в могилу свела и ведь пятый дурак на ней жениться нашелся». Одеты старушки были не по погоде, а по возрасту и, видимо, по здоровью. То есть в теплые вязаные кофты, пуховые платки и войлочные боты, из которых выглядывали шерстяные носки.
— Здравствуйте! — громким голосом поприветствовал я старушек. — Простите, что прерываю ваш важный разговор. Подскажите, пожалуйста, где здесь ломбард? Мне сказали, что напротив синагоги, но что-то никак не могу найти.
— А вы с какой целью интересуетесь? — старушка подозрительно оглядела меня с ног до головы таким взглядом, какой обычно рисуют на патриотических плакатах на тему «Враг
не пройдет!»— С самой обычной. Зачем ломбарды посещают?
Это была моя ошибка. Не стоило вообще вступать с ними в диалог.
— Ну ясно! Тоже, поди, ворованное сдавать несешь? — переключилась на мой моральный облик та, которая не могла простить «Людке с третьего этажа» ее успех у противоположного пола.
— Так вы знаете, где ломбард или нет?
— Смотрю, на нуждающегося ты не похож, — «швабра» подняла клюку и махнула ею в мою сторону. — Вон одет-то как хорошо. Ну точно, вор!
Я благоразумно отступил на пару шагов. От пенсионерок с большим стажем несения дозора на лавочке можно ожидать чего угодно.
— Тут такие, как ты, часто ходят. Честным людям на лавочке посидеть страшно, — упитанная подружка «швабры» поправила на груди пуховый платок, плотнее закутавшись в него.
— Сколько раз участковому заявления писали, чтобы закрыл ломбард, — пожаловалась она товарке.
— Наш участковый совсем мышей не ловит! Вон жуликов сколько шастает, подгоняй машину и грузи пачками, — «швабра» снова махнула клюкой, на этот раз в сторону синагоги. — Евреев-то сколько развелось?! Жизни нет! И в ломбарде такой же еврей работает. Закроешь их, как же…
— Жиды, они и есть жиды! — поддакнула упитанная. — Они друг за друга горой стоят. Да у самого Брежнева жена еврейка, вот за них и заступается.
— С чего вы взяли, что супруга Генерального секретаря еврейка? — изобразил я удивление, хотя подобные сплетни слышал и раньше.
— А как же? Имя у нее какое? Виктория! Самое что ни на есть еврейское.
— Хм, да уж, вот это выводы… Бабушки, так вы мне скажете, где ломбард?
— А ты, поди, ворованное пришел сдавать? — завела разговор на второй круг тощая старуха.
Дожился, бабульки у подъезда обозвали вором. Хорошо хоть не «наркоманом и проституткой», но разговор получился анекдотичным. Лучше бы я еще раз по дворам пробежался.
Ничего не ответив бабке, я развернулся и пошел по тротуару к следующему дому.
— Стой, малохольный, — окликнула меня старуха с клюкой. Я оглянулся и вопросительно посмотрел на нее.
— Вон там твой ломбард, — и она указала клюшкой в сторону подъездной двери с первыми буквами неприличного слова.
Дверь открылась, из подъезда выпорхнула веселая парочка. Было видно, что это люди пьющие, что он, что она. Пока держатся в рамках, но если не остановятся, то скоро ничем не будут отличаться от обычных забулдыг. Уже сейчас на отекшие, одутловатые лица было неприятно смотреть. Они прошли мимо старушек, не обратив на их шипение никакого внимания.
— Странные у вас соседи, не здороваются, — заметил я.
— Да какие там соседи. Тьфу на них! — «швабра» смачно выругалась. — Хотя тут забулдыжники всякие.
— Ой, и не говори, Семеновна. Все углы зассали, сволочи! Вон через соседний дом приличные люди в это ломбард ходят. А через наш вход одни алкаши и всякая шелупонь.
— Так там еще один ломбард? — не сообразил я, о каких двух входах речь.
— Да тот самый ломбард, просто входы разные. Понарыли, как крысы, отходных путей! Милиции на них нет… Я своими глазами видела, как Яшка сначала сюда зашел, а через час вышел из того дома.