Телохранитель Генсека. Том 3

— И я видела! Как раз на ту сторону скамейки сидела. Ждала, пока Надька выйдет, поругаться с ней хотела. Так этот Яшка из Лидкиного же подъезда и выскочил, как черт из табакерки! А заходил-то в наш подъезд, но не выходил оттуда. Вот те крест, не выходил! — и старуха, повернувшись лицом к синагоге, истово перекрестилась.

— Ой, Лидке-то повезло, у них в ломбард люди приличные ходят, я даже как-то из горсовета видела одного. Большой человек!

— Ты-то откуда знаешь?

— А вот и знаю, я фотографию в газете видела!

Старухи переглянулись и, уставившись на меня «прокурорскими» взглядами, синхронно спросили:

— А с какой целью нашим ломбардом интересуешься? — старухи переглянулись и засмеялись, одновременно подумав друг о друге: «У дураков мысли сходятся».

— Судя по виду, тебе в Лидкин подъезд надо, — отсмеявшись, решила тощая пенсионерка, — вон в тот дом. Это если ты из важных жуликов.

— А если ты обычный алкаш, то сюда вот иди, — добавила вторая, кивнув на подъездную дверь с буквами «ХУ».

— Странно это все… — вслух удивился я. — Что ж вывеску нормальную не сделают?

«Швабра» выудила из-под лавки небольшую табличку и повертела ею передо мной. На жестяной пластинке было написано «Ломбард» и часы работы.

— Ага, — сказала полная пенсионерка, — может вам еще и стрелки указательные от самой остановки сделать?

— Вешай — не вешай, а мы все равно снимем. Не нужны нам в подъезде всякие преступные элементы и забулдыги, — поддержала подругу «швабра».

Глава 12

Покачав головой, я поднялся на крыльцо. Потянул за ручку второй двери — той, которая вела не в жилой подъезд, а в подвал. Я сделал шаг вперед — и уперся в металлическую решетку, загораживавшую дальнейший проход. Подергал — закрыто.

— Есть кто живой? — крикнул в темноту.

— Таки есть звонок, всех нормальных людей это устраивает, а вы делаете мне нервы своим криком. Вы таки не нормальный человек или вас мама не учила быть вежливым? — донесся из глубины подвального помещения приятный голос, катающий букву «Р» как горошину.

— Залог принимать света-то хватает? — ехидно поинтересовался я у невидимого работника ломбарда.

— Таки вы сначала с собой разберитесь, вам деньги нужны или свет? — вопросом на вопрос ответил человек. — Если свет, то вы ошиблись таки адресом. Синагога через дорогу.

— Сейчас бы лучше свет. Пролить его требуется на один темный вопрос, но это не в компетенции синагоги. Яша Ювелир, не ошибаюсь?

— А вам таки принципиально не ошибиться или вы имеете интерес?

— Интерес, — ответил я, усмехаясь. Вот уж действительно классика жанра, разговор — просто иллюстрация одесского колорита.

— Таки мне кажется, что интерес ваш — сделать мне голову, — недовольно сказал человек.

Тем не менее, через минуту послышались шаркающие шаги и по ступенькам лестницы к решетке поднялся пожилой человек. Еврейской, разумеется, наружности.

Он подошел к решетке, протянул руку вверх, щелкнул выключателем.

— И что? Вот вам свет. А деньги только после оценки вашего залога. Так сказано в правилах, которые-таки установил горисполком. Заметьте, не я установил. Показывайте то, из-за чего вы потревожили такого уважаемого человека, как я, — и он, придерживая пальцами очки на кончике носа, выжидающе посмотрел на меня.

Сколько ему лет, на глаз определить было невозможно, но явно не менее пятидесяти. Внешность как будто бы знакомая, этот человек чем-то неуловимо напомнил мне Жванецкого — лысина, очки, ехидная улыбочка. Одет в поношенный костюм, из-под которого виднелся воротник тонкого свитера. Поверх костюма накинут синий фартук. На руках такие же синие саржевые нарукавники. В руке мужчина держал счеты. Он покачивал ими и костяшки стучали, перекатываясь с края на край.

Я полез во внутренний карман пиджака. Но достал оттуда не залог, как ожидал хозяин ломбарда, а свое удостоверение.

— Открывайте свою пещеру Али-Бабы и давайте поговорим как положено, — потребовал я тоном, не терпящим возражений.

Мне надоело играть с ним в кошки-мышки и меня не обманывала клоунада, которую устроил человек, стараясь казаться маленьким и незначительным. Я о нем знал если не все, то многое. Яша Ювелир, он же Яков Самуилович Бронштейн был достаточно известной персоной. Давний «коллега» Железной Беллы. Обороты его «теневой империи» были не сильно меньше, чем у недавно расстрелянной хозяйки Черноморского побережья Кавказа.

Ювелир внимательно осмотрел мои корочки, задумчиво пожевал губы и произнес:

— С этого и надо было начинать. А то интерес, интерес… — одесский акцент пропал из его речи. Он снял замок, толкнул решетку мне навстречу и приглашающе махнул рукой:

— Проходите.

«Принесла нелегкая, но придется как-то выкручиваться. Раз уж пообещал Япончику… Хотя с этим лучше говорить прямо…», — думал пожилой еврей.

Я начал спускать по лестнице. Хозяин ломбарда замешкался, хлопнул металлом, закрывая решетку, опять загремел цепью, и только потом пошел следом за мной. Спиной чувствовал, как он взглядом сверлит мне спину.

Комната, в которой находился ломбард, оказалась небольшой, всего метров пятнадцать площадью. Ее разделяла высокая стойка, и место, оставленное для посетителей, было заставлено коробками. Справа от двери стояли два холодильника марки «ЗИЛ», на одном из них пристроился новый цветной телевизор. Яша Ювелир не стал проходить за стойку, а открыл дверь, которую я за холодильниками сразу и не заметил.

— Прошу вас в мой кабинет.

Пройдя за ним в следующую комнату, я будто попал в другой мир. Действительно, волшебная пещера Али бабы! «Кабинет» Яши Ювелира был отлично отремонтирован и не богато обставлен. Большая люстра с хрустальными подвесками освещала просторное помещение. Под люстрой стол круглый стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью густого рубинового цвета с черной бахромой по краю. Вокруг стола мягкие стулья с подлокотниками и высокими спинками. У дальней от двери стены расположился массивный кожаный диван, рядом — два не менее массивных кресла. Стена над мягкой мебелью увешана картинами в золоченых рамках.

— Хорошая копия, — похвалил я, подойдя к одной из картин. На самом деле я не разбираюсь в живописи — просто сказал наугад, проверяя Яшу.

— А вы специалист, оказывается? — удивился он. — Не ожидал. Но, знаете ли, хорошие копии ценятся почти так же, как оригинал. А эта принадлежит кисти Михаила Нестерова.

— И вы не боитесь вот так просто мне об этом рассказывать? — удивился я.

— Не боюсь. Вам не выгодно заниматься такой мелочью, как я. Вы, Владимир Тимофеевич, имеете более серьезные аппетиты, чем мелкий жулик Яша Ювелир.