Телохранитель Генсека. Том 3

К сарайчику подошла тетка супруги — Анна Ивановна — с двумя бутылками молока в руках. На горлышки бутылок были натянуты обыкновенные аптечные соски. Мы такими пользовались, когда родилась Леночка, а у Светланы не было молока, чтобы кормить грудью.

— Володя, ты с каждым годом все шире в плечах становишься, скоро в двери боком заходить будешь, — «поприветствовала» меня родственница и тут же, бесцеремонно отодвинула в сторону, — не мешай, Володя, у нас тут важное дело — малышня голодная.

Она присела рядом с корзинкой. Проснувшиеся щенки завозились, начали тявкать и облизываться. требуя еду. Девочки тоже запищали — от восторга.

— Пойдем, пусть покормят, — позвала меня жена. Мы со Светой вернулись ко входу в дом. Я присел на скамейку у стены, похлопал рукой рядом с собой. Света аккуратно расправила широкий подол сарафана, устроилась рядом. Я обнял супругу за плечи, притянул к себе. Света положила голову мне на плечо, закрыла глаза.

— Конечно, никаких собак мы в Москву не повезем, да и тетя Аня не отдаст, — сказала жена. — Она с ними, как с внуками нянчится.

— Свет, это понятно. Про другое поговорить бы надо. Серьезно.

— Давай попозже? Сейчас ужинать будем, потом девочки спать лягут. Они за день так набегаются, наплаваются, что вечером только до подушки — и как выключаются.

Ужин накрыли во дворе, под навесом. Девочки выпили по стакану молока с булкой, и Света увела их в дом. А Анна Ивановна, подмигнув мне, выудила из-под стола бутыль с вином.

— Ну что, зятек, за твой приезд? — предложила она, но, вспомнив, что я не пью, налила только себе.

Анна Ивановна была полной противоположностью моей тещи — как в переносном смысле, так и в самом прямом, даже и не скажешь, что они родные сестры. Крупная, пышная женщина, с коротко подстриженными седыми кудрями, смешливая, разговорчивая, шумная. И, в отличии от Валентины Ивановны, гостеприимная и щедрая.

Мы просидели примерно час, слушая в основном ее. Вставить хотя бы слово в бесконечные рассказы о бурной молодости тети Ани было невозможно.

— Ох, молодая была — шууустрая! — увлеченно говорила она, не забывая подливать в стакан вино. — А сейчас старая стала, толстая…

— Светка, знаешь, какая у меня талия была? Вот такая! — Анна Ивановна соединила в кольцо ладони. Я скептически хмыкнул, но благоразумно промолчал. — А сейчас что? Вот недавно к подруге ходила, она в панельном доме живет, на третьем этаже… Значит, иду я, иду — едва ноги переставляю, правую ногу на одну ступеньку… передохну… потом левую на другую… а сама думаю: как в молодости-то было хорошо! Тогда левую ногу в одно окно, правую в другое, трусы на зеркале, а лифчик в форточку вылетел… Всю ночь искали, хи-хи, — штук восемь нашли. Мой самый большой был! Ой, что-то я немного пьяненькая… давайте молодежь, не засиживайтесь. Я вам под навесом постелила — ночи теплые. А я спать пошла…

И она пошла, покачиваясь, к дому, тихонько напевая: «Напилася я пьяна, не дойду я до дома…»

— Все время поражаюсь тете Ане, вроде бы с мамой родные сестры, а такие разные, — сказала Светлана, задумчиво глядя вслед тетке.

— Ничего удивительного, ты на наших девочек посмотри, — хмыкнул я. — Вот уж кто меньше всего похож на родных сестер, так это наши дети.

Света встала, начала убирать со стола, но я остановил ее. Накрыв посуду кухонным полотенцем, предложил:

— Пойдем спать, завтра уберем.

Уже лежали в постели, когда я сказал:

— Света, нам придется переехать из Кратово. А твоей маме лучше вернуться в Серпухов.

— Почему переехать? — встревожилась жена. — Володя, а как же школа? А мама как одна будет? Она же старенькая!

— Пятьдесят шесть лет — это не старость, Света. Некоторые в ее возрасте детей рожают.

— Скажешь тоже…

— Ну в Средней Азии рожают и в более серьезном возрасте, — поддразнил ее. — Кого ты хочешь подарить нашим дочкам? Братика или сестричку?

— Дурак ты, Володька, — засмеялась Светлана. — Серьезный разговор, а ты меня смешишь!

— Больше не буду, — пообещал я, тоже смеясь.

— Так почему нам придется переехать? У тебя неприятности на работе?

— Напротив, Светик, приятности! Я с сентября начинаю учебу в Высшей школе КГБ. Потом светит новая должность. И переезд на Кутузовский проспект — скорее, из соображений безопасности. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось из-за меня, а быть постоянно рядом не смогу. На Кутузовском все-таки охрана, консьерж и там даже во внутренний двор не попасть без пропуска. Не переживай, тебе там понравится.

— Хорошо, я тебе верю, раз ты говоришь, что все будет в порядке, — Света прижалась ко мне, обвила шею руками и горячо прошептала в самое ухо:

— Я тебя поздравляю! Ты теперь генералом будешь?

— Генерал-майором, — поправил ее.

— А я генеральшей, — она рассмеялась, но в следующий миг уже сонно зевнула. — Жаль, что ты в Москве задержался, а нам завтра уже уезжать. И у меня отпуск кончился…

— Жаль, конечно, но работа есть работа…

Света скоро уснула, а я еще долго лежал без сна, размышляя о будущих перспективах. Но потом, незаметно для себя, тоже заснул.

Утром проводил семью в аэропорт. Подождал, пока пройдут контроль, помахал рукой на прощание. Затем вернулся в Нижнюю Ореанду.

Еще раз проверил посты, проплыл с береговой охраной вдоль линии побережья.

К приезду Брежнева все было готово.

Глава 3

Леонид Ильич прибыл на следующий день. Встретил его в аэропорту — все, как обычно. Лето, горы, солнце и освежающий морской воздух. Но Леонид Ильич будто и не замечал окружающей его красоты, его не трогала природа и хорошая погода. Прибыв на дачу, он немного поспал, потом, поужинав, сообщил:

— Володя, я хочу пройтись. Составь мне компанию. А эти пусть здесь подождут, — кивнул в сторону остальных телохранителей. — А то скоро в туалет за мной будут командой ходить.

Мы прогуливались вдоль берега. В полнеба полыхал закат, отражаясь в воде, раскрашивая море в алые тона. Дошли до искусственного грота на пляже, специально построенного к визиту Вилли Бранта в начале семидесятых годов. Он использовался в тех случаях, когда надо было полностью исключить прослушку. В гроте стоял обычный деревянный стол, стулья, несколько лежаков.