Телохранитель Генсека. Том 3

Да уж, «текстовая телепатия» не всесильна. Когда видишь не мыслеобразы, а слова, сложенные на языке носителя, то следует прокачивать не только свои паранормальные способности, но заодно изучать иностранные языки.

Я, прочитав его мысли, сделал для себя отметку — не расслабляться. Как бы там ни было, но в план мероприятий посещение Ванги изначально включено не было. А потому меры безопасности, предпринятые болгарскими коллегами, могут оказаться недостаточными.

Утром Людмила Живкова ждала нас у резиденции. Дочь болгарского лидера была одета в элегантный брючный костюм и тонкую косынку, красиво повязанную на шее на манер галстука. Увидев леонида Ильича и его свиту, она улыбнулась и помахала рукой, приветствуя нас. О таких людях, как она, говорят: «светлые», но я называю их по-другому — счастливые. Счастливый человек всегда будто светится изнутри. Глядя на дочь Тодора Живкова, я невольно улыбнулся. Находиться с ней рядом — одно удовольствие!

Людмила ехала с Леонидом Ильичем в одной машине и всю дорогу не умолкала. Рассказывала о стране, о природе, о достопримечательностях. Говорила о своем отце, о своей работе — она занимала должность председателя Комитета по культуре и искусству. Но особенно много рассказывала, конечно же, о бабе Ванге.

— Вангелия Пандева волшебница! — с восторгом поведала она. — Я после аварии долго не могла в себя придти. Перелом позвоночника — говорили больше не встану. А сначала вообще в коме была. Потом у бабы Ванги месяц жила. Она меня на ноги и поставила. А врачи не смогли. Говорили, что в лучшем случае буду прикована к инвалидной коляске. А у нее получилось. Я даже танцевать могу!

Небольшой городок Петрич находился не очень далеко от столицы Болгарии, в трех часах езды. И все эти три с небольшим часа мы слушали восторженные речи дочери Тодора Живкова. Но Леонид Ильич не возражал, он смотрел на молодую женщину с удовольствием, иногда задавал уточняющие вопросы и улыбался.

Городок оказался на удивление красивым, ухоженным. Не такой уж и маленький — порядка двадцати тысяч жителей. Петрич утопал в розах — казалось, розы всех сортов, какие только существовали в мире, были собраны здесь.

— Баба Ванга розы очень любит, — пояснила Людмила Живкова, заметив, что Леонид Ильич тоже смотрит на цветы с удовольствием.

Я про себя усмехнулся. Если баба Ванга скажет, что она любит кактусы — город тут же засадят ими. Собственно, ничего удивительного — Петрич жил за счет предсказательницы и его жители молились на бабу Вангу, причем в буквальном смысле этого слова. В Болгарии, в отличии от СССР, частная собственность не зажималась. Мелкая торговля не то, чтобы поощрялась, но и не запрещалась тоже. Да и крестьян насильно в колхозы не гнали, как это было у нас после революции. Здесь можно было спокойно встретить частную кофейню, небольшую гостиницу, причем совершенно легальную. И мелкий бизнес процветал, обслуживая приезжих.

Дом бабы Ванги — двухэтажный, оштукатуренный, с балконом, выглядел аккуратным и достаточно уютным. Обычно, как рассказывала Людмила Живкова, за оградой стояли толпы страждущих. Но сегодня — видимо, болгарское КГБ позаботилось — у ограды мы не встретили ни одного человека.

Кортеж Брежнева остановился возле ворот. Во двор заезжать не разрешалось никому, исключения не сделали даже для советского Генсека.

Леонид Ильич с Людмилой Живковой прошли по длинной дорожке, мимо кустов роз и большого виноградника к боковой пристройке. Я находился в одном шаге за спиной Брежнева.

Первой вошла внутрь Людмила. Ее не было минут пять.

— Ждем, как на приеме, — усмехнулся Генсек. — Я уж и забыл, как это бывает. Ого, смотри, виноград какой уже спелый! — Леонид Ильич потянулся за ягодой.

В этот момент дверь открылась, и Живкова пригласила Леонида Ильича войти. Я хотел пойти следом за Генсеком, но Людмила остановила меня:

— К Ванге всегда заходят по-одному, — строго сказала она.

— А вы как же? — попытался возразить я, не желая оставлять Генсека без присмотра.

— А я там как переводчица. Вангелия говорит на македонском диалекте болгарского языка.

Леонид Ильич тоже приказал мне остаться. Я подчинился. Хотя и не чувствовал угрозы в этом месте, но все равно было не по себе.

Но волноваться пришлось не долго. Вскоре снова открылась дверь.

— Пойдемте, — Живкова поманила меня рукой. — Баба Ванга сказала, чтобы второй тоже зашел вслед за первым.

Я вошел в полутемное помещение с низким потолком. Сквозь домотканые шторы едва пробивался свет с улицы. Вангелия сидела на диване, перед ней стоял небольшой столик. На столике лежала открытая Библия. Читать сама Ванга не могла, но Библия всегда была рядом с ней. Насколько я помнил, мировоззрение слепой пророчицы включало многое как из христианства, так и из восточных религий. Ну и анимизм, конечно же, ведь её главной способностью было «умение разговаривать с духами».

Леонид Ильич стоял перед предсказательницей в напряженной позе.

«Зря я все это затеял, а все любопытство», — с недовольством думал он.

Я молча встал за ним, немного отступив — так, чтобы видеть всех, кто находился в комнате. В самом углу сидели две женщины, безотлучно находившиеся при целительнице. Они сидели так тихо, что не услышь я из-за занавески возле шкафа поток непонятных мыслей на каком-то болгарском диалекте, то мог бы и вовсе не заметить их присутствия.

Баба Ванга заговорила. Голос ее оказался глухим, а слова неразборчивыми. Людмила Живкова стояла с напряженным лицом, стараясь разобрать невнятную речь провидицы.

Я усмехнулся — тоже мне, Нострадамус в юбке! У пророков и предсказателей всегда так: неси бред, не говори ни о чем конкретно. Чем страшнее и неопределеннее нарисуешь картину, тем больше людей тебе поверят.

Людмила, наконец-то, справилась с переводом. И то, что она сказала, разнесло мой скептицизм в щепки.

— За спиной двойной стоит… Одна половина здесь, другая там. Одна от Бога, другая от черта… Простите, это кажется про вашего телохранителя, — смущенно пояснила Живкова.

— Ты знаешь, кто я? — недовольно спросил Брежнев бабу Вангу. Несколько минут назад, до того, как я вошел, он задавал свой вопрос. А ответа не получил. Потому и злился теперь, что ждал чего-то другого, а не невнятных рассказов о его телохранителе.

— Большой человек. И большой мученик, — ответила ему Ванга и Живкова тут же это перевела.

— Лучше спросите что-нибудь про здоровье, — прошептала Живкова, обращаясь к Леониду Ильичу, — обычно про здоровье спрашивают…

Слух у бабы Ванги был что надо. Не знаю, как уж она поняла слова, сказанные полушепотом и на русском языке, но вдруг быстро заговорила. Так быстро, что Людмила еле успевала с переводом:

— Ты должен был раньше уйти, но задержишься. Тебя держит тот, кто за спиной стоит. Смотри, кого за спину пускаешь. Не от Бога такие вещи, а от дьявола. Портят сущее, меняют, врут. Правда другой должна быть, не такой. как вы устроили. И ты виноват, и тот, кто сзади. А лечить тебя не буду. Тебе не надо, без меня уже лечат.

Тут Людмила замялась, посмотрела на меня так, будто ждала помощи:

— Не знаю, как перевести… Вангелия сказала, что вы с ней как… как это сказать… два чудака под одним плащом… Двама чешити под един плащ… — произнесла она на болгарском языке. — По-русски это что-то вроде…

— Одного поля ягоды? — догадался я.

— Да! Это, пожалуй, лучше всего передает смысл на русском! Но я не совсем понимаю, почему она так сказала… — добавила Людмила растерянно.

Зато я очень хорошо понимал! Ванга прочла меня, как открытую книгу.