Тень смерти

— Манан лэ кар’нин сина? (эльф. «Зачем ты это со мной сделала?») - оборвал ее Сардарлионар.

— Bikoz ai nidid niu fiost khost. bat u min «vaimi?», dunot u? U ol vant tunau it… Luk, it vosnot io piosenel dum, u didnot iofendid io elven khads, enai didnot senst eni khreit daknis inio hat — ze vasnot eni spetchil rizn etol. Ai dzast nidid enivan tubikam mai fiost knosts. It daznot mate hu itbi, bat itsou hepanid itiz u. Zet izol. Nau u hev tuiuz io old skilz eniu pave tunot elou tukil u… ekhen. Ifu elou, zenai dzast make samvan els khost. Stron hez tukil anvik hez tudai. Itiz laif endes saikl en ode ofzet voldz ikzistens. (этерем. «Затем, что мне нужен был новый первый призрак… Но ты ведь хотел спросить «почему именно я?», верно? Вы все почему-то хотите это знать… Это не какая-то особенная судьба, ты не прогневал каких-то ваших эльфийских богов, я не заметила в твоем сердце какой-то великой тьмы, и не было никаких особенных причин, почему я превратила именно тебя. Просто кто-то один должен был стать моим первым призраком. Для жизни во вселенной не имеет значения, кто именно, но получилось так, что это оказался ты. Вот и все. Теперь тебе остается использовать свои старые навыки и новую силу, чтобы не дать себя убить. А если дашь — я сделаю призраком кого-нибудь еще. Сильный убивает, слабый — погибает. Таков цикл жизни и смерти и закон существования этого мира.»)

— Ай лэ сана’инье веер реста’лэ метья’льемма, лэ миста, - произнес Сардарлионар.
– Инье лэ кар’сина. (эльф. «Если ты думаешь, что я буду помогать тебе уничтожать мой народ, то ты ошибаешься… Я не стану.»)

— Fiost, ai dunot plenin tuikstemenaeit elvez. Itiz bit kreizi, bat ai keim hie baiaksident… Houeve nau ai intend tusetl hie, bat ifio elves vil stei evei, nesin vil hepan tuzem. Sekend, ifai vil sei, u vil du evresin. Ofkoz, Sardarlionar frem Lintaniri nevevud… (этерем. «Во-первых, я не намерена уничтожать эльфов. Это звучит немного глупо, но я попала к вам в Линтанир случайно. Правда, теперь я намерена поселиться на этих землях, но если ваши эльфы будут держаться подальше, им ничего не будет. Ну, а во-вторых, если я скажу, ты станешь делать, все, что я скажу. Конечно, Сардарлионар из Линтанира никогда не стал бы…»)

— Манан лэ ханья’ни эссэ? (эльф. «Откуда ты знаешь мое имя?») - спросил эльф.

— «Тьярвэ инье ми лэ фэа - ответила некромантка, даже не шевеля губами. Ее голос звучал прямо внутри головы призрака, и теперь это был чистейший эльфийский язык с линтанирским акцентом.
– Онта’умбар, гулдур нестаг’ми’фиринфэа минья’сэ’фэа, онта’тальякента, а сина кента ан минья умбар тулкава. Элье элдали кэ тенья’ламинда фирьяри. Лэ кэ ханья’илкуэн ай кенда’митья. Ананта лэ эпеллло кар’сина?» (эльф. «Потому что я у тебя в душе… Создавая призрака, некромант закладывает в душу умершего частичку своей, создавая прочную связь, и с первым призраком эта связь особенно сильна. Вы, эльфы, способны чувствовать то, что незаметно людям. Ты и сам все поймешь, если заглянешь в себя. Но ты ведь уже почувствовал, да?»)

— Ма лэ уванимо?
– произнес Сардарлионар, который действительно уже понял, какая часть его души принадлежит не ему.
– Сиве лимбэ лэ макар? (эльф. «Что ты за чудовище? Скольких ты убила?»)

— Veri match, - без особенного удовольствия отозвалась волшебница.
– Match mo zenai vantid, bat notmo zensitchueitchn rikwaid. dunot fie — u dunot nid tuendu it folion taim. Iventchueli pat ofmi inu unait vizio soul enu dzast bikam bit mo khrim enprekmetik pesen. Itiz io niu neitche — ifu kanot eksept it, dzast khet uzd. (этерем. «Многих… Куда больше, чем мне хотелось бы, но не больше, чем было нужно. Не бойся, тебе не придется терпеть это долго — со временем моя частичка полностью сольется с твоей душой и ты просто станешь немного более мрачным и прагматичным. Но мои приказы тебе придется исполнять в любом случае. Ты даже подумать не сможешь о том, чтобы их нарушить. Такова твоя новая природа — если не можешь смириться, хотя бы привыкай.»)

Она развернулась и зашагала к цитадели.

— Au khouin? (этерем. «Ты идешь?») - спросила она у призрака, не оборачиваясь.

Сардарлионар почувствовал, как его ноги сами собой повернулись и зашагали вслед за некроманткой.

— Инье лелья… (эльф. «Иду»), - вздохнул он, напоследок бросив прощальный взгляд на свое мертвое тело, которое костяные руки постепенно забрасывали землей, создавая своеобразный курган.

— Sar… Ou, u hev sou lion neim!
– проворчала темная волшебница, вдруг становясь похожей на капризное дитя.
– Inmai houmlend vi kat lion neimz… maind ifai vil koul u «Sar’ar»? (этерем. «Сар… у тебя такое длинное имя… У меня на родине длинные имена сокращали. Можно я буду звать тебя Сар’аром, да?»)

— Манен рукима синтакуэтта… (эльф. «Что за возмутительное сокращение…») - возмутился витязь.

— Mai neimiz Saotelkelteshmanore… visaut eni difteins, - усмехнулась в ответ девушка, и эльф окончательно убедился, что ошибся в оценке ее возраста, и ее человеческому телу не больше двадцати лет.
– Bat u kan koul mi ”Sa’ore”, ofkoz. Baivei aiem Kvin Ofded, bat dunot iven de tukoul mi Medzesti! Мал раванери эйсауза нитайдеронэй корит са хэ мал каэйза критайхоорэй* — zetiz mai meitou. (этерем. «Меня зовут Саотелкелтешманоре… Но ты, конечно, можешь звать меня просто Са’оре. Кстати, я — Королева Мертвых, но только не надо звать меня Величеством. — такой у меня девиз.»)

Так Бледный Рыцарь Сар’ар познакомился с той, которой ему предстояло служить следующую тысячу лет.

Примечания:

* фраза в эпиграфе и в конце главы значит: «Я — Темная королева, дочь зла, мать горя и разрушенья. Убей меня, а не можешь — трепещи и живи на коленях» (перевод с языка древних).

========== Глава XVI. Часть I. Линтанир - перед рассветом ==========

Многие говорят, будто эльфы пострадали в борьбе с Тьмой

больше всех. Это неверно. На протяжении тысяч лет мы —

паладины — были теми, кто вели постоянную борьбу с Тьмой.

Много раз мы думали, что скоро рассвет, и Тьме придет конец.

И потому мы лучше всех осознали горькую истину —

Рассвета не будет. Тьма вечна, и вечной будет наша борьба.

Грос­смей­стер Ав­ре­лий V, «Ис­то­рия Ор­де­на, том XIX», 676 ГВ

На берегу реки Листры, у корней большого дуба сидел призрак по имени Сар’ар. Прошло пятьдесят шесть лет с того дня, когда он перестал быть витязем Линтанира и стал первым призраком Королевы Мертвых. Линтанир, казавшийся некогда вечным, изменился — леса дома Тессен превратились в огромный некрополь, эльфы дома Эдан после пятнадцати лет бесплодной борьбы оставили свои владения и нашли приют в землях дома Финдэн. Дом Клиада и вовсе переселился в Весмир. Леса вдоль берега Листры были теперь безжизненными — даже птицы и насекомые сторонились владений Темной Королевы. Где-то далеко на северо-востоке еще оставались живые леса, Эльфийский Линтанир, но и они более не казались незыблемыми — в любой момент мертвые леса могли поглотить и остатки эльфийских земель. Тень страха пала на Линтанир. Единственным эльфом, который не испытывал этого страха был он — Сардарлионар. Он мог чувствовать, как течет время — течет мимо него, не затрагивая его самого. Пятьдесят шесть лет не были для него огромным сроком — он прожил уже почти четыре раза столько и его полный возраст — сто девяносто семь лет — не был большим для эльфа. Но первые сто сорок лет своей жизни Сар’ар замечал, как годы меняют его. Теперь для него больше не было ни годов, ни даже дней — время тянулось, как один бесконечный день. Плывущие по небу облака, деревья, животные, эльфы — все меняющееся и конечное — воспринималось теперь призраком как нечеткие и расплывчатые. Единственной, кто была рядом с ним в вечности, кто оставалась незатронутой ходом времени, кто была яркой и заметной, была Королева.

Сар’ар ненавидел ее, но где-то внутри него была часть ее души, и он уже не мог определить, где именно. Кроме того, она была, как призрак с удивлением обнаружил, наделена совершенно невероятным терпением, столь несвойственным большинству женщин. Первые пять лет Сар’ар пытался игнорировать ее, но она все равно продолжала заговаривать с ним, и в конце концов эльф сдался — он стал отвечать на ее пространные рассуждения короткими репликами.

— Khrim sots ekhen? (этерем. «Снова мрачные мысли?») - оторвала Сар’ара от размышлений Са’оре. Она выглянула из-за дерева, и призрак отругал себя за то, что снова не заметил ее приближения. При жизни он мог узнавать о чужом присутствии с помощью слуха и осязания, а после смерти научился чувствовать силы живых и волю мертвых. Но мощь Королевы Мертвых была столь огромна, что даже через полвека он продолжал теряться в ней. Призрак постоянно ощущал, что его хозяйка где-то поблизости и от того-то не мог почувствовать, когда она оказывалась рядом.

— Ifu dunot laik zem, dunot rid zem (этерем. «Если вам не нравятся, можете их не читать»), - сухо ответил эльф. Чтобы говорить на этом языке ему даже не нужно было думать — это знание попало к нему в голову само и он уже давно понял как пользоваться им — как и другими навыками своей королевы, такими как шитье саванов и украшение могил — хотя конечно не стал бы ничем подобным заниматься.

— Ifit ve sou izi… Io mudiz past tumi, ensou ai kanot kamli kheze flauez. (этерем. «Если бы это было так просто… Твое настроение передается мне, и я не могу спокойно пособирать цветы.»)

— Faluez dunot khrou hie fo fifti iez, - холодно отметил призрак.
– Enai hed noimpretchn zetu laik tukheze flauez. (этерем. «Цветы не растут здесь уже пятьдесят лет… И у меня не возникало впечатления, что вы любите их собирать.»)

— Dekoreitchn ofnecropolis vizflauez isimpotent duti ofpristes. Ofdzunie pristes, ofkoz, bat vi dunot hev eni, soi aihev tudu it maiself… Enivei, dzast ez u set, faluez dunot khrou hie enimo. Aiem khouin tusvim ekros Listra enkheze onaze said. (этерем. «Украшение некрополя цветами — одна из важных обязанностей жрицы. Впрочем, этим должны заниматься младшие жрицы, но у нас таких нет и все приходится делать мне… В любом случае, как ты и сказал, цветы здесь больше не растут. Я собиралась переплыть Листру и пособирать их на другом берегу.»)