Тень смерти

— Правду бабушка говорила: не хочешь врать всю жизнь — живи один, - сказала как-то Мелипсихона после очередной битвы. На этот раз их противниками знаменитая эльфийская чародейка из Аефена и ее жених — один из Предвестников Урагана, между прочим. Каждый из них в отдельности был бы для Раксана и его ученицы непобедимым противником, но эльфы пришли вдвоем. Мелипсихона не знала, чего такого скрывал витязь от своей невесты — быть может и вовсе ничего — но от шока в момент активации духовной связи чародейка на миг утратила контроль над своей магией и вся мощь стихии ударила по ней, а убитый горем предвестник в итоге проиграл темным магам.

— Какая циничная точка зрения, - отозвался некромант.

— Разве это неправда, господин? Эти двое проиграли нам только потому, что были вместе.

— Эти двое проиграли нам потому, что привыкли быть вместе в постели, но не поле боя, - покачал головой некромант.
– Будь они настоящей командой, они убили бы нас задолго до того, как мы к ним приблизились.

— И все-таки, Печать Душ убила их…

— Ты правда думаешь, что заклинание, которое заставляет людей убивать друг друга, рассказывая им, что они думают друг о друге, назвали бы Печатью Душ? У этого заклинания куда больший потенциал — и настоящую команду оно сделало бы непобедимой.

— А такая «настоящая команда» вообще существует?
– с недоверием спросила девушка.

— Давай проверим… - произнес чародей, закатывай рукав и протягивая Мелипсихоне запястье.
– Ставь.

— Господин, Печать Душ не снимается до самой смерти, - напомнила волшебница.
– Я не могу…

— А я не могу позволить, чтобы моя ученица не использовала свой потенциал!
– прикрикнул на нее Раксан, и продолжил уже спокойнее: - Разница между талантливым и великим чародеем в том, что талантливый знает и использует только свою магию и способности, а великий разбирается в способностях других и знает, как объединить их со своими, чтобы достигнуть наибольшего эффекта. Это заклинание может сделать великой тебя, Мелипсихона. Доверься мне и ставь печать.

Дрожащей ладонью девушка поставила Печать Душ на правое запястье некроманта, а затем — на собственное левое запястье… А потом была короткая вспышка боли, волшебница упала на землю и огромный поток воспоминаний и мыслей устремился в ее голову. Невозможно было разобраться во всем сразу, но самое главное девушка поняла сразу. О том, что ее чувства к учителю, старшему на двадцать семь лет, ненормальны, она знала, но теперь узнала и о том, что они взаимны. Молчать было бессмысленно — некромант видел ее мысли так же хорошо, как и она его, и уже протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и она видела себя, сидящую на земле и смущенную, его глазами. Но вместо того, чтобы принять протянутую руку, Мелипсихона обхватила плечи Раксана руками.

— Господин… Это был самый глупый способ признаться в любви, который только можно придумать… - прошептала она прежде, чем впиться в его губы своими.

И так у нее стало четыре глаза — и никакие другие ей были тогда не нужны.

***

18 лет назад

— Если бы не Печать Душ, я и не узнала бы, что у вас есть сестра, господин, - сказала Мелипсихона. Ей было тогда двадцать восемь, и в те годы она носила строгую прическу, стягивая волосы в конский хвост.

— Я не думал, что это будет иметь значение… - произнес Раксан, и через печать некромантка почувствовала, как сложны его чувства на этот счет.
– Сестра отошла от дел много лет назад…

— Отошла от дел? Она тоже была темной чародейкой?
– если бы Мелипсихона постаралась, она бы смогла поискать среди воспоминаний учителя, которые были столь обширны, что даже за восемь лет женщина не изучила и десятой их доли, и «вспомнить» ответ на свой вопрос, но вместо этого предпочитала слушать рассказы Раксана.

— Да, была, и очень талантливой… Но потом решила вести законопослушную жизнь и стала аптекарем в Вестине. Навещать ее там было слишком опасно для меня и для нее.

— Вы не виделись двадцать пять лет… - данный факт всплыл в сознании некромантки помимо ее воли.

— Верно, - подтвердил темный чародей.
– Она сделала так, потому что полюбила одного человека… Она вышла замуж и вырастила сына. Но недавно я получил известие о том, что мой племянник и его жена умерли во время чумы, и поэтому сестра переехала в их деревню, чтобы растить внука. Странно, что она не захотела забрать мальчика в город, но, так или иначе, для нас это возможность увидеться снова.

— Вашу сестру ведь зовут Лисанна, да?

— Нашего прадеда звали Ан, и он был легендарным рыбаком-китобоем. В память о нем всех детей в нашем роду называют так, чтобы имя либо начиналось либо заканчивалось на «ан». Отца звали Андор, я — Раксан, а сестра — Лисанна. Сына она назвала Карисаном, кажется…

Мелипсихона вздохнула. Она жалела о том, что у нее почему-то не получается родить господину ребенка, и начинала накручивать себя каждый раз, когда речь заходила о детях. Зная, что некромант почувствовал ее мрачные мысли через их связь и уже готовится сделать ей выговор, она поспешно спросила:

— А деревня как называется?

— Нортваллей, - отозвался темный волшебник.
– Кстати, мы на месте.

Действительно, в долине перед ними раскинулось крупное поселение. Лисанна Блеквотер жила в бревенчатом домике возле леса, и, вопреки представлениям Мелипсихоны о том, как должна выглядеть отошедшая от дел темная колдунья, она оказалась милейшей старушкой. Между ней и Раксаном ощущалась какая-то напряженность, но все-таки Лисанна приняла некромантов достаточно тепло и принялась угощать пирожками. Учитель разговаривал с сестрой о каких-то неизвестных Мелипсихоне местах и людях, и некромантка пообещала себе покопаться потом в воспоминаниях Раксана и разузнать побольше о его юности.

— Дрова заканчиваются, - произнес вдруг темный волшебник. В Керлате октябрь — достаточно холодный месяц, и камин приходилось топить жарко.
– Пойду наколю.

— Смотри спину не надорви, - усмехнулась Лисанна.

— Мне не страшно — у меня же Си’ях’кан.

— Эй!
– воскликнула старушка.
– Чтобы никакого колдовства в моей деревне!

— Ладно, ладно…

— Извини… - сказала Лисанна, когда женщины остались наедине.
– Я бросила брата одного, и он втянул во все это тебя.

— Да нет, что вы, меня все устраивает…

— Это ты сейчас так говоришь… - отозвалась старая волшебница и неожиданно быстрым движением схватила Мелипсихону за левую руку и задрала рукав.
– Так я и думала — Печать Душ. Однажды эта штука причинит тебе чудовищную боль… Связываться такой с кем-то, кто старше тебя на тридцать лет — безумие. Эх, была бы лет на пять помоложе, надрала бы Раксану задницу, за то, что позволил такое…

— Бабуль, я вернулся!
– раздался голос со стороны двери, и Мелипсихона обернулась. У входа стоял темноволосый зеленоглазый мальчик лет пяти на вид, и темной волшебнице хватило одного взгляда, чтобы понять, почему именно Лисанна не повезла внука в Вестин, где он мог бы попасться на глаза архимагу или заезжему паладину. Этот мальчик не должен был быть живым — все еще можно было почувствовать остаточную ауру чумы, которой он болел, вероятно, вместе со своими покойными родителями. Но он не умер — и у Мелипсихоны не было ни малейших сомнений относительно того, что спасло этого ребенка — то был Си’ях’кан, куда более сильный чем у нее или даже у Раксана. Разумеется, это было не осознанное колдовство, а инстинкт самозащиты. Когда восстановление будет завершено, пробудившиеся способности вновь скроются до той поры, пока мальчик не вырастет и не сможет управлять ими осознанно. Вероятно, года через два даже опытнейший чародей не сможет обнаружить у этого ребенка задатков темного мага — но в данный момент они были несомненны.

— Здрасьте, а вы кто?
– поинтересовался мальчик, изучавший Мелипсихону так же внимательно, как и она его.

И так она в первый раз повстречала Хасана Нортваллея.

***

14 лет назад

— Я не понимаю, господин… - произнесла Мелипсихона, помогая учителю преодолеть крутой подъем. К шестидесяти годам некромант стал хромать на левую ногу и даже Си’ях’кан не мог ему помочь.
– Если будущее нельзя предсказать, то почему мы идем к этой провидице? А если будущее можно предсказать, то почему мы идем к ней только сейчас?