Тень Великого Древа
Шрифт:
Он выдвинул ставку в середину стола.
– Мои вопросы исчерпались. Имеешь ли свои?
Менсон прошелся по балкону, бурча под нос. Злился на жену: из-за дурных ее выходок страдает дружба с Адрианом, приходится оправдываться на пустом месте. Однако часть гнева – малая, но заметная – адресовалась владыке. Именно это чувство Менсон стремился унять.
Люди на площади разразились смехом – видно, актерам удалось-таки пошутить. Один из труппы взлетел над сценой и задергался вниз головой, грозя кулаками толпе. Разлетались, - подумал шут. Кому не лень, все порхают, что твои мухи! Мими на корабле,
– Колпак спросит корррону: справедлив ли ты с северянами, владыка?
Огонь сверкнул в глазах Адриана.
– С мятежниками, бунтарями и предателями? Отнюдь не справедлив. Сейчас я непозволительно мягок. Справедливость наступит в день, когда Ориджины и их генералы разживутся пеньковыми ожерельями.
– Владыка, позволь прррямоту. Кукловод творил от твоего имени мерзкие дела. А ты попускал из расчета на выгоду.
– Какое значение это имеет? Ориджины – мои вассалы, обязаны быть верными при любых условиях. Как бы я ни поступил, их дело – подчиниться.
Менсон шмыгнул ноздрями:
– Прости, владыка, но тут все дело в дерьме. Кукловод – это куча, ты вступил и испачкал сапоги. А Ориджины унюхали.
– Раз обоняние подводит, придется отрезать им носы.
– Не лучше ли извиниться и вымыть паркет?..
Адриан смерил шута пристальным взглядом:
– Больно ты дерзок, мой друг. Проверим твою удачу.
Он грохнул стаканом по столу, выпало пять-шесть. Менсон выкинул пять-четыре.
– Как видим, тебе не везет. Потому тщательней следи за речью… Имеешь еще вопросы?
Менсону вспомнилось: в точно такой же ситуации он велел жене держать язык за зубами. Но Карен тогда не смолчала. Не смолчал и он теперь.
– Минерва помиловала графиню Нортвуд. Ты повесил.
– С каких пор ты волнуешься о ней?
– Я о себе забочусь, владыка. Мне-то казалось, слово императора нерушимо. Даже новый правитель не может казнить того, кого пощадил прежний. Братец Телуриан помиловал меня: заменил плаху эхиотой. Как я понял, ты видишь за собою право взять меня и вздернуть?
– Ты сравнил змею с конем. Змея – ядовитая гадина. Хоть наказывай ее, хоть милуй – она будет опасна, пока жива. Хороша лишь та змея, что рассталась с головою.
– А коня можно впрячь и пахать, он все стерпит…
– Не по нраву мне твои намеки, колпак.
– Да какие уж намеки. Пр-ррямей некуда.
Менсон бросил кости в стакан и принялся трясти. Стук звучал все быстрей и бойчее, будто кости пустились в пляс. Стакан прыгал, вертелся меж ладонями. В последний раз крутанув над головой, Менсон грянул его на стол. И спросил:
– Владыка, ты знал, что Карен жива?
Вопрос не допускал разночтений. Ответ прост, как удар топора: либо «да» - либо «нет».
Но Адриан отчего-то замешкался. По странной паузе произнес:
– Я не знал.
– А если бы знал, то вернул бы ее мне?
– Конечно, друг мой.
Владыка никогда не лгал шуту. Менсон привык не просто верить его словам, а опираться на них, словно на камни мостовой. Но сейчас захотелось уточнить:
– Ты не врешь?
И тут вернулась еще одна давняя болячка: воспринимать слова картинками, а не
звуками. Шут увидел, как изо рта императора вылетел шмель. Затем еще несколько. Жужжащий рой завертелся вокруг головы Менсона, и каждый норовил ужалить его в лоб.Шут замахал руками и побежал прочь…
Леди Карен и Форлемей вместе занимались рукоделием. Жена штопала чулки, ординарец зашивал рубаху хозяина. Оба выронили иглы, когда шут влетел в комнату, лупя себя по голове.
– Любимый, что с тобой?!
– Покусали!
Она уложила его, осмотрела.
– Ничего не вижу...
Форлемей догадался:
– Колпак, родной ты мой! Старое вернулось, да?
– Что вернулось? – ахнула Карен.
– Салат в мозгу. Все со всем путается: звуки с картинками, слова с чувствами. Не покусали его, а обидели. Правда, Колпак?
Менсон отогнал последних шмелей и стал успокаивать жену:
– Ничего страшного, я так десять лет жил, и ничего. А хлебну из пузырька – так совсем все пройдет. Дай-ка мне его…
– Любимый, не нужно!
– Всего разочек, чтобы тебя не пугать. Форлемей, найди пузырек!
Ординарец пошел рыться в поклаже. Карен испуганно глядела на Менсона. Муж обнял ее, погладил по спине.
– Карен, какой сейчас день?
– Кажется, четверг…
– Я тебе во вторник говорил комплимент, правда?
– Было дело.
– Нехорошо мужчине частить с похвалами, ну ладно, скажу кое-что. Помнишь, мы с тобой спорили об Адриане? Похоже, ты была чуточку, на волосинку права.
Леди Карен поцеловала его. Затем попросила Форлемея:
– Будьте добры, поищите пузырек в коридоре.
– Но он-то не там, а здесь!
– Именно поэтому в коридоре вы будете искать его долго.
Ординарец вышел, закрылась дверь. Леди Карен тихо сказала мужу:
– Я послала брату шифрованную волну.
– Какую еще волну?!
– Написала, что здесь развелись шмели. Брат знает пасечника, который найдет на них управу.
Менсон пожевал конец бородки и буркнул:
– Тьфу на тебя. Я сказал: ты на волосок права, а не на целую косу!
Стрела - 9
Начало ноября 17 75г. от Сошествия
Беломорье (герцогство Ориджин)
Леди Агния Флеминг пребывала в сильном замешательстве. Впервые за год ее навестила старшая дочь - Молли. Это было тем более радостно, что вот уже полгода, от самой Весенней Зари, леди Агния не покидала замок. Визит дочки мог развеять скуку… но почему она приехала без мужа?
– Родная, все ли хорошо у лорда Велентайна? Здоров ли он?
– Маменька, не беспокойтесь совершенно! Мой любимый жив и здоров, и был удостоен особенной почести от графа Бенедикта.
– Тогда отчего ты не с ним в такой радостный день?
– Маменька, он тут, неподалеку! Вместе с сотнею воинов высадился в Зеленой бухте – ну, там, за городом. Выгрузить людей и коней, и припасы – это долгое дело. Пока сам он занят, любимый позволил мне…
Леди Агния осознала сказанное и схватилась за голову: