Тень Великого Древа
Шрифт:
– Гм… Милорд, новость довольно плохая.
– Вам таки пришлось дать оплеуху Мартину? Это детей не расстроит, правда, милые?
– На дядю Мартина находит! – громко, нараспев сказала белокурая девчонка. Все расхохотались, включая графа.
Его неугасимое счастье начало злить Джоакина. В конце концов, идет война, гибнут люди. Пускай мы побеждаем, но где хоть капля сочувствия к чужому горю? Джоакин произнес:
– Милорд, шаваны разграбили город Лид.
– Вот как… - Шейланд продолжал обнимать деток, теребя косматые головки.
– Они вышибли ворота, ворвались,
– Ай, дядя Марти! Вот негодник! – граф не оставлял своих нежностей.
Джоакин сорвался:
– Жители Лида – это ваши подданные! Разве можно так?!
Граф доверительно склонился к детишкам:
– Милые мои, давайте подумаем вместе. Сир Джо говорит, что шаваны ограбили Лид. Жителям города, конечно, неприятно. Но плохо ли это для нас? Как вы считаете?
– Лидцы плохие, они на тебя очень зло смотрели, - сказал мальчик в лисьей шубке.
– А шаванам нужны трофеи, иначе они злятся, - добавил крепыш в тулупе.
– Молодцы! – похвалил Шейланд. – Я добавлю кое-что. У меня есть два сильных полководца: дядя Рихард и дядя Пауль. Между ними наметилась ссора: дядя Рихард хочет править Севером, а шаваны дяди Пауля хотят Север ограбить. Я не могу угодить обоим сразу, значит, кого-то придется обидеть. Но что я вам говорил про полководцев и обиды?
– Полководцев не надо обижать! Особенно тех, кто служит нам!
– Верно, солнышко. Поэтому очень хорошо, что дядя Марти в мое отсутствие впустил шаванов в Лид. Шаваны получили, что хотели, и теперь довольны. Даже больше: они разогрели аппетит и накинутся на Первую Зиму с удвоенной силой. А дядя Рихард, конечно, разозлится – но не на меня, а на Пауля и дядю Марти.
– На тебя никто не злится, дядя Вит. Все тебя очень любят!
Граф сказал тише, доверительней:
– Я скажу больше, лучики мои. Нам так и нужно, чтобы Лед злился на Пауля. Когда дядя Рихард начнет править всем Ориджином, он станет довольно силен. Но стоит ему хотя бы подумать о бунте – я натравлю на него Пауля. А стоит шаванам взбунтоваться – я натравлю на них Льда. Помните поговорку? Разделяй и властвуй…
От слов графа Джоакин ощутил облегчение. Он возразил, но скорее для формы:
– Милорд, там же люди, а мы – воины добра! Нельзя обижать простых людей…
– Наивный мой сир Джоакин, - сказал Шейланд более снисходительно, чем говорил с детьми. – Мы в Ориджине, я не видел тут ни простых, ни невинных.
– Но это же зверство…
– Напомню: я – твоя совесть, солдат. События в Лиде отвечают моим планам. Больше ничего тебе не нужно знать.
Пожалуй, это было лучшим утешением из возможных. Граф принял на себя всю ответственность – и Джоакин сбросил бремя с плеч. На душе осталась только слабая печаль.
– Так точно, милорд.
В эту минуту к ним подошел граф Флеминг. Пригладив бороду, отвесил Шейланду поклон.
– Избранный, ваша речь лишний раз явила вашу святость. Прошу, выслушайте: я должен принести покаяние.
Стрела - 12
Конец ноября 1775г. от Сошествия
Герцогство Ориджин
– Что за дерьмо… - начал Мартин Шейланд, когда в блеклом свете фонаря рассмотрел лицо герцога. – Ориджин?
Эрвин застыл, окаменел на месте. Он не боялся ни Перста, ни смерти, ни чего-либо в целой вселенской спирали, поскольку рука сестры касалась его плеча. Однако умом ясно понимал, что обречен. Мартин – опытный стрелок, ему хватит секунды, чтобы испепелить двух Ориджинов. И нет ни единой причины, чтобы этого не сделать.
– Эрвин София Джессика рода Агаты, герцог Первой Зимы, - отчеканил он, широко расправляя плечи в нелепой попытке закрыть Иону собой.
– Герцог Эрвин! – повторил Мартин. – Герцог, сука, Ориджин!
С Мартином что-то происходило. Сложно понять в тусклом мерцании Перста, но его лицо менялось. Губы расползались и дрожали, глаза лезли из орбит, кадык прыгал вниз и вверх.
– Эрвин Ориджин! Непобедимый герцог Первой Зимы! Я поймал тебя, ну!
Теперь стало ясно: Мартин хохотал от восторга, задыхался, переполненный счастьем.
– Я тебя поймал! Ты сломал все планы Вита, дважды обманул Рихарда, ранил Пауля. Они все – все они, сука, - боятся тебя! А я пришел – и поймал!
Это было безграничное торжество. Триумф человека, не знавшего ни единой победы. Богатство имперской казны, попавшее к нищему.
– Ты – мой трофей, ну! Я победил, я окончил войну, я поймал тебя. Я!..
Он опьянел, - подумал Эрвин и осторожно потянулся к кинжалу.
В тот же миг Мартин сделал шаг назад. Кадык перестал дрожать, лицо затвердело, глаза страшно сверкнули:
– Э, нет, даже не думай! Кинжал – на пол!
Эрвин вынул его из ножен.
– На пол, говорю!
Эрвин примерился: метнуть? Взгляд Шейланда не оставлял сомнений: он успеет выстрелить. Сталь звякнула о камень. Ради сестры я сдохну на глазах у сестры.
– Ты очень опасный зверь, - сказал Мартин. – Но я – хороший охотник, свой трофей не упущу. На колени.
Эрвин не шелохнулся.
– Ударю ей плетью в живот, выверну кишки. Будет подыхать часа три, не меньше. На колени, гад!
Герцог Ориджин коснулся коленями пола.
– Руки за голову, ну!
Ладони легли на затылок.
– Собака, эй, собачка-а!
– Гав, гав! – покорно откликнулась Иона.
– Что ты сделаешь, чтоб я его не убил?
Она завыла, как волк на луну.
– Руку будешь лизать?
Сестра высунула язык.
– Ошейник наденешь?
Она задрала подбородок, подставив белую шею.
– Кость погрызешь?
– Ты не даешь костей, - Иона заскулила, с пугающей точностью подражая голодному псу. – Хозяин не любит свою собаку…
– Ты была плохой собакой, слышишь? Вообще-то, я пришел тебя пристрелить.
Она заскулила вновь, крутанула бедрами, будто пытаясь вильнуть хвостом.
Эрвин только подумал о мече, как Шейланд пнул его в бок и опрокинул на пол.