Тени города Энкёрст

— Ночью? — У советника задергалось левое веко, затем правое, а после и все тело сковала неуемная дрожь.

— Точно так, господин советник.

— Секундочку, — Орн слился цветом с берестовой бумагой, все мурашки вместе с сердцем собрали поклажу и моментально сменили место проживания на пятки. Эти самые пятки неистово зачесались, явственно намекая — пора валить, — мне нужно валить… то есть выпить. Определенно выпить.

Самое время! Орн откупорил новую бутылку и принял для себя волевое решение — собаку он больше не угощает, облезет. А если там яд? Что ж, такова судьба и от нее никуда не деться. Жадно присосавшись к стеклянному горлышку, он в тайне надеялся отравиться и скончаться на месте. Должно же это безумия хоть как-то закончиться.

Вопреки мечтаниям, желанию Орна сбыться было не суждено, бутылка кончилась в мгновение ока, а жизнь Орна успешно продолжалась. Паскуда этакая.

— Гости ожидают вас, ваше вел… господин советник, — девушка улыбнулась и не поднимая головы после реверанса, быстренько упорхнула в конец коридора.

— Какие еще к черту гости? — слова Орна растворились среди барельефов и картин черно-золотого коридора, растворяющегося в плывущем взгляде. Орн схватил очередную бутылку, в этот раз красного «Мореноль», и ступил на мягкий узорчатый ковер, ведущий в башню тронного зала.

Кого там Бальдер пригласил? Не дай Знаки это цилийская принцесса приперлась со свитой, тогда придется делать хорошую мину при плохой игре. И держать ее до последнего. До эшафота.

Слуги прохаживались туда-сюда не обращая на советника никакого внимания, может он давно умер во сне и стал призраком, который отныне будет греметь цепями по ночам до скончания времен. Вернее пустыми бутылками.

Суровые похмельные морды стражников, молча отдали честь Орну, зеленея от одного взгляда на «Мореноль», пропустили его в тронный зал. Советнику стоило физических усилий переступить порог. Как там говорят — преступник всегда возвращается на место преступления?

Латунные фестоны сверкали в свете утреннего солнца, заливая прибранный зал золотистым цветом. В дальнем углу, возле стены «рвущихся наружу людей», прохаживался статный седовласый мужчина в черной сутане церкви Искупления, идущий под руку с низеньким лысеющим бородачом, который отчаянно жестикулировал, прощупывая рельеф стены. По правой стороне шла пожилая дама в пестром, как фейерверк над озером, платье, и обмахивалась экзотическим веером. За ними, серой тучей шел Йорвульф, глядя на его рожу, складывалось впечатление, что его больше занимала собственная обувь, нежели беседа трех персон.

«Это и есть гости?»

— Морус! — Орн подпрыгнул на месте, разворачивая на каблуках, едва не падая на сверкающий мрамор пола, — ты заблудился?

Мартин улыбался, как и всегда, эта улыбка кровожадного аспида, кажется, никогда не сползала с его лица.

— Нет, я на месте, а что такое?

— Где король? — Мартин хмурым взглядом окинул пустующий трон.

— Какой король? — Брови шифра поползли вверх, — А, ты хотел сказать Его Величество? Соблюдай этикет Марти. — Орн был пьян, пьян в стельку, наверно, поэтому он позволял себе разговаривать в таком тоне.

— Морус, от тебя пасет хуже, чем от бездомного. Спрошу еще раз, по-хорошему, — шпион улыбнулся, как всегда плотоядно-обезоруживающе, — где, мать его, Бальдер Стром? Почему я узнаю, что его нет от тебя? А я не люблю, когда меня держат в неведении.

— Болеет, занят, какая тебе разница? — психанул Орн вскидывая руки, и расплескивая вино по мраморному полу, — я советник, не ты! А я! Я его «правая рука», потому в его отсутствие я главный, ты меня понял?

Не смотря на браваду, Орна трясло как осину на ветру, не то от алкоголя, не то от стресса, а может и все вместе навалилось.

— Что ж, ясно. — Рука Мартина очень неуютно оказалась на рукояти рапиры, очень недобро она сжались на эфесе до хруста казанков.

— Ладно, ладно, ХО-РО-ШО! Его Величество в городе, воркует с любовницей, и не хочет, чтобы его беспокоили, все, доволен, устраивает?

— Нет, — шпион хоть и был ниже ростом советника, но всякий раз как он поднимал свой заросший подбородок, смотрел, прищурив глаза, и казалось, что он глядит сверху вниз, заставляя сжаться собеседника, словно маленькую букашку. — Не устраивает. Коронация через два дня.

— Через два дня, — Орн засмеялся, сдерживая слёзы, — куча времени, он вернется, Марти. Свою коронацию он не пропустит.

— Тц. Скажешь это нашим гостям, — он махнул в сторону беззаботно изучающих зал людей, — вам о много придется побеседовать.

— Г-гостям? — Орн на нервной почве стал заикаться почище Эрсус, — я т-там только Й-йорвульфа знаю.

— Спонсоры нашей освободительной операции хотят лично поблагодарить нашего достопочтенного предводителя. Воздать по заслугам, так сказать.

«Герцоги, твою же мать…» — В сердцах воскликнул Орнот Морус, проглатывая сухой ком подступивший к горлу. Только этой своры мудаков сейчас не хватало.

— Посмотрим, что ты им скажешь, «правая рука», — Мартин подмигнул Орну, продолжая поглаживать эфес рапиры.

Первой подошла пожилая дама в роскошном шелковом платье, обмахивая веером свое запудренное в бледно-меловый цвет лицо.

— Мила ла Гур, — женщина с голосом до того скрипучим, что звук несмазанных петель кажется музыкой, протянула ладонь в ажурной перчатке. В жизни она была еще страшнее, чем по рассказам.

— Разрешите представиться, миледи, — вспомнив о манерах Орн поклонился, оставляя символический чмок на запястье герцогини, — Орнот Морус, советник и «правая рука» его Величества Бальдера Строма. Как добрались? — будто ему есть до этого дело, — Надеюсь, дорога не слишком обременила вас?

— Как вам сказать, любезный Орнот Морус, — сдержанно улыбаясь и украдкой вытирая поцелованную руку о подолы платья, — не вас я ожидала увидеть.

— Мне доложили, что вас прибыло трое, — разрядил обстановку Мартин, — где собственно мсье Ван Рейн?

— Мне казалось, он был все время с нами, — Мила ла Гур щурила глаза, но очевидно, она видела едва ли дальше собственного носа. Как и многие политики, впрочем, — вон же, рядом с Френсисом!

— Нет, госпожа, — Мартин сделал самый располагающий тон из всех, что Орну доводилось слышать, — рядом с епископом находиться Синтсер Рю, известный архитектор, скульптор и художник-портретист. Ваша милость, должно быть, знает его.

— Ах да, — сквозь бесконечный слой пудры каким-то образом просочился румянец, а рука замахала веером чуть интенсивнее прежнего, — на прошлую декаду мсье Рю рисовал мой портрет для собственной галереи искусств. Большая честь стать моделью для столь признанного во всем мире мастера.