Тени города Энкёрст

— Но полковник Лонг, сэр, он же заразный, — пропищал низкорослый крепыш в огромных ботинках, — как-то ссыкатно трогать.

Кому реально здесь стоило ссыковать, так это Джин. И она с трудом сдерживалась, чтобы не дать стрекача и щучкой не перемахнуть через ограждение моста. Лукреция пошла дальше и просто обделалась на месте. Эталон невозмутимости.

— Хавер, эта кляча походу высрала твои последние мозги, — сморщил и без того пожухлое лицо Лонг, — возьми палку, идиот, и посмотри.

— Да сэр, сию минуту сэр Лонг, сэр, — Хавер спотыкаясь, поставил фонарь на землю и выудил из жестяного ведра палку, вымазанную в остатках жира для смазки колес.

Следующим последовала закономерная реакция. Офицер, или кто он там, Джернос, находящийся к трупу ближе всех и держащий над ним свет фонаря, разглядел всю его красоту в мельчайших и крайне неаппетитных подробностях. Естественно, что его тут же вырвало на брусчатку.

Полковник зашелся хриплым булькающим смехом, а затем, вытерев выступившие слезы с косого глаза, обратился к Джин:

— Ты все равно нарушила закон, так что либо плати, либо мы проводим тебя до казематов, — Лонг гадко усмехнулся, — впрочем, и солдатня в казармах от твоей компашки не откажется.

Сегодня от этого варианта они уже отказались, потому не стоит повторяться. Предложение не снискало привлекательности еще тогда.

— Мне нечем платить, — заскулила Джин.

— Обыскать! — Рявкнул солдафон. — И делайте это тщательно парни.

Послышались едкие смешки. Джин бросило в дрожь, когда мокрые холодные руки гвардейцев коснулись ее щек, шеи, затем груди. Ее колотило изнутри, челюсть дрожала, а пальцы стиснулись в кулаки до хруста костяшек.

— Сэр, смотрите какая штука, явно кучу денег стоит, — пропищал Хавер над ее ухом, и девушка мысленно прокляла свою безалаберность, зажмуривая глаза, — где-то я ее видел…

— Дай посмотреть, — Джин почувствовала, как засосало под ложечкой, и кое-где крепко сжалось. Самое время рвать когти. Но будто опережая ее желания и мысли, офицеры схватили ее под руки.

Кулак прилетел ей по лицу, рассекая скулу и оставляя место для будущего синяка. Большого, сука, синяка. Джин едва сдержала всхлип. Она привыкла к побоям еще с детства, но терпеть не могла моменты, когда не могла дать сдачи.

— Откуда это у тебя, сука драная? — Ее дернули за волосы. Сильно. Больно. Так же делал ее отец. Никакой пощады. — Отвечай!

Времени на ответ не дали и ударили еще раз, теперь в живот. Дыхание перехватило, а желчь из желудка уткнулась в горло едкой горечью.

— Нашла, — прокашляла Джин, отхаркивая жгучую вязь из глотки.

— Где?!

— В-во дворце, — прошептала она, свесив голову на грудь, — увидела и забрала себе.

Опять ее дернули за волосы, заставляя встать в полный рост, и смотреть в эти красные от алкоголя и гнева косые глаза.

— Держите суку и конфискуйте кинжал, — Лонг прошел мимо и направился к повозке, — мне нужно кое в чем убедиться.

— Что у вас там происходит? — Второй патруль шел с другой стороны моста, пара размытых, словно масло на холсте, пятна. Джин мало что могла разглядеть сквозь пелену выступивших слёз. Поняла только одно — ее взяли в клещи.

Все Джин. Приехали. Никакой тебе фазенды. Никакой вечеринки с Фрид. Никакого больше солнца и рассветов. Никаких желтомордых кенрийцев, и детишек-сорванцов под присмотром ее сестры. Никаких больше синих платьев и яблок. Ничего. Это конец.

— Дайте огоньку парни, а то ни хера не видно.

— Да сэр! Так точно, сэр!

— Это, — она слышала, как железный голос полковника надломился, — это Бальдер? Какого хрена?! Что ты с ним сделала?

— Бальдер? — Отозвалась Джин, она планировала купить себе еще несколько мгновений жизни за счет наглой лжи. — Король-освободитель, нэ? Вы шутите, это никак не может быть он. Как можно спутать короля с каким-то неудачником с объеденной рожей?

Она услышала зловещий лязг клинка, выскакивающий из ножен. Похоже, блеф не удался.

— Я с Бальдером полтора года под одними знаменами ходил, — яростный голос полковника заглушал далекие раскаты грома, — плечом к плечу рубился. Я его везде узнаю, сука. Ты, ты шлюха, убила его! Кладите эту мразь, я ей лично башку отрежу. Лично! Слышите?

Она услышала топот стоптанных сапог по свежим лужам. Слышала, как звенят металлические пластины и скрипит кожа перчаток солдатской амуниции позади нее. Хребет усыпало мурашками, а сердце будто сжали в ледяных ладонях. Джин редко молилась, да и в церкви была лишь пару раз в детстве ради бесплатной похлебки, которую у нее тут же отбирали более сильные и более наглые. Закон мира — выживает сильнейший.

Вот он какой — конец.

***

Сырой камень уткнулся ей в скулу, она ощутила склизкую грязь, расползающуюся по щеке. Единственное, и, похоже, последнее, что она увидит в финале своей жизни, это две пары грязных солдатских ботинок. Рука крепко держащая ее запястья за спиной, вдруг резко ослабла, а затем и вовсе отпустила. Джин почувствовала какое-то движение, тонущее в возгласах непонимания. Ботинки сместились в сторону от нее и давление теней отступило. Это был ее шанс. Началась суматоха, неважно, что случилось, но нужно было драпать прямо сейчас, это она понимала предельно ясно.

Резко оттолкнувшись на раскрытых ладонях, Джин уперлась коленями в гладкие, но от того не менее твердые, камни и выпрямилась во весь рост. Сложно было что-то разглядеть из-за спутанных на лице волос, она потянулась рукой к локонам, как рядом, возле виска порхнул свистящий ветер. На мгновение, краем глаза она увидела оперение стрелы. Так же в полуобороте, она едва удержала равновесие, когда тело сержанта Джерноса рухнуло ниц, уткнувшись лицом в вязкую грязь.

— Перегруппироваться! — Верещал Лонг, держась за простреленное плечо. Он и часть стражников уселись возле выстланных из булыжника перил моста, скрываясь от обстрела. — Найдите и взъебите этого стрелка, черт бы вас побрал! Он всего один, ну же!

Джин в один вдох наклонилась к мертвому телу гвардейца и подцепила свой нож. Да, это уже определенно ее нож, честно украденный и честно отработанный. Пусть и впутывающий ее в сплошные беды и невзгоды. От того и радостнее будет его загнать скупщику краденого. Туго набитый кошель будет греть ее ночами куда сильнее, чем бритвенно-острое лезвие. Острое — как ощущения сегодняшнего дня. Острое — как геморрой в жопе. В общем, не приятное такое чувство, да.

Она вскинула руку и схватила масляную лампу, которая каким-то чудом не разбилась и тут же лихо зашвырнула его в окоченевшее тело короля. Стекло разлетелось вдребезги сливаясь с серебряной нитью дождя, оцарапывая шрапнелью удивленных стражников. Масло моментально пропитало белый саванн, и вырывающиеся языки прожорливого пламени немедленно облизали его с головы до пят. Если Бальдеру суждено было уйти в жаре огня, то это предначертание Джин постаралась исполнить напоследок. Ну и чтобы убрать улики за собой, в конце концов.

— Бросайте в воду! Потушите сраную телегу! — Заорал во весь голос командующий.

Джин не будь дурой, сиганула в противоположную сторону к краю моста. Она ободрала ладони, перемахивая через перила моста, когда рядом с ней, буквально в паре сантиметров послышался стальной лязг, а за ним и стук упавшей ветки. Наконечник обломанной стрелы смертоносно блеснул в ярком свете молнии. Девушка сглотнула и вцепилась в нож покрепче, будто он способен защитить ее от выстрела в спину. Она повернулась в сторону речушки, ступая по скользкому краю, пытаясь хоть что-то увидеть в черном потоке бушующей воды. Она подозревала, что в этой воде рыба регулярно всплывает кверху брюхом, и единственный кто способен сплавляться в речке без вреда для себя — это трупы.