Тео. Теодор. Мистер Нотт

Мальчишки прыснули. Историю «Титаника», маггловского гиганта, поражённого огромным ледовым големом, им рассказали наперебой Бут и Забини, когда попытались помирить их (хотя ссоры не было!).

Успокоившись, Тео пересказал Арчи историю с эльфом Дерри и то, что в субботу должен был прибыть отец.

— Если что, я тебя прикрою, — вскинулся Гэмп. — Я на твоей стороне. Тео, сколько времени?

— Двадцать минут до обеда.

— Слушай, я обещал Джастину закинуть в библиотеку его книгу, а то его на счётчик уже поставили штрафной вороны, которым тоже нужно пособие по истории дипломатии. Я пойду, ладно?

Спешно извинившись, Гэмп и правда убежал, и Тео остался один. Прислонившись к перилам виадука, он смотрел на гладь Чёрного озера вдалеке. Мысли текли неспешно — стоило двигаться в сторону Трапезного зала на обед, но это могло и подождать. Ему вспомнилось, что в Чёрном озере водился гигантский кальмар, которого не видел ни один чемпион Турнира, но который спас брата Колина Криви из воды. Могло ли получиться так, что два брата в одной семье были грязнокровками? Когда-то Локхарт рассказывал ему про связь источников и магических тварей, но ведь и сами люди тоже были магические твари.

Наверняка какие-нибудь азиаты занимались классификацией людей по восприимчивости к магии. Это было будто бы в их духе. Пара японских студентов Хогвартса со старших курсов и вовсе постоянно мучили преподавателей вопросами, как определить, что человек может наколдовать соответствующие сложные чары, высшие, например, а кто — не сможет.

Или вот Грейнджер, она же тоже грязнокровка — но столь сильная колдунья! Малфою она явно нравилась, что тот так старался задеть её весь год, но были ли в Хогвартсе ещё такие случаи способных магглорождённых колдунов?

— Нотт! — выдернул его из мыслей голос Поттера.

Глава 49

— Поттер! — симметрично ответил ему слизеринец.

— Профессор Муди сказал, что ты боевой маг, — сощурился Гарри Поттер за линзами новых очков. Его старые круглые, потерянные под водой, так и не были найдены, и он щеголял в новых в дорогой оправе.

Нотт повернулся обратно к озеру.

— Профессор Муди преувеличивает. Он сам заставил меня учить несколько связок чар, оставшись недовольным уровнем членов Клуба самообороны. Невилл не смог нормально наложить сглаз, Дин через раз не успевал увернуться от Петрификуса, Блейз недокручивал руку при Протего… продолжать?

— И что, он так и сказал, чтобы ты учился в этом году и обучал в следующем?

— Смотришь в корень. Нет, он этого не сказал.

— А мне покажешь эти связки? Ради Джинни. Они с Гермионой, считай, — горько добавил он, — мои единственные болельщики.

Тео обернулся на Поттера. Его лицо, на котором едва оставались заросшие за месяц следы шрамов гриндлоу, выражало горькую уверенность в своей правоте и решительность идти до конца.

— Твой шрам, — вдруг сказал Теодор. Так близко шрам Поттера он никогда не видел. — Он… никогда не заживал, да?

— Почему ты спрашиваешь? — с подозрением спросил гриффиндорец.

— Он… слишком долгая история. Его оставил Тёмный лорд, да? Как странно…

В такой близи шрам, тонкая полоска на лбу Гарри Поттера, явственно пульсировал тёмной магией, столь же тёмной, но гораздо менее концентрированной, что и магия того проклятого дневника. Поттер вдруг дёрнулся и через мгновение схватил Нотта левой рукой за горло, прижимая к колонне виадука, а правой — упираясь палочкой в солнечное сплетение.

— Постоянная бдительность, да? — зло выплюнул он, сверкая глазами в лицо Нотту. — Почему ты обратил внимание на шрам? Ну же!

— Я… — прохрипел Теодор, пытаясь вывернуться, — сука, да пусти же ты!

Поттер чуть ослабил хватку.

— Я вижу магические следы, — прохрипел Теодор, готовясь высвободить из кобуры палочку. — Это моя особенность. Никогда не видел твой шрам настолько близко. Сейчас увидел. Магический след знаком.

— Откуда! Ты — наследник Слизерина?! Хагрид говорил, что его оклеветал Волдеморт в детстве!

— Экспеллиармус! — сипло воскликнул Нотт, отталкивая от себя Поттера, который с глухим возгласом отлетел и упал на пол виадука. Теодор поднялся и, растирая шею, с двумя палочками в руках пошёл к поверженному чемпиону, который тихо стонал. — Мудак психованный! — добавил Нотт, несильно пиная Поттера в ногу.

— От мудака слышу, — обозлённо буркнул тот. Наконец, Поттер поднялся. — Прости, — с трудом выдавил из себя гриффиндорец, сверкая гневом в глазах. — Вспылил. Болит он. С августа.

Теодор протянул его палочку рукояткой вперёд.

— Сочувствую. Сходи в Мунго, знаешь ли, это плодотворнее, чем бросаться на людей.

— Ты не сказал, откуда знаешь магический след Волдеморта. Это ты открыл Тайную комнату?

— Идиот, Поттер. Я думал, что твоя подружка на вашем детективном клубе раскрыла эту загадку. Это было проклятье, наложенное на… одного из студентов, но не на меня. А магию Тёмного лорда я видел много раз, каждый день, всё детство. Мой отец — Пожиратель, если ты не помнишь.

Поттера будто бы мешком пришибло.

— Пожиратель? Твой отец?

— Это ошибка моего деда. Не хочу обсуждать это с психами типа тебя, Поттер. Может, Малфой все эти годы был прав?

— Пошёл ты. Муди сказал, что ты можешь меня научить.

— Чему? Тому, как кидать снежки? Ты и в начале января за это две отработки получил.

Теодор попятился, не оборачиваясь к недавнему противнику. Тот опустил руки и снова пробормотал извинения.

— Эй, Нотт! — крикнул он, сорвавшись голосом на высокие ноты, когда между ними было уже несколько десятков футов. — Спасибо за подсказку!

Теодор вышел из-под крыши виадука и, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, ушёл. Обед давно уже начался.

***

Суббота наступила достаточно стремительно и незаметно. Теодор только и успел, что один раз встретиться с друзьями, которым не терпелось обсудить планы на лето и следующий год. Никто не хотел даже слушать Нотта, что впереди у них было ещё два с половиной месяца учёбы — поскольку для большинства в их компании (по сути, для всех, кроме Колина, его гриффиндорского дружка Фогарти, и незаметно влившейся в их тусовку Джинни) следующее лето было последним летом детства, все стремились строить планы заранее.

Теодор получил два предложения побывать в Париже — от Блейза, у которого мать стала мадам Пуассон, и от Невилла, который готовился к тому, чтобы ассистировать лорду Элджерону во время демонстрации обнаруженной им разновидности магических кактусов на конференции в Сорбонне.

— Этот дурак Оливер, мой кузен, — говорил Невилл, — сбежал со своей девушкой в Америку, теперь вся семья его проклинает!

Джинни одним лишь взглядом предостерегала его от подобных мыслей, и от обоих приглашений он в конце концов отказался.