Тео. Теодор. Мистер Нотт

Настроение, и так подпорченное сомнительным зрелищем, совсем улетучилось.

— Я… боялся, что мы заговорим об этом, Джинни, — медленно проговорил Тео, стараясь не смотреть ей в глаза. — Он… дело в том, что мой дед, ну, я его совсем не знал. Совсем. Он был гонщиком, жокеем, наездником. Ты наверняка знаешь историю про Кантакеруса Нотта и его справочник «двадцать восьми»…

— Конечно, — нетерпеливо перебила его девушка.

— Вот, он разорил наш род, а наш родовой дом и вовсе был сметён. Дед заработал выступлениями на восстановление дома, но ему, я полагаю, сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Он примкнул к своим сокурсникам, которые были первыми Пожирателями… в семьдесят девятом деда убили авроры при штурме укрытия террористов, как тогда считалось. Он совершил ещё одну ошибку, когда заставил своего сына, моего отца, примкнуть к Тёмному лорду.

— Это ужасная история!

— Ужаснее её финал. Отец никогда никого не убивал, будучи Пожирателем… ты можешь мне не верить, но суд его оправдал.

— Как и оправдал Малфоя, Гойла и других колдунов, — фыркнула она, правда, без злости.

— Да, но мой отец действительно был под Империусом! Это ошибка, за которую мы поплатились всем, что у нас было, и я не шучу!

Он отвернулся. Джинни коснулась его руки.

— Тео, мне правда важно это знать. У моей мамы были двое братьев, близнецы. Она из Прюэттов, ты наверняка слышал об этом…

— Да, конечно.

— Они оба погибли, когда Пожиратели напали на Оксфорд. Это была самая страшная атака, Оксфордское пепелище унесло жизни сотни магов с обеих сторон! Папин отец тоже погиб там, он не был консерватором, но и не был сторонником Дамблдора! Я не хочу, чтобы это было препятствием для нас сегодня. Скажи, что ты против того, чем занимался твой отец и дед!

Их взгляды встретились. Теодор почувствовал, как у него в горле стоит комок — её глаза были полны слёз.

— Конечно, Джинни, я считаю Тёмного лорда преступником и чудовищем, — прошептал он ей. — Моя семья пострадала от него, как и твоя, и сотни других семей по всей Британии. И я считаю, что это боль и память, из которой мы должны сделать уроки, все мы!

Тео подал ей платок.

— Ты говоришь, как политик, — фыркнула она, промокая слёзы. — Чем же сейчас занимается твой отец?

— Дедушка дружил в свою спортивную карьеру с лордом Лонгботтомом, братом деда Невилла, — осторожно произнёс Тео. — Он предложил отцу подзаработать, сопровождая конвои для него на Ближнем Востоке. Какие-то ингредиенты возят для зелий из Индии и Китая. Растения.

— Вот как, то есть он не в Британии? — удивилась она. — Поэтому ты говоришь, что он приедет?

— Да, он несколько лет уже работает на него на Ближнем Востоке, мы редко видимся. Я прошлым летом виделся с тобой чаще, чем с ним.

— Удивительно… — пробормотала она. — Трудно представить, как это так. А чего он не найдёт работу в Британии?

Вместо ответа Теодор постучал себя по левому локтю. Джинни покачала головой.

Ещё какое-то время они сидели молча. Ветер выл в такт скрипу трибун, негромкий плеск волн убаюкивал.

— Скука, — наконец, воскликнул кто-то парой рядов выше. — Надо было идти в плюй-камни играть!

Несколько человек, увлечённые порывом, поднялись и спустились с трибун, пойдя по мосткам в сторону берега — и обратно в замок.

— Как думаешь, Гарри справится? — спросила Джинни, крутя пальцами прядку.

— Ты так за него переживаешь.

— Я росла на историях о великом Билле и великом Гарри. Я обожала брата Билла и жутко ревновала его ко всем, пока мама не отвлекла меня рассказом про Гарри Поттера, победителя Того-кого-нельзя-называть.

— И влюбилась, — фыркнул Тео, за что получил тычок в бок острым локтём.

— Эй, слышишь! Ни в кого я не влюблялась. Пока что, — с хитрым прищуром добавила она. — Мы общались с Гарри летом перед моим первым курсом, и он оказался отнюдь не галантным принцем, а вторым Роном. Фу, противно вспоминать, как он потный и грязный после полётов пошёл спать, не зайдя даже в душ.

Теодор пожал плечами. Он и Артура приучал тоже принимать душ чаще, чем раз в неделю, когда тот только осваивался после Лютного переулка.

— Видимо, это тяжёлое детство сказывается. Он же герой, пусть и рос у магглов. Драко так переживал, что его не отдали в почтенное семейство на воспитание, чтобы он стал слизеринцем!

— Я так расстроилась, — продолжила Джинни, — насколько он не похож на мои мечты, что даже написала это в чистую тетрадку.

Она смутилась, и Тео, нащупав её ладонь, крепко сжал её холодные пальцы своими.

— Да, мы все немного не такие, как хотели бы видеть друг друга, — сказал Нотт. — Но ведь в том и смысл, делать мир вокруг лучше?

— Наверное.

Они снова замолкли. На часах оставалось сорок минут.

— Знаешь, чего им нужно было сделать? — громко сказал Нотту третьекурсник Тафт, щеголявший на втором испытании авторским плащом от своей матери, именитой лондонской и брюссельской кутюрье, инкрустированном серебряной вышивкой. Это всё, как рекламный плакат, всплывало в голове у каждого видевшего плащ — особая комбинация выставочных чар на грани менталистики, которую практиковали брюссельские и антверпенские старые семьи.

— Что же, Полли? — желчно усмехнулась Джинни. Гриффиндорцы считали Тафта позером, а тот их — тупицами. Тафт явно хотел огрызнуться, но передумал, видя, что Нотт держит Уизли за руки.

— Им нужно было устроить трансляцию. Запустить артефакты с камерами вслед за каждым участником, а нам их вывести на холсты большие.

— Ух ты, это же почти как спортивные трансляции по телеку! — откликнулись какие-то ребята с младших курсов Хаффлпаффа. Тут же на трибунах завязалась дискуссия. Одни говорили, что это уже давно есть у магглов, и надо было просто повторить, другие же отрицали саму способность магглов сотворить такое. Тафт, правда, не доказывал, что придумал это исключительно сам.

— У меня на Чемпионате был оминокль, — задумчиво сказала Джинни, пока студенты галдели и спорили. — Ты видел такой?

— Нет, а что это?

— Бельгийские штуки, в них можно пересмотреть фрагменты и заставить следить за отдельной целью. Мы с Роном по очереди следили за Линчем через них, он крутой игрок.

Теодор подавил укол ревности.

— Ты же за Гарпий болеешь! А Линч за Пушки Педдл выступал.

— Ну и что, Линч просто крут!

— Не сомневаюсь. И что, этот оминокль, думаешь, был бы полезен?

— Ну, это лучше, чем вот так сидеть и смотреть на воду.

Часы показывали, что до окончания двухчасового периода оставалось двадцать минут. Галдёж студентов вокруг был невообразимый, кто-то едва не начал кидаться заклинаниями, а судьи даже не думали вмешиваться.

Вдруг под водой проявилось какое-то движение.

— Что там?! Что там! — наперебой кричали студенты.

С всплеском оттуда выпорхнул акулий плавник Крама, тут же начавшего обратную трансформацию. Верхняя площадка, где расположились иностранцы, одобрительно и даже радостно загудела. Крам передал не особо понимающую, что происходит вокруг, девушку (видимо, свою спутницу на балу) своему директору, и выбрался на мостки, где тут же получил какой-то напиток и тёплое зачарованное полотенце.