Тео. Теодор. Мистер Нотт

Голос Дамблдора был спокоен и ровен, и их запястья обожгло вновь.

— Я, Мундангус Карим Ахмед Джозеф Мариус Флетчер-Блэк, свидетельствую перед магией, что взаимная клятва дана и принята магами в здравии, трезвой памяти и чистом рассудке, — с отвращением произнёс третий волшебник. Запястья обожгло в третий раз. — Да будет Непреложен этот Обет!

Все три плети загорелись вновь, и, не разрывая контакта с Дамблдором, краем глаза Теодор видел, как магия струится по их рукам, и телам, закрепляя то, в чём они поклялись перед друг другом.

Наконец, их контакт разоврался.

— Обливейт, — взмахнул палочкой директор. — Конфундус Максима. Ты получил выговор за продажу серебра Блэков, Мундангус. Больше не делай так.

— Да, директор, сэр, конечно, директор, — залебезил Мундангус Карим Ахмед… как его. Попятившись, он уперся в камин, глядя перед собой невидящими глазами, и вскоре скрылся в пламени.

Теодор перевёл взгляд на директора, машинально прикрываясь свободными руками.

— Вы просто так взяли и…

— Замолчите, Нотт, — оборвал его жёстко директор. — Вас стоило бы выпороть за пренебрежение техникой безопасности. Где вы нашли этот артефакт?

Теодор сбивчиво рассказал свои злоключения.

— Сейчас два часа ночи, и нам придётся придумать, почему вы ещё не в постели. Интересно… значит, она здесь с пятьдесят шестого.

Дамблдор заклинанием приподнял бумагу, на которой лежала, сверкая бриллиантами и чёрной аурой Тёмного лорда, диадема Ровены Райвенкло.

— С пятьдесят шестого?

Дамблдор перевёл взгляд на Нотта, и его лицо исказила гримаса, которую он едва поборол.

— Оденьтесь. Эльфы принесут вам вашу запасную одежду.

И действительно, тотчас же на чудом уцелевшем кресле появилась чистая выглаженная одежда Теодора. Директор опустил листок бумаги и призвал чарами из одного из своих шкафов несколько пузырьков. Когда Теодор надел хотя бы бельё, он отлевитировал первый пузырёк к нему в руки.

— Пейте. Вы потеряли много сил, Том не намеревался оставлять вас в живых.

Теодор отхлебнул из фиала, и апельсиново-шоколадная нега разлилась по его телу.

— В пятьдесят шестом скончался директор Диппет. Вон его портрет. Новым директором стал я, это было очевидным для всех, и вскоре после ко мне прибыл мой ученик. Полукровка Том Реддл. Он закончил Хогвартс в середине сороковых, и, несмотря на своё происхождение, обзавёлся влиятельными покровителями на Слизерине.

Теодор осушил второй фиал и, едва не потеряв равновесие, стал напяливать брюки.

— Наследники старых семей — Малфой, Бёрк, Розье. Небогатые, но талантливые юноши — Нотт, Эйвери, Роули. Десяток других, кто давно сгинул в пучине безвременья. Они увлекались тёмными искусствами, и он прибыл в замок, чтобы просить меня о месте профессора. Защиту от Тёмных искусств мог преподавать, уверял он, только тот, кто владеет ими в полной мере.

Дамблдор в несколько взмахов палочки починил разрушения. Дверь, выбитая Бомбардой, давно была на месте. Теодор начал завязывать галстук.

— Это была, разумеется, чушь. Я отказал ему, и вскоре он покинул Хогвартс… а через десяток лет имя лорда Волдеморта, таинственного исследователя, якобы доказавшего теории о силе чистокровных магов, зазвучало по всей Британии. Последователи Геллерта Гриндевальда стекались в Британию, желая правдами и неправдами узнать о его исследованиях. Вы прекрасно знаете, что за этим последовало.

— Война.

— Да, Теодор. Пожалуй, Том был неосмотрителен, оставляя в Хогвартсе эту вещь. Диадема Ровены Райвенкло… подумать только, он её нашёл. Талантливый юноша, превративший свой талант в яд.

— Это то же самое, что и дневник, профессор?

— Вы же знаете ответ и сами, — резко ответил старик. — Удивительно, как вам хватило дурости надеть на себя эту дрянь. Даже я ощущаю магию Тома Реддла, а мне для этого не пришлось пить магопроявительный элексир! Страшно представить, что произошло с ним в поместье, где он сейчас прячется.

Теодор посмотрел на диадему вновь. В ярком свете ночных фонарей в кабинете Дамблдора, окна которого были плотно задёрнуты магическими портьерами, он видел весь тлен и гниль той магии, которая была заключена в диадеме поверх прекрасного сияния её камней.

— Она и сейчас просит, чтобы её надели, — вздохнул Дамблдор. — Ума палата дороже злата… что же. Признаюсь, я не виню вас в полной мере, Теодор. Ваши способности нужны мне для борьбы с ним. Это даже удача, что это вы схватили диадему, а не какой-нибудь другой студент.

Теодор моргнул, пытаясь отвести взор от украшения. Голова и брови жутко зачесались, как и ноги и то, что было чуть ниже живота. Коснувшись глаз, он почувствовал, как сожженные брови отрастают обратно.

— Что вы сказали, директор?

— Я сказал то, что вы слышали. Теперь вы не сможете примкнуть ко злу, Теодор. Это мой приказ, — спокойно сказал Дамблдор. — Волдеморт постарается найти вас, мой мальчик, ведь он, скорее всего, уже знает о тех способностях, что вам доступны. Но это не случится.

И Нотт понял, что да, этого не случится. И одновременно с тем в его душе вскипела злоба.

— То есть… то есть… вы воспользовались этим? Чтобы достичь своих целей?

— Политика, Нотт, это искусство достигать максимума из обстоятельств. Я не заставляю вас любить себя, о, нет. Но кое-что сделать теперь придётся.

— Вы… вы… вы манипулятор!

Дамблдор ничего не ответил.

— А на нашей предыдущей встрече, когда вы наколдовали кресла, вы тоже хотели… чтобы я вам присягнул?

— С нового года с вами будет заниматься профессор Флитвик, — ответил невпопад директор. — Я попросил у него эту кафедру, раз уж только один студент записался на занятие. Но теперь это уже не нужно. Думаю, Филиус будет рад наверстать пропущенные занятия.

Это будто бы оказалось пропущенной нотой, которая помогла сложить всё в единую мелодию. От осознания того, как глубоко Дамблдор зашёл для того, чтобы заполучить его волю, Теодор взмок.

— Ваша палочка из чёрного дерева уничтожена, Фоукс постарался не повредить только ваше тело, — добавил директор. — Полагаю, теперь вам нужна новая. Комната, где вы нашли диадему, наверняка поможет подобрать потерянные палочки прошлых поколений магов.

— Вы… вы всё это время стремились меня подчинить, да? — прошептал он. — Сделать своим ручным зверьком? Но почему, зачем, директор?

— Я поклялся быть честным, потому не могу не ответить. Да, я сделал всё, чтобы Теодор Магнус Нотт не оказался в лагере Волдеморта. Каждый студент школы дорог мне, но я вижу, и не только я вижу, как язычки сомнения поползли с начала осени по вам. Я не позволю вашим способностям стать пленником Волдеморта. Напротив, мы вместе сделаем всё, чтобы сокрушить его.