Тео. Теодор. Мистер Нотт

— Есть эликсиры, — закончив, задумчиво сказал директор, — которые позволяют увидеть многое из того, что видно благодаря вашим способностям, Теодор, но некоторые вещи… да, незаменимый талант. Как удивителен мир!

Он создал два кресла и, опустившись в одно из них (Тео занял второе), отпил из невесть откуда появившейся фарфоровой чашечки горячий чай.

— Я не буду кривить душой, — продолжил Дамблдор, — что мне бы хотелось использовать эту способность во благо нашего дела. Волдеморт рискует зайти слишком далеко, и, ради общего блага, многие жертвуют многим… их доля была бы проще, помоги ты нам.

Атмосфера неуловимо сменилась. Теодор почувствовал, что в кабинете стало теплее — вихрь мимолётной, неуловимой магии директора повлиял на неё. Он с трудом моргнул, почувствовав, что хочет спать. Его взгляд поплыл, но всё же он постарался удержаться. Тяжёлый был день…

— Вы думаете, директор? — вымолвил он, наконец.

— Конечно, мой мальчик, — Дамблдор вновь отхлебнул из чашки, и почему-то пар оттуда пошёл сильнее, клубясь уже и под потолком. — Старший Уизли тоже может видеть многое, но со временем его взгляд притупился. Гоблины не гнушаются использовать страшные ритуалы.

— Это вы… Чарли, да?

— Нет, его старший брат. О, мой мальчик, Билл Уизли страдал в свой первый год в Хогвартсе. Нам с профессором Слагхорном удалось ему помочь, вернуть рассудок, и ему стало легче. Жаль, что бедное детство привело его ноги к гоблинам.

Теодор мучительно стремился не закрывать глаза. Бедное детство… гоблины… помочь… страдание… какая-то мысль билась в глубине его сознания, пульсировала и рвалась наружу, но он никак не мог понять, какая?

— Могу ли я рассчитывать на тебя в борьбе с тем, кто отравил твоего отца, Теодор Нотт?

Голос Дамблдора прозвенел громом.

— Встанешь ли ты в ряд с другими, кто борется за всеобщее благо?

Благо… благо… благо?

Мир вокруг стал проясняться. Теодор заставил себя напрячь спину и сесть, не откидываясь на спинку кресла. Пар из кружки под потолком куда-то стремительно рассеялся, но тепло не покидало кабинета. Он сел и, будто вылезши из воды, потряс головой.

— Простите, директор, сэр, но что такое — общее благо?

Дамблдор отставил кружку на каменную тумбу, покрытую рунами, и мигом она оттуда исчезла. Вздохнул и поднялся.

— Это хороший вопрос, мистер Нотт. Может, у вас есть догадки?

— Вы стремитесь к тому, чтобы маги всего мира жили в процветании?

— Хорошая попытка. Может быть, ещё есть идеи?

Теодор почувствовал раздражение. Сонливость сняло, как рукой, и почему-то ему казалось, что она возникла не просто так.

— Очистить мир от радикалов и направить в светлое будущее?

— В какой-то мере… Не буду заставлять вас мучиться, мистер Нотт.

Дамблдор обернулся. Взгляд его глаз был холодным и колким.

— Всеобщее благо — это путь в будущее человечества. В мир, где маги и магглы будут жить вместе, рука об руку приближая общество справедливости и равенства. Где не будет бедных и богатых, каждый будет получать по потребностям и давать по способностям. Где не будет презрения по цвету кожи или языку, по росту, возрасту и числу чистокровных предков.

Невидимая волна вжала его, прижала, заставляла думать о том, чтобы закрыть уши руками.

— Я не увижу этого мира сам, но хочу, чтобы моё дело продолжалось, мистер Нотт. Чтобы у него были наследники, что смогут переступить все тонкие красные линии, которые не хватило духу сломать мне. В Британии и по всему земному шару!

— Вы хотите… — он едва не закашлялся — так сухо было во рту, — вы хотите разрушить Статут?

— Статут устарел, и магглы цивилизованных стран не сжигают ведьм и еретиков. Мы должны помочь им принести цивилизацию во все народы, поднять и развить их, как начинали делать наши отцы. Африка, Азия, Америка — цивилизация пришла туда благодаря нам, британцам! И мы можем и должны сделать так, чтобы все народы мира стали с нами на одну ступень. И тогда мы, маги, будем первыми среди равных и равными среди первых.

— Магглолюбство…

— Чушь!

— Тёмный лорд…

— Запомните, Теодор, — в голосе Дамблдора прорезалась сталь, а на его плече возник Фоукс. — Когда в товарищах согласья нет… на лад их дело не пойдёт. И выйдет только мука! Наш первый шаг — мир, а затем — весь мир. И этот шаг будете делать вы.

Во вспышке, яркой, как языки пламени, он исчез, оставив после себя тяжёлое ощущение магии, рассеянной вокруг. Теодор поплёлся в спальню. Половину ночи он осмыслял о том, чего хочет Дамблдор, а вторую половину видел кошмары.

Глава 63

Теодор не посещал квиддичные матчи нового школьного сезона. Нескольких игроков Гриффиндора Амбридж отстранила, и они проиграли Хаффлпаффу, который не мог быть и не был сильнее, чем команда Джонсон в начале года. Причина этого была в провокации от Малфоя, который, казалось, совершенно перестал чего-либо бояться. Он нарывался на бесконечные конфликты, в которых ему доставалось самому, каждую неделю несколько раз являлся в Больничное крыло, а вечерами в спальне, когда оставался там один, плакал.

Теодор случайно стал свидетелем этого: ему нужно было сменить испачканную шутниками рубашку, кто-то из студентов оставил ловушку в одном из кабинетов в подземелье, поставив там простенький патефон с записью голосов, а на дверь сверху — банку с краской. На волосы она не попала, а вот на рубашку и брюки…

Малфой лежал лицом вниз и судорожно всхлипывал. Его спина в белой рубашке сотрясалась при каждом всхлипе, было видно, как ему плохо — но Нотт не стал нарушать одиночество Малфоя. Тот сам обернулся на шум.

— Тебя когда-нибудь пытали? — спросил он тихим голосом, заставив Теодора вздрогнуть. Волосы Драко были растрепаны, глаза в неярком свете казались краснее, чем цвета Гриффиндора, а кожа — бледной, как у призрака.

— Нет.

— А меня пытали. Он пытал. За то, что мои родители потеряли какой-то Его дневник! Я не могу спать, я не могу есть. Я хочу, чтобы он исчез, и чтобы всё было по-прежнему. Как в детстве!

— Бойтесь своих желаний, Малфой, они имеют свойство исполняться, — спокойно ответил ему Теодор, глядя в глаза.