Тео. Теодор. Мистер Нотт

— Эта бутыль стояла на её столе в кабинете! — обиженно возмутился Джим.

— Хорошо, ещё минус четыре балла сверх за воровство, — припечатал его Нотт. — Свободны. Кроме вас, мистер Нотт.

Макмиллан увёл Гордона и пошедшего следом с независимым видом Фоули, а глядя ему вслед Тео запоздало подумал, что ему и Голдштейну он тоже должен в личном разговоре сам сообщить о готовившихся переменах, но сосредоточил взгляд на младшем брате.

Дверь со стуком захлопнулась, а чары щёлкнули замком.

— Ну и что это такое? — строго спросил Теодор. Луи опустил голову ещё ниже.

— Я не специально.

— Врёшь.

— Мы правда хотели понять, стоит ли записываться на эту ерунду! А эта бутылка очень призывно стояла там. От неё ещё аромат такой исходил… эх!

Теодор подумал на мгновение, что Трелони могла использовать дрянь, выпитую мальчиками, для создания располагающей атмосферы. Влюбляя в себя студенток и студентов.

— Я про то, что вы сделали с Джимом.

— Грим всё переврал! Ничего не было! Мы просто оказались одур… одурманены, вот! И вообще, мне девочки нравятся, я их за косички дёргаю, — добавил он обиженным тоном.

— Нужно держать себя в руках, — вздохнул Тео. Тот рассудительный маленький мальчик, одиноко спрашивавший советы у старого дерева, уступил место взбалмошному хулигану, пользующемуся новообретённым именем как Протего для совершения глупостей. — И вообще. Эрни сказал правильно. Ты привлекаешь много внимания, братишка.

— Скоро экзамены, а потом всё лето опять будем взаперти сидеть, — буркнул младший Нотт. В его словах был резон. — Я вообще, может, наслаждаюсь последними деньками! Того и гляди, на следующий год пара мест в команде будет свободна, а я не могу летать теперь — ты на отработки отправил. Заботливый старший брат!

Он попытался было убежать к двери, но грохнулся на пол — Тео успел приклеить его ступни к ковру. Барахтающийся на полу Льюис, Луи, выглядел комично, и Тео даже снова улыбнулся. Поняв, что ему не дёрнуться, хафф перекатился на спину и сложил руки на груди лёжа, уперив взгляд в брата — мол, что дальше?

Тео присел на корточки рядом с ним.

— Ты правда хочешь в квиддичную сборную? — серьёзно спросил он.

— Я не знаю, — буркнул Луи. — Нас слишком много, тех, кто хочет, а сборная одна. Запишусь в кружок газеты в сентябре, Вейн с Гриффиндора уже планирует собрать редакторскую команду в следующем году.

Тео покачал головой. Гриффиндорцы бежали впереди Хогвартс-экспресса.

— Послушай, я… пожалуйста, не совершай глупостей только, хорошо? Финита. — вздохнул старший юноша, расколдовывая младшего. Он хотел было зайтись тирадой о том, как важно соблюдать честь факультета, соблюдать правила и не попадать в неприятные истории, особенно сейчас, но махнул на это рукой. Он не был ему отцом, он был ему старшим братом, и он знал наверняка, что понукания от старшего брата неизменно могут быть восприняты в штыки. Персиваль Игнотус Уизли был тому живым примером.

— Хорошо, — буркнул поднявшийся с колен Луи.

Они попрощались, Теодор посмотрел вслед закрывающейся двери несколько мгновений, пока закатное солнце не озарило своим лучом комнату, и решительно отвернулся к столу, стаскивая с себя тот самый мешочек, верой и правдой служивший ему столько лет.

***

Глядя на ободок диадемы, Теодор видел только посеревший, покрывшийся выщербинами металл. Серебро, как и золото, было восприимчиво к разным способам магического воздействия, и индифферентно к маггловским реактивам и алхимическим преобразованиям — поэтому в зелья его никогда не добавляли, ни порошком, ни пылью. Теодор писал для Снейпа в прошлые годы, особенно, на третьем курсе, обзорные эссе про способы противодействия тёмным тварям, а на шестом курсе это же примерно повторил вновь уже как преподавателя Защиты от Тёмных искусств, и неоднократно сталкивался в библиотечных фолиантах на описание «серебряной воды», что оказывалась мифом.

Но в этом куске серебра, составлявшим украшение, по легенде принадлежавшее самой Ровене Райвенкло, он не видел и магии.

Раньше чёрная магия Тёмного лорда дымкой окутывала артефакт. Тогда, на пятом курсе, он повёлся на ментальные чары, что были наложены создателем хоркрукса на украшение. Это подвело его под курощение Дамблдора, и, пусть во многом старый политик вспоминался Ноттом с благодарностью, и тогда, и сейчас он был зол на свою неосмотрительность.

Тогда украшение его манило, заставляло всеми мыслями думать только о том, как его одеть, сейчас же — не отзывалось никак. Покрытые сеточкой трещин сапфиры, небрежная ковка, это было украшением тогда, тысячу лет назад, но не в последние годы двадцатого века. И всё же Теодор не мог удержаться от соблазна. Тысячу лет сотни авантюристов разыскивали этот артефакт, внесённый во все каталоги Ланкастерского списка наиболее ценных артефактов, за которые торговые дома и могущественные волшебники были готовы платить сотни тысяч галлеонов. Конечно, ведь ума палата дороже злата, а ум легендарной Ровены и был спрятан в её диадеме.

Подойдя к зеркалу, Теодор невольно вспомнил о древней истории, вычитанной им в какой-то ветхой книге, проданной отцом так быстро, что он едва успел осмыслить половину прочитанного. Самсон, так звали её героя, был одарён силой, скрытой в волосах. Он раскрыл этот секрет продажной девице, которую думал, что любил, и она тут же ночью обрила его, покусившись на награду от его врагов. «Могла ли Ровена так же лишиться своей диадемы? Раскрыв её секрет, погибнуть по несчастной глупости».

Повертев ещё несколько мгновений в руках тонкий ободок, Теодор выдохнул, прикрыл глаза, и возложил тиару на себя. Это был волнительный миг, который тут же окончился. Холодный металл коснулся его кожи через волосы, но никакой магии, никаких откровений он не почувствовал.

Теодор открыл глаза. Он был похож на какого-то извращенца, примерившего женское, и испытал сам от себя стыд.

«Может, она работает только для женщин?» — подумал он, и смутился от того ещё сильнее. — «Нет, это же артефакт, который ищут мужчины. Мужчины хотят обладать властью и знанием, он не может не работать для них».

Ничего не поменялось и через ещё пару мгновений. Это было не оборотное зелье, что действовало в течение минут, это было украшение, и Теодору пришлось напомнить себе самому, что у него оставалось мало времени на другие проблемы, прежде чем разочаровано, с затаённой обидой и раздражением, стащить всё же со своей головы диадему Ровены Райвенкло.

— Проклятье, — раздражённо прошипел он, подавляя своё недовольство. — Это ведь…

Он мог и сам разрушить чары Всемудрости, если они вообще когда-либо были. Могла это сделать и магия Тёмного лорда. Но никто больше не сможет узнать ответ. Он бросил обод в кварцевую шкатулку, и наткнулся взглядом на хроноворот, по-прежнему мерцавший своей прекрасной магией. «Если только… Нет». Время было слишком опасной материей, чтобы с ней играть.

В конце концов, утешил он себя, Тёмный лорд бы не стал использовать этот легендарный артефакт как хоркрукс, если бы он действительно давал ему любые знания. Всё, что он знал об опосредованном убийце своих деда и отца, говорило ему о тщеславии и самовлюблённости Тёмного лорда, и таковым он его и считал.

Эта мысль даже немного развеселила Тео. В горле пересохло, и он отчего-то вспомнил вкус грога, что пил в свой последний визит в «Три метлы». С сожалением он понял, что хогвартские эльфы не смогут ему принести такой напиток, а вот Дерри…

Без задней мысли, заколдовав кусок хрусталя обратно, Теодор щёлкнул пальцами, скомандовав имя своего эльфа, и тот появился перед ним, одетый в какой-то очередной странного вида комбинезон. Оглушительная мысль тут же пришла в его голову, и он ошеломлённо перевёл взгляд с рук на флегматично ожидающего указаний эльфа.