Тео. Теодор. Мистер Нотт

На четырнадцатое февраля профессор Локонс устроил самое настоящее шоу, пригласив в Хогвартс труппу садовых гномов, выдавших себя за бродячих музыкантов. Обряженные в костюмы «стереотипных маггловских фей», как назвала это непотребство Грейнджер, они ходили от студента к студенту, выполняя любовные пожелания стеснительных студентов (и студенток, преимущественно).

Недолго думая, Теодор заклинанием вырезал из белой бумаги сердце, на котором написал:

«Я рисковал ради тебя жизнью. Теперь я понимаю, что оно — твоё» и оставил подпись «Т.Н.». Зачаровав на нечитаемость текст, представляя себе одну лишь юную ведьму, чтобы только она смогла это увидеть, он отдал его первому же гному, шепнув ему на ухо адресата. Тот тотчас же побежал и вскоре скрылся за углом.

— Что, кадришь грязнокровок, Нотт? — усмехнулся видевший это Маркус Флинт. Многие старшекурсники из консервативных семей ещё накануне, когда Локхарт объявил о празднестве, заявили о своём бойкоте этого начинания.

Смерив его уничижительным взглядом, Тео в сопровождении Забини удалился.

Реакцию Джинни Уизли он не видел — лишь потом понял, что добился того результата, какого хотел, когда Малфой решил подразнить Поттера. Тот был в полном непонимании, ведь это не от его валентинки Джинни вспыхнула, как помидор.

На день рождения он получил от неё маленький подарок — это была обычная маггловская записная книжка. К ней прилагалось письмо.

«Теодор.

Я не знаю, но догадываюсь, что получила уже два подарка от тебя. Не знаю, о чём думаешь ты, мистер Нотт, но мне лишь одиннадцать лет, и я не планирую свою жизнь так далеко, чтобы забирать твоё сердце. Особенно после ты-знаешь-чего. Но… как говорила моя мама, нельзя ничего исключать. Поэтому я дарю тебе эту записную книжку. У меня есть точно такая же. Если вдруг… вдруг! Что-то изменится, то на них можно будет наложить протеевы чары.

С днём рождения.

Джинерва Молли Уизли»

Все прочие подарки в этот день были пшиком, какими бы яркими они не были. Смеясь и веселясь с друзьями, он вновь и вновь возвращался мыслями к этому посланию и её словам.

***

Пасхальные каникулы, да и весь остаток года, прошли спокойно и размерено. Ребята учились, кто-то, как Блейз, влюблялись (Ханна Аббот, впрочем, буквально через неделю отвергла его), кто-то, как Невилл, теряли жаб. В целом остаток года был спокойным и тривиальным.

В начале мая Нотт впервые поднялся вновь на седьмой этаж основного корпуса Хогвартса. К пустым, безлюдным коридорам, разрушенным, опустошённым классам, в безжизненные галереи, где лишь редкие призраки да спящие портреты оставались полными магии.

К своему удивлению, в одном из пустых классов он услышал голоса подростков. Заглянул — и отпрянул. Уизли и Поттер тренировались в дуэли.

— Эй, кто там? — крикнула Грейнджер. Нотту пришлось войти.

— Нотт, — злобно произнёс Рональд. — Признайся, это ты Наследник Слизерина, которого вывел на чистую воду директор?

— Почему ты так думаешь, Уизли?

— Фред и Джордж видели, как ты пытался затащить туда, к месту нападения, мою сестру. А потом и вовсе в замке был сам Шизоглаз, и они с Дамблдором допрашивали тебя! Или ты скажешь, что они врут?

Тео стоял, как вкопанный. Наконец, он нашёлся, что сказать.

— Они не знают всей правды, Уизли. Я рад, что и ты не знаешь её.

— Это был Волдеморт, — сказал вдруг Поттер. — Тем утром. Когда Уизли пытались поймать тебя. У меня заболел шрам. Скажи, это был Волдеморт?

От этого имени, которое с детства Тео никто и никогда не произносил в Нотт-холле, по спине побежали мурашки. Теодор, конечно, знал от отца страшную историю, почему…

— Я не знаю, что у тебя за шрам, Поттер. Я лишь знаю, что он оставлен страшным проклятьем могущественного тёмного колдуна.

Гарри Поттер раздражённо фыркнул.

— Я не пытался сделать ничего с Тёмным лордом, господа гриффиндорцы. Этот колдун сделал мою жизнь ужасной, отравил её ещё до моего рождения, — честно признался Тео. — Мой отец получил рабское клеймо, моя мать погибла в страхе, рожая меня, а моего деда убили авроры.

Он никогда не говорил этого вслух.

— И мне бы никогда в голову не пришло пытаться вернуть его к жизни. Его одно имя стоило моей семье всего, что у нас было, кроме чести. И пятнать честь таким я бы не стал. Но я знаю, что это вас не убедит. Я дал обещание Дамблдору, что не стану раскрывать его секретов. И не только ему.

— Тогда отстань от моей сестры! — воскликнул ломающимся голосом Рональд. — Это ведь ты настойчиво пытаешься навязаться к ней в друзья, в любом случае! Она всё детство мечтала о знакомстве с Гарри — а ты, хуже Малфоя, втираешься к ней в доверие и порочишь его имя!

— Рональд, — Тео разозлился. — Если Поттеру есть что сказать, пусть он и скажет. А если вам нужно выпустить пар — так делайте это своими палочками, а не мерзкими обвинениями!

Он выставил простейший щит, в который мгновение спустя под окрики Гермионы ударились два обезаруживающих луча. Безостановочно колдуя Протего, Тео отступил к двери — только чтобы седьмым чувством пригнуться, когда оттуда атаковали сразу в две палочки близнецы Уизли.

Тео рассвирипел. Он был один против четверых (Грейнджер не участвовала), а, значит, мог позволить себе больше. Никогда не делав так раньше, он трансфигурировал рукава мантий у Поттера и Уизли в рой пчёл (первое, что пришло на ум!) — те тут же закричали и выбыли из боя. Уизли-средние меж тем сосредоточенно атаковали его, беззвучно шепча заклинания, пока второй близнец что-то говорил.

— Так вот ты…

— и попался! Слизняк Нотт!

— Теперь тебе…

— Не убежать, как тогда…

— …когда мы не дали тебе затащить…

— …нашу любимую сестрёнку…

— …в Тайную комнату!

Теодор не мог им отвечать, но желание поджечь воздух в их лёгких было очень высоким. Он заколдовал ноги левого близнеца, отправив их в танец ананаса, а правого попытался обезоружить — и удачно, тот отвлёкся на брата. Вслед за ним и второй близнец лишился палочек.

Тяжело дыша, Теодор опёрся на обломок парты, стоящий посреди комнаты, и отменил трансфигурацию рукавов. Грейнджер, отряхнувшись от опилок, подошла к нему и протянула в требовательном жесте руку.

— Верни палочки Фреда и Джорджа. Они не станут на тебя нападать, верно я говорю?

Зло глядящие на него близнецы угрюмо кивнули.

— Вам не кажется, что нападать вчетвером не честно? — спросил Тео. — Или хвалёная гриффиндорская честь позволяет это делать?

Ответом ему было молчание.

— Уизли! Слышите, все трое! — Тео поймал злобный кураж. — Мне нравится ваша сестра. Я пообещал её защищать от Тёмного лорда. Я сделаю всё, чтобы жениться на ней, если смогу! А вы, все вы! Мелочные эгоисты! Пропустили, как она, ваша сестра! Чуть не стала орудием того, кого вы до сих пор боитесь, как последние трусы!