Теория заговора

— Больно? — кивнул я.

— Мелочь, царапина, — скрежеща зубами, прорычал старлей и застонал.

Разворочена рука была неслабо. Я вытащил из аптечки прозрачный полиэтиленовый пузырёк с промедолом и воткнул в руку

— А-а-а… — выдал гортанный возглас старлей. — Слушай меня внимательно. Сзади за теми деревьями стоит несколько хижин. В одной из них содержится белая женщина.

— Кто такая?

— Не перебивай! Тебя не должно е*ать, кто она и зачем. Её нужно во что бы то ни стало притаранить в отряд, ясно?!

— Ясно, — кивнул я.

— Это главная цель!!! — рявкнул он. — Пусть все сдохнут, а её нужно вытащить! Сам сдохнешь, но вытащишь!

— Да понял я, понял, пошли тогда, покажешь.

— Любой ценой! И доллары! Давай их мне!

Но с долларами не задалось. Пока я бинтовал Грина, прошло меньше полминуты, а ситуация успела резко измениться. Из-за зарослей полился свинцовый дождь. Наши парни вместе с местными головорезами отстреливались от наступающих боевиков.

— Твою мать! Какого хера они творят!!!

— Это не ЗИПРА! — мотанул головой старлей. — Видал вертолёт?

— Видал, — кивнул я. — Американский Хьюи.

— Войска Родезии!

Словно подтверждая правоту Грина вертолёт снова начал кружить над нами. Рыжий солдат сидел у открытой двери и, улыбаясь, поливал сверху из пулемёта. Стоял гул, свист, грохот. Рвались заряды, орали люди, гремела техника.

— Урод… — прошептал я и метнулся к ящикам с оружием.

У нескольких из них были сорваны крышки. Я потянул на себя гранатомёт. Старый добрый РПГ-7. Схватил заряд и привычным движением вогнал в трубу. Положил на плечо, откинул прицельную планку и навёл на вертолёт. Мимо просвистела раскалённая пуля.

Я левый глаз никогда не закрываю, смотрю сразу двумя. Вот и сейчас, я глянул на рыжего родезийского пулемётчика. А он будто почувствовал и обернулся. Увидел меня и замер. И изменился в лице. Улыбка его замёрзла и стала совершенно безжизненной.

Вертолёт висел прямо передо мной. Казалось, протяни руку и дотронешься. Лопасти создавали мощный поток и вибрирующий рёв. А вот пулемёт смолк. Стрелок, не отрывая от меня взгляда, нервно дёргал коробку из-под патронов и всё смотрел и смотрел в мою сторону.

Наконец, выйдя из оцепенения, он медленно, как во сне, повернулся к пилоту и что-то проорал. Я улыбнулся. Шансов не было. У них. Пилот, правда, оказался смышлёным. Он рванул рукоятку, пытаясь уйти с линии огня, но для меня всё это выглядело, как замедленное кино.

На самом деле, прошло всего несколько мгновений, но перед глазами этих парней, наверное, вся жизнь пролетела. Медленно и плавно я надавил на спусковой крючок и вернул времени естественный темп.

От удара бойка сработал капсюль. Газы, образовавшиеся при сгорании порохового заряда, воспламенили трассер, придали гранате вращательное движение и выбросили из канала ствола со скоростью сто сорок метров в секунду.

— Погнали, Грин! — крикнул я, отбрасывая не нужный больше гранатомёт.

На вертолёт я уже не смотрел. Раздался взрыв и рёв, хлопанье лопастей замедлилось и приблизилось, а через несколько мгновений послышался страшный удар, за которым последовал взрыв, а потом целый каскад взрывов.

Американский геликоптер рухнул на ящики с оружием и боеприпасами, устроив настоящий фейерверк и похоронив практически всю шайку местных боевиков, а заодно и наших парней. Но сожалеть было некогда. Песок вздымался фонтанами, воняло гарью и жареным мясом.

Мы с Грином мчались вперёд к большим раскидистым деревьям, а мимо нас летели комья земли, осколки железа, пули и гранаты.

— Ложись! — крикнул он, толкая меня в канаву, пропоровшую жёлтую песчаную дорогу.

Мы рухнули вниз, а над нами пронёсся кусок вертолётного винта, срубая стволы молодых деревьев. С минуту мы ждали, пока безумный фейерверк стихнет, а потом вскочили и понеслись дальше. Практически сразу ворвались в полосу здоровенных, раскидистых яблоневых акаций и понеслись дальше между крепкими стволами.

Вскоре мы оказались на открытом месте и увидели несколько хижин. Из одной выскочил боевик, черный парень в камуфляже и с М-16 в руках. Не разговаривая, не задавая вопросов, он остановился и вскинул винтовку, но выстрелить не успел. Я оказался проворней, вогнав ему пулю прямо в сердце. Он рухнул вниз, как подкошенный, даже не дёрнувшись.

— Внимательно, — крикнул Грин, подскакивая ко входу одной из хижин.

Он сделал мне знак, чтобы я его прикрыл, и сорвал циновку, закрывающую вход. Сорвал буквально в полёте, бросившись на землю, как циркач из «Дю Солей». Он заорал от боли, но грянувший выстрел его не задел. Я ответил короткой очередью.

— Отставить! — заорал он. — Заложница нужна живой!

Он вскочил на ноги, и я заметил, что повязка стала бурой от крови. Грин аккуратно заглянул в хижину и вошел. Я остановился на пороге, стараясь контролировать и то, что было внутри, и то, что снаружи. Хижина была круглой и состояла всего из одной комнаты. На земляном полу корчились двое боевиков.

— Следующую! — скомандовал Грин и бросился к другой хижине.

Она была пустой. Нам пришлось проверить все, прежде чем мы нашли то, что искали. Заложница оказалась в самой последней. Это была блондинка в белом холщовом платье. Она лежала на земляном полу, руки её были связаны спереди. Платье казалось серым от грязи, длинные волосы разметались по земле, а в глазах застыл ужас.

— Не бойся, — по-английски бросил Грин. — Всё кончено, сейчас мы тебя увезем отсюда.

Когда он заговорил, девушка слегка вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— Кто вы такие? — низким хриплым голосом спросила она и прищурилась. — Ты китаец?

— Не бойся, — раздражённо повторил старлей. — Я не китаец…

Он наклонился к заложнице, схватил ее за плечи и заскрежетал зубами. Боль от раны снова дала о себе знать. Я тут же подскочил и присел к девушке, не спуская глаз со входа. Продолжая контролировать дверь, я помог ей подняться. Потом выглянул наружу, там никого не было.

— Надо развязать ей руки — бросил я.

— Потом, — мотнул головой старлей. — Идём к джипу. Видел, где он стоит?

— Куда вы меня тащите?! — спросила она по-английски, а потом заговорила по-португальски, но Грин, судя по всему, как и я, не знал португальского.

Правда, я неплохо знал испанский, но она говорила очень быстро и использовала неизвестный мне диалект. Единственное, что я понял, она была крайне недовольна, что остаётся в положении пленницы.

— Тише-тише… — поморщился Грин. — Всё будет хорошо.