Теория заговора

19. Служу Советскому Союзу

Николай Спиридонович нахмурился, ещё раз откашлялся, потёр шею и глянул на Воронцова.

— Игорь Сергеевич, может, я после совещания уже, так сказать в частном порядке доведу до товарища Стрельца положение?

— Ну… — развёл руками шеф, — давайте так, я не возражаю. Здесь мы уже, всё равно заканчиваем. Я согласен с товарищем Стрельцом по поводу разработки и Сёмушкина, и Весёлкина. Мы, безусловно, очень даже заинтересованы в сборе данных по этим двум фигурам. В наше время, кто имеет информацию, тот и может претендовать на… объективность. Тем более, если Весёлкин действительно окажется связан с Жужжалкой в будущем и будет проводить мероприятия по линии КГБ, нам пригодятся результаты разработки. Понимаете меня, товарищи? Нам это нужно понимать, чтобы успеть присоединиться к этому делу и прийти к финишу не последними.

Я посмотрел на него с плохо скрываемым удивлением, глянул на остальных, но они опустили глаза вниз и внимательно изучали свои записи.

— Николай Спиридонович, составьте план, — продолжил Воронцов. — Продумайте, кого из личного состава можно задействовать и по каким направлениям. Что касается Стрельца…

Шеф помолчал, задумчиво глядя на меня.

— Во-первых, продолжаем сеансы с Элеонорой для составления полной хронологической картины. Сколько там ещё нужно?

— Около трёх сеансов, — кивнул Леонид Борисович.

— Не мало? Ну… смотрите сами, вам виднее. Ну, и внедрение. Полагаю, никаких школ товарищу Стрельцу проходить не нужно, учитывая его опыт участия в боевых действиях и других операциях. Мы вполне можем его засчитать даже без соответствующих документов, принимая, так сказать, к сведению, его признания. Готовьте, товарищи, используйте всю необходимую базу. И давайте будем работать. Прошу вас планы мероприятий составить до завтрашнего дня. Завтра всё пройдём, утвердим и начнём. А вы, товарищ Стрелец, пока можете возвращаться в общежитие. На первом этапе постараемся привлекать вас без отрыва от производства. Всё, на этом совещание считаю законченным.

Воронцов поднялся, блеснув очками, пожал всем присутствующим руки и заторопился на выход. Деловой и нацеленный на успех. Эффективный, бляха, менеджер. Вот только у меня осталось такое чувство, будто он нихрена не понимал в том, что тут нёс. После его ухода повисла пауза, я бы даже сказал, тяжёлая пауза.

— Николай Спиридонович, — кивнул я. — Что вы хотели мне сказать в частном порядке?

— Я? — нахмурился он. — Ах, да… Ничего особенного… У нас сейчас проходит подготовка к структурной реформе. Это информация секретная, но, думаю, тебе можно сказать, доверие за доверие, так сказать. Мы будем вливаться в госбезопасность. Принято решение об укреплении конторы и придании ей новых полномочий…

— Что-что?! — воскликнул я.

Я прямо обалдел. Какого хрена! Выходила невероятно херовая картина. И это было ещё очень и очень мягко сказано.

Леонид приложил палец к губам и кивнул в сторону двери.

— Да, рабочий момент, ничего особенного, — кивнул Львов и тоже приложил палец к губам. — Решение принято на самом верху. Но это, товарищи, не наше дело. Нам нужно выполнять приказы руководства. Задание товарища Воронцова вы все слышали, поэтому давайте приступим к делу. Ты, Григорий, можешь быть свободным сейчас, возвращайся в больницу к своей опекунше, забирай её и вези в общежитие. Полагаю, как использовать информацию о её ужасающем состоянии здоровья, не позволяющем продолжать службу, пояснять не надо?

Я хмыкнул.

— Ну, и отлично. А завтра мы тебя вызовем на кафедру, или к проректору, посмотрим. Она, естественно с тобой пойти не сможет, и мы отвезём тебя в лабораторию к Элеоноре.

Я сжал зубы, чтобы не сказануть в сердцах что-нибудь резкое и встал из-за стола. Товарищи мои тоже встали и молча вышли из зала. Мы снова прошли по коридорам, поднялись на лифте на первый этаж, миновали пункт тщательного досмотра и вышли в фойе обычного советского учреждения.

Самый обыкновенный холл, мраморный пол, стекляшка вахтёра, вертушка, охранник, служебный телефон. Вышли на крыльцо и спустившись по ступенькам широкого крыльца, подошли к москвичонку Прокофьева.

Я обернулся. Обычное здание со снующими служащими, почти как в «Служебном романе». Хм. «НИИ коммунальных систем малых городов».

— Хорошо замаскировались, — кивнул я.

— Садись уже, — хмуро бросил Львов и, открыв дверь, уселся на переднее сиденье.

Прокофьев забрался за руль, а я — назад.

— Не хлопай дверью, — предупредил Леонид.

Вчера в темноте я не заметил, интерьер был обит бордовой кожей и выглядел очень даже представительно.

— Машина по спецзаказу изготовлена, — пояснил он, заметив мой взгляд — Движок форсированный. Быстрее самолёта летает.

— А крылья имеются? — усмехнулся я.

— Разумеется, и табличка «Фантомас». Как без этого? Мы же КПК.

— Ага, пока ещё, — покачал я головой.

— Ты, Гриша… — грустно сказал Николай Спиридонович, — не иронизируй…

— Как же не иронизировать? — возразил я. — Провели вы меня. Отец сказал, что если…

— Да ты погоди, отца-то своего не трогай пока. Давай поговорим сначала. По душам. Поехали, Лёня, на дачу ко мне.

— Да, я понял, Николай Спиридонович, — кивнул тот.

— Там, в зале, в принципе, не должны слушать, но по нынешним временам лучше перестраховаться, — слегка повернулся ко мне Львов. — На даче поговорим спокойно. Наслаждайся пока ностальгическими видами. У вас-то там, теперь капитализм царит, человек человеку волк, а здесь вот она, власть рабочих и крестьян. Малость подпорченная и молью побитая, но пока ещё не проданная и окончательно не растоптанная, извини за брюзжание.

Я не ответил и молча уставился в окно. Вид мне нравился. Вид грел мне душу. Дорогая моя столица и золотая Москва, кумач, усталое, но ещё тёплое солнце, дымок в воздухе и арбузная свежесть по вечерам. А ещё лица людей. Не измученные, не загнанные, не потерянные, но радостные и спокойные. А вот моя ситуация в целом получалась весьма хреновой.

По любому выпадал мне валет с лицом Весёлкина. Хоть через ментов, хоть через чекистов, хоть через всех остальных. Теперь вот, оказывалось и партконтроль Андропову передавали. Ну и дела. В моё время ничего подобного не происходило.

Но тут было два варианта объяснения — либо эти структурные изменения реально были проведены, но остались засекреченными и данные архивов ещё не обнародованы, либо… Либо это всё началось уже после появления Весёлкина. Мог он запустить такую движуху? Мог, наверное… Прям Мефистофель, сука…

Лёня вдруг резко крутанул руль вправо, влетел во двор, спугнув голубей, бросившихся в разные стороны, просквозил на другую сторону, нырнул в узкую и тёмную арку и выскочил на дорогу, ведущую в противоположную сторону. Вжал газ и заставил машину рвануть вперёд распугивая других участников движения.

— На хвост сели? — нахмурился я.

— Нет, на всякий случай. Николай Спиридонович любит перестраховываться.

Он улыбнулся и глянул на Львова.

— Ты езжай, Лёня, и не болтай, — сердито отозвался тот. — За дорогой лучше следи.