Теория заговора
Шрифт:
— На вот, посмотри, — заговорщицки подмигнул Львов и, взяв со стола папочку с надписью «Дело», передал её мне.
Я потянул за тесёмочки и раскрыл папку. Там лежало несколько фотографий. На первой из них отец встречал маму из роддома. Он держал на руках свёрток, в котором находился я, а мама усталая, но улыбающаяся стояла рядом с гвоздиками в руках.
Только в отличие от фоточки из семейного альбома, здесь были ещё нестарый Львов и молодой Прокофьев. Значит Лёне за полтинник, а выглядит значительно моложе. Я бросил на него быстрый взгляд и сразу отвёл глаза.
На остальных фотографиях
— Неразлучные друзья, — покачал я головой, внимательно изучая каждый снимок, разглядывая, как говорится, каждый пиксель.
— Вот Фома неверующий, — усмехнулся Лёня.
— Как погиб отец? — спросил я. — В семье была версия, что произошёл несчастный случай во время учений.
Они оба сделались серьёзными и уставились на меня.
— Он погиб, — начал Николай Спиридонович и, плотно сжав губы, замолчал на некоторое время. — Он погиб, защищая товарища Яна…
— Боюсь, потребуются пояснения…
— Особо и объяснять нечего. Товарищ Ян создавал всю систему. Он всегда лично занимался оперативными вопросами, управлением. Всем вообще. Он и был бессменным руководителем нашей организации. Разрабатывал правила, устав, кодекс.
— И кому он перешёл дорогу?
— Шутишь? — усмехнулся Львов. — Проще сказать, кто НЕ точил на него зуб.
— Без сомнений, это контора. Они разработали операцию и реализовали.
— Точно? А почему именно они?
— Точно, я знаю абсолютно точно. Товарищ Ян держал за жабры всех, а уж Андропова… Тот очень боялся всегда, очень. И было отчего. Да и Суслов, Черненко тот же. Они просто не дышали, когда товарища Яна видели. У него имелись материалы на каждого из этих гусей лапчатых. И на генсека тоже. Причём материалы железобетонные, стопроцентные.
— Ну, а почему его раньше не устранили, в таком случае?
— Руки были коротки. Ну, а тут ударили по всем фронтам. Товарища Яна ликвидировали, сразу несколько сфабрикованных дел открыли по другим руководителям, нас с Лёней отстранили. Не знали наших настоящих функций. В общем, произошёл разгром. Давай, Лёня, по последней.
— Как именно погиб отец?
— Узнаешь ещё. Расскажу потом как-нибудь.
— Вам известно, кто его убил?
— Есть предположения. Доказательств нет.
— И кто это? Андропов? Кто? Кого вы подозреваете? Щёлокова?
— Погоди, не гони коней. Молодёжь, всё сразу им подавай, на блюдечке с каёмочкой.
— Точно, усмехнулся я. Молодо-зелено.
— Ну, — развёл он руками, — выглядишь молодо, да и по факту, сколько тебе? В общем улик у нас нет, а всё остальное домыслы. Хочу, чтобы ты сам составил мнение, но голова должна быть холодной.
— А материалы эти где? Компромат.
— Это не просто компромат, там результаты огромной работы. Агентурной, следственной, оперативной, политической.
— А почему эти документы не были обнародованы?
— А потому, что это очень серьёзная игра. Тебе ли не понимать? Игра с максимальными ставками! Тебе сколько лет, вообще-то, чтобы такие пионерские вопросы задавать?
Я замолчал.
— Не волнуйся, всё узнаешь. Если захочешь. А материалы находятся частично у меня, частично у Лёни, а частично были у твоего
отца. Где они сейчас неизвестно. Только не вздумай их упомянуть, хоть где-нибудь. Ясно? Ты, как я понял, с сывороткой правды справился, да? Вот и запри эту информацию в такой сундучок, чтобы ни одна Элеонора не докопалась Это не шуточки тебе.— Ясно, — кивнул я.
— В общем, Григорий Андреевич, что ты планируешь делать? — спросил у меня Львов.
— Какой хороший вопрос, Николай Спиридонович, — хмыкнул я. — Главное, очень простой.
— А если без иронии?
— Да какая уж тут ирония? Не особо много у меня вариантов. Либо выйти из игры, либо остаться в деле. Выйти я не могу, и оставаться в деле пока непросто. Разобраться надо.
— Я могу помочь тебе выйти. Сделаю документы, начнёшь новую жизнь, никто тебя не найдёт. Проживёшь счастливо, воспользуешься знаниями, сколотишь состояние, встретишь старость в достатке, в спокойном безопасном месте. Что скажешь?
— Серьёзно?
— Да, это уж мы с Лёней точно сможем тебе обеспечить. Так что?
— Нет, вы серьёзно думаете, будто узнав, что отца убили, я решу воспользоваться вашим предложением и оставлю всё как есть? У меня и изначально планы несколько другими были.
— Отца уже не вернуть… А планы…
Он махнул рукой.
— Страну вернуть ещё можно. Я уверен. И вычистить нечисть ещё не поздно…
— Ну, что же, — кивнул он и протянул мне руку. — Держи. Как думаешь, Лёнь, не взять ли нам в штат Стрельца?
— А что, Николай Спиридонович, неплохая идея. Стрелец молодец. Нам такой пригодится…
— Ну, тогда, держи, — подмигнул мне Львов и, вынул из сейфа ТТ. — Держи. Видишь, гравировку? Стрельцу А. П. за самоотверженную службу от председателя КПК. Документ мы тебе сделаем, а пока постарайся его не светить. Лёня, дай ему ключи от машины. Води на здоровье. Ну вот, поздравляю. Теперь ты стал одним из нас. Поздравляю, Гриша.
— Служу Советскому Союзу, — негромко, но чётко произнёс я.
Когда я приехал в больницу, Зои там уже не было.
— Выписалась, — равнодушно сказала дежурная медсестра и занялась своими делами, не обращая на меня внимания.
Блин. Не успел. Не очень хорошо, конечно, но ладно. Я рванул в общагу. Ехал на общественном транспорте. «Москвич» стоял у общежития, чтобы был, в случае чего, под рукой, но афишировать, что вдруг стал обладателем служебного авто я пока не слишком хотел. У общаги стоял Сомовский грузовик.
— И где же ты был? — недовольно спросила Зоя, когда я вернулся.
— Ездил в больницу, но медсестра сказала, что ты уже уехала. Чего не дождалась? Я ведь говорил, что приеду утром.
— Уже далеко не утро, — покачала она головой. — Уже даже и не полдень.
— Проспал малость, — улыбнулся я. — Со мной такое бывает.
— Правда что ли? А вот твой сосед Славик, сказал, что не видел тебя со вчерашнего дня. И где же это ты спал? У кого? Или даже с кем?
— Ой, нашла кому верить! Славик самого себя уже дней десять не видел, чего уж о других людях говорить.
— А ещё приходил Сомов. Мне, между прочим, выговор объявил.
— Поздравляю, — усмехнулся я. — Впрочем, не переживай. Больно не будет.