Теория заговора

— Гриша, — она поджала губы испытующе посмотрев на меня. — Скажи… Это же не ты? Это не ты меня траванул?

— А что ж не насмерть тогда? — усмехнулся я.

— Слушай… можешь сделать доброе дело?

Я ничего не ответил, ожидая, что именно она попросит. В принципе, я уже догадался, что ей надо.

— Не говори Сомову, что со мной случилось. У меня такого никогда не было. Просто нагрузка была в последнее время очень большой… Ладно? Не скажешь? Я тебе добром отплачу.

— Знаешь, Зоя. Мне, честно говоря, нет вообще никакого резона тебя выгораживать. Ты ко мне приставлена, как глаз Саурона, ёлки-палки.

— Кто?

— Всевидящее око. Как надсмотрщик, ограничивающий мою свободу. Но ты мне нравишься, хорошая ты девчонка, не злая, несмотря ни на что. Поэтому… ладно, так и быть, не скажу.

— А я для тебя…

— И ничего даже взамен не попрошу, — махнул я рукой. — Так и быть. Я тоже надеюсь, что это просто усталость.

— Спать хочешь? — спросил Лёня.

Он сидел за рулём светлого четыреста двенадцатого москвичонка. По радио передавали футбольный репортаж, звук был приглушен. За окнами мелькали жилые дома с квадратиками светящихся окон, тусклые фонари, редкие прохожие и встречные машины.

— На пенсии выспимся, Леонид Борисович, — ответил я, и он засмеялся.

Я устало смотрел на всё это ретро и… кайфовал. Ценить каждый момент начинаешь с возрастом, осознавая, что моментов этих остаётся всё меньше и меньше, просто катастрофически мало. Радио, тени, ночь, золотая осень, тесная машинёшка — всё это создавало ламповую, тёплую атмосферу. Я будто оказался на экране кинофильма тех лет…

— Так тебе теперь нескоро, как я понимаю. На пенсию-то, а?

— Вы человек молодой, поэтому я вам так скажу, — глядя в окно, ответил я. — Торопиться смысла вообще нет.

Он усмехнулся.

Спать мне действительно хотелось. Слишком много всего произошло за последние пару дней и сейчас я бы с удовольствием завалился на свою коечку в общаге. Вспомнил бы молодость и даванул на массу. Но сейчас это было несбыточной мечтой. Мы ехали на встречу с кем-то из шишек КПК, Комитета партийного контроля. И, наверняка, меня ждала бессонная ночь. Мне не сказали, но я не сомневался, будет серьёзная проверка. Придётся отвечать на миллион вопросов и, скорее всего, на первом этапе будут использованы спецсредства.

— Поспишь скоро, поспишь. Сейчас познакомишься с начальством, всё расскажешь, а потом я отвезу тебя в общежитие. Ты есть поди хочешь?

— Можно было бы перекусить, — пожал я плечами. — Но могу и обойтись. Вроде не до банкетов сейчас.

— Да, зачем обходиться-то? Покормим, не переживай. Но после, после разговора.

Машина свернула в проулок, проехала метров триста и уткнулась в ржавые железные ворота, высветив лучами фар начерченные белым мелом три буквы. Икс, игрек и зет, перевёрнутый на бок. Три извечные переменные дворового культурного кода.

— Это где мы? — поинтересовался я.

По моим представлениям, мы должны были приехать, если и не прямиком на Старую площадь, то в какое-нибудь подобие пентагона, или в какое-то липовое НИИ на окраине, на худой конец в некую монструозную и неприступную крепость.

Лёня мигнул два раза фарами и ворота со скрипом начали открываться.

— Смазать не могут, — качнул головой он и, когда створки разъехались, прижал газ.

Машина юркнула во двор. Здесь валялись старые ржавые металлоконструкции, людей не было, но имелись небольшие постройки. Мы подъехали к зданию, похожему на гараж и остановились. Снова у железных ворот. Ёлки… Этот гараж мог бы выдержать прямое попадание баллистической ракеты, наверное…

— Как-то интересно у вас тут…

— Конспирация, — кивнул Леонид Борисович.

Въехав в гараж, мы оказались, разумеется, совсем не в гараже.

— Ого…

— Да, Григорий Андреевич, это могут видеть только посвящённые или те, кто уже ничего никому не скажет.

Он повернулся и дружески подмигнул.

— Претендую на первую категорию, — ответил я.

— Это я уже понял, — кивнул он и нажал на газ. — Держись.

Москвичонок взревел и нырнул в черноту. Мы оказались в тоннеле. Освещения не было, лишь короткие обозначения из букв и цифр, нанесённые белой отражающей свет краской. Внезапно появился светофор. Загорелся красный сигнал, и Леонид остановился в месте, где дорога расширялась. Мимо пронеслась машина, ослепив нас фарами.

— Оживлённо, — заметил я.

Он ничего не ответил. Красный погас и мы помчали дальше. Куда, я не знал, но сознание начало рисовать мифические Сталинские бункеры, бронепоезда и кратеры с ядерными боеголовками. Мы проехали несколько перекрёстков, из чего я заключил, что подобных, не бросающихся в глаза въездов должно быть, как минимум, несколько.

Минут через пять мы оказались перед мощным заграждением, похожим на скребок грейдера или ворота из «Звёздных войн». Они медленно открылись, пропустив нас внутрь. Дальше был большой бетонный зал, в котором стояли автомобили. Одна «Чайка», а остальные такие вот неприметные москвичата, волжанки и жиги.

Мы подошли к железной двери. Появился дежурный и провёл в небольшую глухую комнату. Под направленными стволами автоматов, он проверил документы, обыскал, прогнал несколько раз сквозь рамку, как в аэропорту недалёкого будущего, заставил разуться.

Наконец, когда досмотр завершился, нас повели дальше. Два конвойных с автоматами. Мы шли по коридору, напоминающему тюремный. Железные двери усугубляли сходство.

По лестнице мы спустились на три этажа вниз, снова прошли по коридору до дежурного за письменным столом. Он позвал коллег, и первые конвойные передали нас вторым конвойным.

— Строго у вас.

— Ну, что ты хочешь, — развёл руками Леонид Борисович. — Ты чужой, кто тебя знает, что в твоей голове.

— Ну, не бомба надеюсь.

— Я тоже надеюсь, — согласился он. — Но надежды надеждами, а хотелось бы побольше уверенности.

Мы подошли к двери и дежурный, следовавший за нами открыл её большим, практически средневековым ключом. Мундиры на персонале были без погон и знаков различия. Думаю, им бы подошли монашеские балахоны с острыми колпаками капюшонов. Для полноты картины.

— Это что, темница? — усмехнулся я.

— Ну, уж точно не светлица, — кивнул Леонид. — Заходи, располагайся. Скоро к тебе придут поговорить.

Я переступил через порог и… Ну, да, а чего я ждал? Торжественного приёма прямо у генсека? Смотрите, мол, Леонид Ильич, кто у нас здесь. Гость из будущего.

Бетонный бункер три на четыре, отделанный белой плиткой, металлическая лавка, металлический унитаз и умывальник.

— Ни окон, ни дверей, полна горница людей, — усмехнулся я.

— Ну, почему, дверь вот есть. И санузел тоже, совмещённый, правда. Ну, знаешь, скажи спасибо, что я тебя, как товарища привёз, в дружеском стиле. Могли бы ведь, как эту Зою, с отключенным мозгом на карете скорой помощи.