Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

– Мой человек надёжный, – невозмутимо ответила Света.

– Та-а-ак… – протянула Тоня. – Надёжный, ты говоришь? А ты уверена, что он нас не подведёт?! – спросила Боженко, глядя Свете прямо в глаза. – Уверена?!

– Уверена. – ответила Света. – У него есть опыт. Из «Чёрного Ангела» человек надёжный.

Тут все восхищённо вздохнули.

– Ва-а-ау! – воскликнула Саида. – Из «Чёрного Ангела», говоришь? Здорово!

– Ну, хоть за попа можно не волноваться, – с облегчением вздохнула Тоня, садясь на стул. – А как обстоят дела с невестой Сатаны?

– От желающих отбоя нет, – радостно ответила Света. – Эту роль исполнит Снежка.

– Хорошо-о-о… – процедила Тоня – Оно и правильно… – тут она потупила взгляд, а потом вдруг резко подняла голову и спросила. – А жертва?

– Найдём кого-нибудь, кого не жалко, – холодно ответила Света. Кстати, место для всего этого уже подобрали. Старый детский сад на Тучковской.

– Знаю его. – ответила Тоня. – Отличное место! Он просто создан для таких мероприятий.

Тут Антонина взглянула на часы. Было два часа ночи.

– Пора по домам, – сообщила Тоня. – Кузя, как там протокол?

– Заканчиваю! – отозвалась Настя. – Какую пометку внизу делать-то?

– Ну, как какую? – удивилась Юлька. – Пиши, значит: «Scripsit in anno Domini MMXIII, diem II mensi Octobre.».

– Domini? – с усмешкой спросила Света.

– Хорошо! – недовольно ответила Юля. – Кузь, исправь на Satano.

– Исправила! – отозвалась Кузнецова. – Дальше пишу: «Subscribend: homini». И дальше там наши подписи стоять должны.

– Поставим сейчас. – ответила Юлька.

– Кстати, а гриф какой ставить? Ad usum scholuribus?

– Нет, – возразила Саша. – Надо писать scholarii, а то получится «к использованию школьников».

– Написала! – ответила ей Кузя. – Всё! Готово! На сегодня всё?

– Да! – воскликнула Тоня, вставая из-за стола. – Собрание объявляю закрытым. Все по домам.

Гости засобирались, и через некоторое время комната опустела.

Проводив гостей, Антонина Боженко вышла на балкон и вдохнула густой пряный аромат осенней ночи. Пахло дождём.

Глава третья. Развратные учителя.

Я проснулся в 6:30 утра.

Было уже 3 сентября всё того же 2013 года. День был пасмурный и слякотный.

Я сделал всё то, что школьники обычно делают утром, и пошёл в школу. Тут ничего особенного я рассказать не могу. Всё было обыденно, как у всех.

Первый урок у нас труд и второй – тоже труд. Два урока труда подряд.

Ну, пришёл я в школу. Нашёл кабинет труда. Он у нас был на первом этаже прямо напротив директорского кабинета. Рядом кабинет домоводства и рукоделия для девочек. У двери одиноко стоит Миша Стефанко.

– Привет! – здороваюсь я. – Как дела?

– Хуже некуда. – проворчал он – Разрази гром эту школу! Пожа-а-алуйста!

– Как у вас труд проходит? – спросил я, немного замявшись.

– Известно, как, – ответил Миша. – Пилим, режем, строгаем и это вот всё. И параллельно слушаем истории из жизни трудовика. Ну, и про политику тоже. Он у нас ещё и обществознание ведёт.

– Так, неплохо. – сказал я. – Это даже хорошо.

В этот момент подошёл Денис.

– Здорово, Ден! – воскликнул Миша. – Что, опять всю ночь в «Доту» играл?

Денис неустанно тёр глаза и зевал. Да и вообще он вид имел прескверный.

– Ага, – ответил он, улыбаясь. – Всю ночь. Напролёт.

– Загубишь здоровье, Ден, – цыкнул немного расстроенный Миша.

– Загублю, – и ладно! – ответил Денис. – Мне на здоровье своё срать.

В этот момент появился физрук. Это был лысый мужик с орлиным профилем и мелкими, очень подвижными глазами, поблёскивавшими из-под могучих бровей, будто два самоцвета. Взгляд его был пронизывающим насквозь. Ростом он был метра под два. Мышцы – то ли как у Шварцнеггера, то ли как у Халка. Одет он был сообразно своей профессии: кроссовки, спорт-штаны, футболка в цвета польского флага. На могучей шее его нелепо болтался внушительных размеров свисток. Он был в прекрасном настроении и энергично шёл к нам, напевая себе под нос какую-то весёлую песенку.

Кажется, это была «Не моя забота» группы «Монгол Шуудан».

– Здо-о-оро-о-ово-о-о, со-о-осунки! – поприветствовал он нас, жутко окая.

– Здравствуйте… – без энтузиазма ответили мы.

– Ты, Денис, по-о-ока спо-о-ортом не занимался – живо-о-от отро-о-остил! – сказал физрук, хлопая Кутузова по животу. – Да и ты, Миш, как квашня стал теперь, ей-богу! А был каким?! А?! Одним из лучших был! Лучшим был! – тут он схватил Мишу за щёки. – Ну ей-богу, как хомяк стал, как хомяк! – после этого он повернулся ко мне. – А ты что, новенький? Ну, ничего. У вас сегодня урок. Я уж там тебе задам перцу! А то ты тоже жирненький!.. – с этими словами он ткнул меня в живот и удалился.

Удаляясь, он схватил за ягодицу какую-то старшеклассницу со словами: «Жирная ты девка! Хорошо ебёшься, небось!..».

– Кто это? – спросил я у Миши, когда физрук скрылся из виду.

– Москоленко, физрук наш. – с неприязнью ответил Миша. М Он у нас тот ещё педобир. Ты расслабься, он у нас не ведёт. Так, пугает только.

– Сколько ему лет? – спросил я.

– Шестьдесят семь. – ответил Денис. – Он давно в этой школе работает, с семидесятых, кажется. Он ещё с моей мамой переспал. Ну, когда она школьницей была. Он и сейчас… – Денис не успел договорить.

– Спит с твоей мамой. – закончил за него Миша.

– Нет, пидорас! – обозлился Денис. – Со старшеклассницами он спит! Понял?! Со старшеклассницами!

– Хорошо сохранился, – заметил я.

– Ага, – ответил Миша. – Зимой он по двадцать километров на лыжах бегает. Летом – марафон. Я даже не знаю, чем он не занимается. Он, честное слово, занимается всем: вольной борьбой, пинг-понгом там, теннисом.

– Похвально, – сказал на это я.

Тут прозвенел звонок.

В этот-то самый момент и появился учитель. Это был седой мужчина лет пятидесяти, худой и жилистый, с военной выправкой, впалыми щеками и пронзительными, глубоко посаженными глазами.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! – сказал Миша.

– Здравствуйте! – ответил он, открывая ключом тяжёлую железную дверь мастерской. – А у вас, я вижу, новенький. Это хорошо. Как звать-то тебя?

– Марат Нигматулин. – ответил я.

– Та-а-ак… – задумался Сергей Александрович. – Татарин? Это хорошо. Татар я уважаю.

Мы зашли в кабинет.

Там было свежо, но жутко холодно. Оно и понятно: все окна, как одно, были открыты. Помещение было заставлено самодельными верстаками, станками, столами и завалено всяким хламом.