Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна

«Ура-а-а! Слава России! Немчура тупая!» – доносилось отовсюду.

Нина Ивановна сидела ни жива ни мертва, бледная, как смерть. Она не то, что слова вымолвить не могла – со стула подняться! Сильно, короче, я её ошарашил.

Когда аплодисменты стихли, Сергей Александрович провозгласил: «Итак, мы сейчас выслушали очень интересный доклад про древних германцев. Марат открыл нам глаза на многие шокирующие, совершенно никому доселе не известные факты. А теперь перейдём к теме урока…».

Словом, дальше ничего интересного уже не было. Урок истории прошёл спокойно. Только после звонка, когда все толпой устремились к выходу, учитель остановил меня и быстро, чётко, совершенно по-военному произнёс: «Завтра в мастерской после шестого урока.».

Я без рассуждений уверенно кивнул головой.

Остаток дня прошёл без происшествий.

Наступила пятница.

Все шесть положенных уроков пролетели на одном дыхании.

Когда учебный день закончился, я спустился на первый этаж. Подошёл к тяжёлой металлической двери, постоял возле неё с минуту, а потом взялся за ручку и дёрнул на себя. Дверь поддалась. Я вошёл.

Мастерская была залита солнечным светом.

Господствовавшая всю неделю непогода развеялась.

Висевшие над городом свинцовые тучи опорожнились и стали белыми как хлопок исчезающими с каждой минутой облачками, сквозь которые радостно проникали солнечные лучи. Пятна жёлтого света весело играли на угрюмых тёмно-зелёных токарных станках, на верстаках и досках, падали на стены и пол, заливали всю комнату, обнаруживая порхающую в воздухе пыль. На стёклах ещё висели стремительно испаряющиеся капли последнего дождя. Во дворе стояли, купаясь в последних тёплых лучах осеннего солнца, одетые в свою насыщенного изумрудного цвета омытую от пыли дождём листву деревья. В комнате было так влажно и душно, что я едва мог дышать. Пахло дождём и смолой.

– А, это ты? – раздался из соседней комнаты голос учителя. – Заходи! Я тебя жду.

Я прошёл в соседнюю комнату. Сергей Александрович сидел за столом и читал. Одет он был в старый, но очень чистый короткий пиджак, чёрную рубашку и классические брюки с защипами. Собственно, он всегда был так одет. На ногах его красовались начищенные до блеска туфли из чёрной кожи.

Сколько его помню, одевался он только так.

Я сел напротив него.

– Ну, давай поговорим! – воскликнул историк, отрывая глаза от бумаги и устремляя их прямо на меня. – Расскажи ещё раз всё, что с тобой случилось. На этот раз поподробнее. Всё по порядку расскажи. Не торопись. Времени у нас хватит.

Я ещё раз поведал о моих недавних приключениях. На этот раз говорил я долго, минут двадцать, во всех подробностях, стараясь ничего не упустить.

Мой собеседник слушал внимательно, не перебивал.

Иногда лишь шептал себе под нос: «Так… Так…».

Когда я закончил, то на минуту в комнате воцарилось молчание.

– Значит, вот что!.. – начал после недолгих раздумий Сергей Александрович. – Попал же ты, Марат!.. Ой, как же ты попал!..

Он замолчал, при этом отвернув взгляд от меня и глядя теперь в пространство комнаты.

– Пойми, – снова заговорил он, всё так же глядя в пространство. – Нина Ивановна у нас социальный педагог. Её основная функция – это девиантных ловить. Ей за это деньги, собственно, платят. Вот она и решила улучшить статистику за твой счёт.

– Но почему меня?! – удивлённо воскликнул я. – Мало разве в школе девиантных?! У нас как в туалет ни зайдёшь, вечно там анашой воняет. Почему она травокуров не ловит?!

– Эх, Марат! – снисходительно похлопал меня по плечу историк. – Кто у нас по-твоему наркобарыг в школе крышует?

Нина Ивановна!

Они ей с каждой сделки процент отчисляют. За защиту и поддержку, так сказать. Так что их она трогать не будет.

Слишком уж большие деньги.

Ей от всего этого капает.

Она у нас всю подобную деятельность налогами обложила.

Богатеет за счёт детского здоровья.

Анашу принёс – плати, вино детям продаёшь – плати! За всё ей платить надо!..

А план по девиантным она за счёт таких вот как ты выполняет у нас.

Поэтому тебе теперь в оба глаза смотреть надо будет. Она теперь ой как постарается с тобой расквитаться!

Но ты не бойся главное!..

Держись меня и ничего тебе не будет!

– А правда, что она меня может отправить в психушку или детский дом? – спросил я.

– Правда, – мрачно и коротко ответил учитель. – Она многих так уже в дурку запихнула. Не понравился ей ученик – она и церемониться не станет. Кого в психушку, а кого и в детский дом. Детский дом – это похуже будет.

– Вы про этот детский дом, что с нашей школой через забор граничит? – опять задал я вопрос.

– Он самый, – ответил Сергей Александрович. – Это ужасное место! Там творятся ужасные вещи! Почти все, что там работают – садисты и педофилы. Они там за любое неподчинение бьют, кого хотят – насилуют. Это там сплошь и рядом. Постоянно такое происходит.

Неугодных они и вовсе чуть ли не до смерти пытают. Режим им там создают такой, что хуже, чем в тюрьме или в армии. Полы целыми днями драить заставляют, лишают отдыха, сил, еды…

Бьют, понятное дело.

У них там с недовольными разговор короткий. Так что лучше туда не попадать.

В психушку она тебя, в принципе, тоже отправить может. Связи у неё обширные. Скажет кому надо, – и мигом тебя туда упекут.

Это оно так, конечно, но ведь и ты если сопротивление должное окажешь, то вырвешься, глядишь, из её лап. В этом уж я тебе помогу.

Короче, слушай. Этих бугаев-костоломов она каждый день присылать из-за тебя не будет. Накладно ей всё это.

Тут она применит более тонкие методы.

Ювенальную юстицию на тебя натравить попытается, психиатров там, ещё кого-нибудь из этой всей братии.

Но ты не переживай.

И эту заразу победим!

Что касается всех этих инспекторов по правам ребёнка, то я с ними уж как-нибудь управлюсь. Люди это тёмные, они вообще с мозгами не в ладах. Но я только с теми управлюсь, которые днём ходят. А они иногда ведь и ночью в квартиру заявляются. Как бандиты, ей-богу!

– Это как? – с интересом спросил я.

– Очень просто, – отвечал историк. – Звонят в дверь часа в три ночи и говорят, мол, откройте дверь.

Делать этого ни в коем случае нельзя.

Они не имеют на это права. Это всё их собственный беспредел. Так что шлите их в известном направлении.

Вам ничего за это не будет.

С теми, которые днём заявиться попробуют, уж я как-нибудь разберусь. Это для меня так, пара пустяков. С психиатрами я тебя говорить научу как надо. Так что не бойся. Всё у нас под контролем.

– А ещё про Нину Ивановну вы мне можете рассказать? – спросил я, заинтересовавшись темой крышевания наркотороговли.

Сергей Александрович тяжело вздохнул да и поведал мне обо всех уже известных читателю жизненных переплетениях Нины Ивановны.

– Вот так, Марат! – закончил он, поднимаясь со стула. – Засиделись мы, пора домой, наверное.

– Да, уже пора, – сказал я. – Спасибо большое за помощь, Сергей Александрович. Приятно было поговорить.

Мы пожали друг другу руки, и я уже направился к выходу, как вдруг учительский голос меня остановил.