Теперь всё можно рассказать. По приказу Коминтерна
Шрифт:
Такое она не простила бы никому.
Естественно, приедут врачи, увидят, что за дрянь здесь творится, побегут ментам жаловаться.
Нет уж, спасибо. Со своими больными и сами управимся.
Но вообще, как говорила Тоня, дача – не место для больных. Ей были нужны только здоровые.
Впрочем, вызови они тогда скорую, – машинка вряд ли приехала бы. Дача у Тони находилась в такой глуши, что…
Короче, не всякая машина могла туда проехать.
Собственно, из расчёта на то, что в такую глухомань никакие посторонние не доедут, – Тоня
И это было чертовски правильно!
Вернёмся к Глебу.
На тониной даче имелся один товарищ, исполнявший обязанности врача. Был он на год меня старше.
Высокий, неимоверно толстый блондин с прямым носом и голубыми глазами.
Впрочем, черты его лица неизбежно терялись на фоне красной как помидор или советское знамя рожи.
Рабов высоких категорий он лечил коньяком и шоколадом. Эти же средства советовал драть для профилактики. Ну, и сам охотно следовал собственным рекомендациям. За один присест этот толстяк спокойно выдувал два литра коньяка и даже пьян не был.
Но коньяк – это для богатых. Или, вернее сказать, для высоких. С простыми же рабами он так не церемонился.
Валящихся с ног от усталости он тупо накачивал первитином. Тех, у кого что-то болело, – опиумом.
О существовании других лекарств он, казалось, и не подозревал.
Но это так только казалось.
На самом деле это был многопрофильный специалист. И в химии он разбирался превосходно. Поэтому, собственно, Тоня и определила его заведовать нарколабораторией. Он же, кстати, отвечал за нормальную работу винокурни и папиросной фабрики, исполнял в хозяйстве роли агронома, ветеринара и пчеловода.
Кстати, он потом поступил в какой-то медвуз. Первый курс недавно закончил. Говорил, что хочет быть врачом.
Короче, теперь вы знаете, кто у нас врачами становится и откуда у нас берутся такие врачи, к которым прийти страшно.
Кстати, прозвище у этого барыги было длинное и сложное: Грач – Отличный Врач.
Да, именно так.
У нас в школе грачами называли врачей, которые учились через пень-колоду и ничего поэтому не знают.
Эдаких невежд в наших поликлиниках полно.
Отличным нашего дока именовали, разумеется, с иронией.
Но была очень горькая ирония…
Должен ещё сказать: существует детская книжка, которая называется «Грач – отличный врач». К нашему эскулапу она отношения не имеет!
Так, совпадение.
Что я ещё могу сказать про этого шарлатана?
Ну, он был в меру эксцентричным. Вечно одевался во всё обтягивающее и ходил ну точно как проститутка. Бёдрами, гад, повиливал. И физиономия у него была, прошу заметить, глумливая. И смазливая. Даже несмотря на лилово-красный оттенок.
Он вечно смеялся глазами, и взгляд у него был как у заправского сутенёра, элегантно поигрывающего золотой цепочкой от часов, отставив правую ногу назад и уперев её носком в асфальт.
Манеры у него были как у юной жеманницы, а голос – как у девки, которая секс по телефону практикует за деньги. Бархатный такой. Кукольный
голосок, наигранный совершенно.Короче, в целом он выглядел как подвыпивший берлинский трансвестит.
И всё он делал как-то приторно лениво, с намеренной медлительностью в движениях.
Именно с намеренной. Я бы даже сказал вымученной.
У Дена Кутузова или у Румянцева это получалось само собой, было естественно. Грачу эта его томность давалась с чудовищными усилиями и всё равно выглядела карикатурно и просто неимоверно пошло. Так, жалкие кривляния, пародия на высшее общество.
Он хотел бы выглядеть как изнеженный аристократ, томно подающий пухлую ладонь для вялого рукопожатия, – но в действительности походил на медведя.
Да, это был томный, жеманный, строящий из себя гризетку медведь.
Однако как бы я его тут ни припечатывал, факт остаётся фактом: док пользовался огромной популярностью у девушек.
Злые языки поговаривали, что палки наши девушки будто бы не на самого Грача, а на его склад с наркотиками, который он им якобы открывает.
Это была неправда.
Склад, понятное дело, был не его, а тонин. Боженко заживо бы закопала Грача, – найди она недостачу. А сохранность имущества она проверяла мало того, что регулярно и самолично, – так вдобавок ещё и очень дотошно. Нагла бы сто процентов.
Поэтому нет. Купить расположение девушек за наркотики он не мог. А денег у него никогда особо много не водилось.
Остаются только личные качества.
Вот я и думаю: какие?
Однако вернёмся к нашему Кролику.
Этот самый врач и сказал Глебу, что у него был инфаркт. Ну, таблетки ему какие-то выписал (док всё-таки знал не только опиум и первитин).
Вскоре Глебу полегчало.
На четвёртый день он самостоятельно встал, вышел во двор и…
Да, начал работать.
Точнее, попытался начать.
Всё валилось у него из рук.
Что там топор, – он даже тяпку поднять не мог.
Словом, ни о какой работе и речи быть не могло.
Тоня была весьма опечалена тем, что, как она выразилась, «Тупой Кроль работать разучился».
В тот же день, когда это прискорбное новшество выяснилось, – она созвала на совет рабов первой категории.
Решалась судьба Глеба.
Сама Тоня хотела без лишних раздумий отправить кролика на папиросную фабрику, и такое решение, вероятно, было бы принято, но…
Спасение пришло из самого неожиданного места. От Дениса Кутузова.
Он сказал, что поступать так со стахановцем Глебом несправедливо. Напротив, его следует наградить за ударный труд!
Более того, это должна быть достойная награда!
Грэхэма следует срочно произвести в пятую категорию и назначить тониным псарём!
Так и было сделано.
И Глеб стал псарём.
Самым что ни на есть настоящим!
Должность эта тогда только появилась в тониной корпорации.
А связано её появление было с тем, что в окрестностях усадьбы тогда развелось множество диких кабанов.