Теплый шоколад на десерт

– Что за ерунда,- проворчал мужчина, схватил пакет и выпрямился. Тут же рывком распахнул водительскую дверь, выскакивая наружу и оглядываясь вокруг. В это время на стоянке почти не было машин, время посещений еще не наступило, и он выбрал удобное место, рядом со шлагбаумом, вдоль невысокого ограждения, его с легкостью мог бы перепрыгнуть любой даже не тренированный человек. За решетчатым заборчиком начинались густые заросли больничного парка.

На лобовом стекле его свежекупленного «форда», придавленный дворником белел обычный почтовый конверт. В таких частенько копы оставляют штрафные квитанции за неправильную парковку. Только в данном случае этот вариант исключался.

Набрав в грудь побольше воздуха, Кэл вытянул конверт и вскрыл его. Несвоевременно налетевший порыв ветра, подхватил кусочек тонкой бумаги. На бетонное покрытие паркинга, прямо под ноги Лайтману, спланировала компьютерная распечатка. Присев на корточки, Кэл попытался ее взять, но пальцы были непослушными, и никак не удавалось отковырнуть листочек, прилипший к влажному бетону. Когда же Лайтману все же удалось это сделать, он развернул послание лицевой стороной вверх и тупо уставился на изображение. Кэл держал в руке распечатанный на плохом принтере, немного смазанный снимок Джиллиан, явно сделанный на камеру мобильного телефона. Фостер стояла около своей машины, что-то рассматривая, характерно приподняв подбородок и вытянув шею. На заднем плане за дымной пеленой моросящего дождя виднелся целый и невредимый особняк Дюваль. Джилл попала в кадр буквально за несколько минут до того, как вошла в дом, где чуть не погибла на пожаре. Кому понадобилось фотографировать женщину? Кэл задал сам себе вопрос и тут же ответил на него. Стройная фигура Фостер, красное пальто, кажущееся особенно ярким в этот хмурый день, взметнувшиеся от ветра волосы – Джиллиан могла привлечь внимание любого мужчины, ценящего женскую красоту. Проезжая мимо привлекательной женщины кто угодно мог щелкнуть камерой мобильника. Но этот вариант Кэл отмел сразу, какой смыл случайному прохожему отправлять ему снимок, да еще такими предосторожностями. Это безусловно был очередной привет от того же человека, что прислал в больницу корзинку с фиалками и подбросил в кабинет «доктора Моро» пакет с фотографиями.

Начало жестокой игры было положено несколько дней назад в тот вечер, когда неизвестный, задушив Марику Цимеш, натянул на мертвое тело трусики купленные Джиллиан. Это не было случайным промахом или невнимательностью. Убийца продумывал каждый свой шаг с тщательностью сапера. Решил разнообразить и разукрасить свою забаву, поиграть в кошки мышки с федералами и копами? Или он делал попытку спасти Фостер от самого себя, понимая в минуты просветления, что приблизился на небезопасное для нее расстояние?

За Фостер велась слежка и в то утро, ее преследователь, не только фотографировал женщину, но и, рискуя собственной жизнью, вытащил из огня. Кэл больше не сомневался в своем предположении. Дождливое утро, тихий и безлюдный в этот час старый район. Записи видеокамер – молчаливые свидетели, они не зафиксировали никакого движения, кроме гуляющей кошки и тронувшегося с места ориентировочно за двадцать минут до возгорания, припаркованного через дорогу невзрачного фургона с фальшивыми номерами, как выяснили копы и бесследно сгинувшего. Машина отправилась в путь через минуту после отъезда Джиллиан. И скорее всего фотограф сидел за рулем фургона. Но и эта ниточка оборвалась, приведя в никуда. Пожарная сигнализация в особняке Дюваль сто лет, как не работала. Соседи вызвали спасателей, когда огонь поглотил большую часть дома. И копы и полиция считали, что самостоятельно выбраться из горящего дома Джиллиан была не в состоянии, огонь распространялся с невероятной скоростью. Оглушенная взрывом и, наглотавшись дыма, она через пару минут потеряла сознание и вряд ли дождалась бы помощи, не окажись рядом ее таинственный воздыхатель. Если он желает ее смерти, зачем это опасное безрассудство? Вывод напрашивался сам собой – придуманная им казнь должна обязательно состояться, и Фостер ждет совершенно иная смерть, не менее страшная, но более изощренная и мучительная.

Так что же, черт побери, «он» хочет: смерти Джиллиан или оградить ее от себя?

Разобраться заочно с мыслями и идеями больного мозга неразрешимая задача, а ждать от его обладателя логических действий – глупость. Можно гадать сколько угодно, но так не найти верного решения. Пока он недосягаем, просчитать его очередные шаги нереально. Оставалось только мечтать посадить в «куб», провести необходимые тесты, побеседовать, но такой возможности у Кэла не было. У правоохранительных структур был единственный подозреваемый, чье отношение к преступлениям еще требовалось доказать, и оно было столь хрупким и ненадежным.

Лайтман сморщился, принюхался, поднеся поближе к лицу послание, и скривился грязно выругавшись. От листочка нежно пахло фиалками. Сомнений больше не оставалось. Кэл резко крутнулся на каблуках, осматриваясь. Выглянуло солнце, в его лучах поблескивали лужи, над бетонным покрытием закурился легкий дымок- испарялась влага. Парковка выглядела как-то уютно и безмятежно. Въехала пара машин; из одной выскочили близнецы- мальчишки о чем-то громко споря, седой мужчина поодаль гнусаво бубнил в телефон. Лайтман понимал бесполезность своих действий, тот, кто подбросил конверт уже далеко. И скорее всего им был уличный пацан, вроде «малыша», за предложенную плату согласившийся передать «почту». До полудня оставалось более двух часов, Кэл с огромным бы удовольствием нарушил свою привычку не пить спиртное до ланча. Хорошая порция виски принесла бы облегчение и немного расслабила натянутые до упора нервы. Но пришлось обойтись, купленной в больничном автомате, баночкой колы, выхлебав ее залпом, Кэл поплелся вдоль коридора в сторону палаты Джиллиан, оттягивая время и давая себе возможность собраться. Давненько Кэлу не приходилось прикладывать столько труда, чтобы по его лицу нельзя было определить его внутреннее состояние. Внешнее безразличие – маска, которую он натягивал на лицо с отшлифованной годами легкостью, ускользало; во взгляде не было обычного беспечного выражения. Фостер лишь посмотрев на него, моментально раскусит его фальшивую веселость и наигранное добродушие, поймет, что он не на шутку встревожен и, не будучи глупенькой, спроецирует его беспокойство на себя. И окажется права. Как же он не любил ей лгать, но делал это с завидным постоянством при этом моментально ощущая ответную боль и гнев, ненавидя самого себя. Но снова придется. С независимым видом с легкой ухмылкой на лице Кэл вошел в палату Джиллиан широким свободным шагом, и сразу же наткнулся на препятствие. Лайтмана встретила снисходительно посмеивающаяся медсестра, широко разведя руки, она преградила ему путь, не пропуская дальше в палату.

– Больная должна отдыхать,- не терпящим возражения тоном, пророкотала она,- А вы мистер, мне попадаетесь не в первый раз, и ваши посещения нервируют мою подопечную.

– Дора,- скривился Кэл, закатывая глаза к потолку.

– Ну и физиономия, только в цирке выступать. На меня ваши ужимки не действуют.

Они стояли напротив, сверля взглядами друг друга, как два бойца на ринге, готовые к обороне и нападению. Кэл растянул губы в улыбке, склоняя голову в бок, и неожиданно подмигнул возвышающейся над ним полногрудой женщине. Она пару раз моргнула и опустила руки.

– Вы что гипнотизер?- проворчала она с опаской,- Двадцать минут, не более. Больная капризничает, она совсем недавно отошла от тяжелого наркоза, уговорите ее чего-нибудь съесть или хотя бы выпить сок.

– Постараюсь,- Кэл поднял руку, показав медсестре бумажный пакет,- Мороженое ей не возбраняется?

– Нормально,- Дора улыбнулась, и Кэл понял, что внезапно завоевал ее доверие. – Джиллиан любит шоколадное с орешками.

– Оно самое,- Кэл боком осторожно просочился вперед, медсестра отступила к стене, удивленно говоря,- Редкий мужчина так хорошо знает вкусы своей женщины.

– Мы коллеги,- хмыкнул Кэл и с трудом сдержал сокрушенный вздох, Джиллиан, укрытая до груди клетчатым пледом, с хитрым прищуром наблюдала за уморительной сценкой – противостоянием между Кэлом и медсестрой размышляя о том, как бы развертывались события дальше, если бы Лайтман узнал, историю Доры. По большой вероятности стал ее лучшим другом и поклонником. Эта милейшая женщина жила по соседству с семейством Фостер, многодетная мама и счастливая мужняя жена, не переваривала Алека и, в отличие от Кэла не пряча своих чувств, без обиняков высказывала Джиллиан свои подозрения в адрес «сэра Фостера». Как с презрением величала Алека, не понимая, на что надеется такая умница и красавица, как Джиллиан, закрывая глаза на выходки своего бесхребетного и занудного супруга.

По воле случая Дора оказалась палатной медсестрой и всячески ограждала Джиллиан от неприятностей и нежно заботилась о ней. Собиралась вопреки больничным правилам устроить ей освежающую ванную. А Кэл пришел, как всегда вовремя.

Стычка с Дорой оказала Кэлу неоценимую услугу. Она немного отвлекла его от тревожных мыслей.

– Привет,- Лайтман плюхнулся на стул,- Я только что купил Эмили машину,- фраза прозвучала так, словно он только что продал дочь в рабство, ужасно сожалея о сделке.

– Отличная новость,- Джиллиан мягко улыбнулась,- Эмили давно заслужила свой транспорт, а тебе пора прекратить опекать ее, как несмышленыша. Что ты будешь делать, когда Эм отправится в колледж?

– Женюсь на тебе,- сердито буркнул Кэл,- И начну перевоспитывать.

– Прекрати,- рассмеялась Фостер,- Ведь ты пришел ко мне не ради того, чтобы сообщить эту прискорбную новость. Кэл, что случилось?

От внимательного взгляда Фостер не ускользнула непривычная бледность Кэла, темные круги под ввалившимися глазами и странная суетливость, он явно был измучен и проводил бессонные ночи, растеряв свою способность мимикрировать.