Теплый шоколад на десерт

Торговец не запомнил ни номера автобуса, ни в каком направлении он шел, а на вопрос узнал бы он кого-то из покупательниц, ответил отрицательно. Немного помявшись признался –он не интересуется женским полом и все девицы, куколки, милашки для него на одно лицо. Губки, глазки… много шума и капризов.

– Violets – фиалки,- раздраженно проворчал себе под нос Кэл, беря с подоконника корзиночку с цветами

– Violent- насилие? – не расслышала Джиллиан, и повернула голову в его сторону.- Ты сказал насилие? В чем дело?

– Нет, я сказал фиалки, а не насилие,- с плохо сдерживаемой яростью, ответил Кэл!- Фиалки! Это цветы просто цветы! Обыкновенные цветы. Почему, черт побери, они должны быть связаны с сексом и насилием?

– Не понимаю тебя Кэл, но это сказал ты и почему вдруг окрысился на фиалки, они в принципе милы.

– Но?- он присел на стул рядом с изголовьем кровати, вертя в руках благоухающий букет,- Тебе в них что-то не нравится? Они странные? Или что-то еще.

– По отдельности цветы очень симпатичные, нежные, но то, как их скомпоновали в эту чисто «деревенскую» композицию, вызывает отталкивающие ощущения. Все как то излишне. И разнообразие красок, и резкий аромат, словно подбирали самые пахучие цветы, и эта ленточка с бантиком. Претенцезионно, вычурно и безвкусно. Поставь их на место,- Джиллиан отползла на противоположный край постели, у меня сразу начала болеть голова,- А еще лучше подари кому-нибудь из персонала, пусть украсят сестринский пост.

Кэл провел в палате с Фостер чуть более двадцати минут и снова отметил, что Джилл ведет себя как-то нервно. Ерзает на кровати, вертится, переворачивается с бока на спину, то сгибает колени, подтягивая их к животу, вы вытягивается в струнку. Вздыхает и постоянно облизывает губы, на вопрос хочет ли пить, или еще мороженого, ответила отрицательно. Все говорило о том, что ее явно что-то беспокоит.

– Послушай, Джилл, может позвать медсестру, а я на пару минут удалюсь?- цветы заняли свое место на подоконнике, а Кэл вопросительно пялился на Джилл в очередной раз, подтянувшуюся на локте левой руки, пробуя сесть поровнее.

– Лучше вытащи из-под спины вторую подушку,- попросила его Фостер и вдруг ее губы искривила презрительная усмешка, Джилл сморщилась и откинулась назад, закатывая глаза к потолку,- Ты думаешь, я тебя стесняюсь и боюсь признаться, что мне нужно в туалет? Какая глупость. Но спасибо за внимание. У меня болит все тело, и зудит кожа, я бы согласилась, чтобы меня подвесили за ноги вот на этой люстре,- чуть ли не выкрикнула она и внезапно замолчала, глядя на Кэла тревожным взглядом.

Она пыталась вспомнить мелкие подробности – все что они делали с Сарой объезжая магазины перед свадьбой и забирая заказы. Что-то мешало сосредоточится, какой-то противный колокольчик негромко, но неустанно звенел в ушах, старательно запутывая мысли.

Но стоило Кэлу сделать предположение о ее физиологических потребностях – колокольчик перестал звенеть, а сознание стало чистым, и Джилл приоткрыв рот, замерла. Сглотнула и почти незаметно кивая, проговорила:

– Да, был момент. Я оставила машину не только незапертой, но и не вытащила ключи из замка зажигания. Минут на пять. Этого было достаточно, чтобы открыть заднюю дверку, вытащить не только трусики, но и все наши покупки, а при желании угнать машину.

– И где это произошло?- Кэл мысленно пролистал снимки, сделанные в тот знаменательный день таинственным фотографом

– На автозаправке около въезда на путепровод,- почти прошептала Джиллиан, ощущая себя крайне неловко. И непонятно зачем пояснила,- Мы ходили по бутикам несколько часов, а там обычно, если приходится ждать предлагают кофе, чай или минеральную воду. Пить хотелось постоянно. Потом проторчали в пробке около часа,- Я чувствую себя идиоткой,- она прикрыла лицо согнутой в локте левой рукой,- Но в тот момент даже не возникло подозрений, что кто-то может забраться в машину в таком многолюдном месте. Да и вообще я думала о другом.

– Случается в жизни и более забавное,- пробурчал Лайтман, направляясь к двери,- Пока, милая. Отдыхай.

– Кэл,- окликнула его Фостер, Ты так мне ничего и не объяснил.

Он шагнул назад, глянул на нее через плечо и помахал в воздухе рукой.

– Пока, – и исчез.

– Кэл Лайтман,- Джиллиан едва сдерживала гнев, не имея возможности сжать кулаки и стукнуть по кровати, она рывком выпрямила ноги, – Как же ты меня бесишь. Если бы ты знал, с каким бы наслаждением я влепила по твоей наглой, ухмыляющейся физиономии,- прикрыла глаза, с трудом натягивая на себя плед, откинулась на подушку и мечтательно проговорила,- Оооо, наступит день, и я отплачу за все твои издевательства и ложь.- Клацнула зубами,- Господи, отчего же здесь так холодно и жутко болит голова…

Апрель 1976 года. Предместье Лондона.

Старинный замок стоял у подножья холма. Величественный и изящный, с фасадом, украшенным колоннами, с рядами балконов, с высокими стрельчатыми окнами, он казался ожившим заветом предков. На деревьях росших вокруг особняка уже проклюнулись почки и зазеленели первые нежные листочки. Стены, выложенные из грубо отесанного камня, обвивал дикий виноград и золотистый плющ. Пышно цвел старый каштан, лепестки летели по ветру, как снег.

Но сидящей за рулем «вольво» молодой женщине было глубоко наплевать на величие поместья и красоту окружающей природы. Мэлоди остановила машину перед ажурными коваными воротами и, собираясь с духом перед предстоящей битвой, выскользнула наружу и вдохнула в себя свежий напоенный запахом первой зелени воздух и невольно залюбовалась открывшимся ей видом. Все наверно могло быть чудесным, если бы не одно «но», весьма весомое и мерзкое. Мэл тряхнула волосами, золотисто – рыжее облачко взметнулось вверх и покорно легло на плечи, приятное, но немного бледное и напряженное лицо, исказила гримаса отвращения в чуть раскосых зеленых глазах застыло брезгливое выражение. Не каждая жена узнает о своем муже такие постыдные вещи и не каждый муж платит отступные такого размера. Но Мэлоди была счастлива, что ее недолгому браку пришел счастливый конец, она всей душой ненавидела Англию этот дом, его хозяина и проклинала тот день , когда поддавшись порыву страсти сказала «да» принимая предложение и вышла замуж за красавца Эдварда. Он был таким…. Женщина осуждающе хмыкнула, нырнула в машину и зло, вцепившись в руль, нажала на газ, въезжая через двустворчатые ажурные ворота на широкий двор вымощенный отполированным временем булыжником.

Какое счастье еще немного и она швырнет в надменную рожу мужа свое обручальное кольцо, внушительных размеров бриллиант поблескивал на пальце – соберет самые необходимые вещи, и вместе с полуторогодовалым сыном исчезнет из жизни этого аристократического семейства. Несколько часов, всего несколько часов и трансатлантический лайнер унесет ее за океан – домой. Как же она устала, устала играть роль любящей жены, закрывать глаза на «маленькие» прихоти мужа извращенца.

Мэлоди была второй женой Эдварда Джона Спенсера Кендалла, его первая жена умерла во время родов. Сын Мэл и Эда был вторым ребенком. По рождению аристократом и нищим. В роду Кендаллов состояние и титул передавалось по наследству старшему сыну, дочерям давали превосходное приданое, а второй и последующие сыновья не получали ничего. Кроме громкого имени. Мэлоди не были нужны деньги и титул для ее единственного и любимого сынули, она хотела свободы. Она случайно открыла «тайную» комнату мужа и, высказав ему все, что думала о его «увлечении» получила очень хорошее предложение. И согласилась. Что могло быть лучше в ее положении ненужной жены: возможность вернуться в штаты с сыном и весомым банковским счетом или же прозябать в ледяной роскоши замка, содрогаясь от страшных мыслей и думая о будущем сына. Или во всеуслышание заявить о творящихся безобразиях за старинными стенами? Большие деньги затыкаю и более широко раскрытые рты, да и кто бы ей поверил чужеземке, что в богато обставленных покоях в благородном семействе творятся препакостные вещи. Ее слово, против слова мужа и свекра. Бессмысленно.

Мэлоди было жаль одного, что она оставляет на растерзание и обучение неадекватным родственникам семилетнего Реймонда.

Пара чемоданов, дорожная сумка – вот и весь ее багаж. Непривычная легкость на безымянном пальце. Ухмыляющаяся физиономия мужа, его прощальный липкий поцелуй, от которого до сих пор тошнит и хочется вытереть губы. И самое дорогое – недовольно скулящий, сонный малыш в детском кресле. Ее милый и любимый Майкл, ее сокровище Майки. Женщина отметала гнетущие мысли и не допускала, что в ее ребенке может взять верх гнилая аристократическая кровь. Никогда. Она воспитает из него настоящего мужчину.

Лайтман снова опаздывал. Встреча с Реймондом Кендаллом была назначена ровно на полдень. А сейчас его часы показывали 12:28. Разница, в сущности небольшая равная какому-нибудь мгновению, проведенному в приятной компании в любимом баре со стаканчиком доброго виски.

Но, увы, Кэл находился не за стойкой бара, а за рулем недавно купленной машины. Противный мелкий дождик, который как-то незаметно поглотил солнце, обволакивая серой дымкой цепко держа в своих скользких объятиях ставший сумрачным город.