Террариум черепах

ногти, Антон что-то строчит в телефоне, Малинин, Егоров

и Петров о чём-то оживлённо переговариваются, Юлиана

просто молча смотрит на Верку. Та подходит к Максу,

и он обнимает её за талию. Что ещё за херня?

– Мы вообще-то сначала не хотели афишировать, -

начинает Вера. - Но вы же наши друзья, к тому же, я

сама придумала этот День без вранья, поэтому… В общем,

мы с Максом встречаемся.

– Давно? - спрашивает Юлиана.

– Уже два месяца.

Макс всё это время смотрит на меня, наблюдая за

моей реакцией на сказанное Верой. Лицо бесстрастное, но

взгляд сосредоточенный. Смотрит на меня так, будто я

крыса в банке под наблюдением.

Вы когда-нибудь ощущали реальную физическую боль,

хотя никто не причинял её вам? Как будто душа перестала

справляться и начала передавать все страдания телу. А

тело, не зная, как реагировать, просто ощутило боль.

Если бы мне нужно было описать её, я бы не смогла

этого сделать, так как я просто не знаю, что чувствую.

Болит всё тело, каждая клеточка, и хочется кричать, то ли

от этой боли, то ли от безысходности.

Я чувствую биение своего сердца где-то в горле.

Оно будто перекрыло мне доступ кислорода, иначе как

объяснить то, что мне не удаётся нормально вдохнуть?

Я сглатываю. Нет. Это не сердце. Это ком непролитых

слёз. Я сглатываю ещё раз. И снова. Без толку.

– Смирнова, прости меня, - сиплю я, разворачиваюсь

и иду в класс, который к счастью уже открыли.

Каким-то чудом я отсиживаю все уроки, не проронив

ни слова за всё это время. Вера, видимо, решила, что

моя реакция обоснована тем, что я всё ещё влюблена в

Макса, поэтому весь день со мной не говорила, а Ира

знает правду, поэтому тоже не стала лезть с расспросами.

Порой я люблю своих подруг за их разумность. Макс

тоже не разговаривал со мной, он меня вообще

игнорировал весь день, только смотрел всё так же

испытующе, будто не мог дождаться когда же я сорвусь.

А мне хотелось, честное слово, хотелось. Я буквально

умирала от желания встать и громко крикнуть: «Он тебе

изменяет, дура!» Всё-таки День без вранья… Но… какой

смысл это говорить? Если Вера действительно верит, что

у них с Максом всё по-настоящему и он не станет ей

изменять… то Вере уже ничто не поможет. И она вполне

заслуживает подобных отношений. Пускай разбираются сами,

надоели, сил нет.

Как в оцепенении я добираюсь до дома, даже не

замечая, что на улице пошёл дождь, и захожу внутрь,

желая только одного - остаться одной. Но этому желанию

сегодня сбыться не дано. Дома мама.

– О, привет, дочь, - улыбается она. Я отвечаю

вымученной улыбкой. - Не промокла?

– Не успела. А ты почему дома?

– Да я стеллаж заказала. Вот привезли. Представляешь,

заказала стеллаж из светлого дерева, а они привезли из

тёмного.

Я устало потираю переносицу, кидаю сумку на пол

и прохожу в гостиную. Мама стоит возле большой

тёмно-коричневой полки.

– Она совершенно не вписывается, - сетует она. - А

они не хотят привезти другую.

Я падаю на диван и молча смотрю на неё. Мне

нужно одиночество, но я продолжаю слушать её жалобы.

– Видишь, цвет совсем не наш. Мебель ведь у нас

вся светлая. Прямо не знаю, что делать.

Я молчу.

– Может, поставить её у противоположной стены? -

мама пару секунд задумчиво смотрит на соседнюю стену,

затем качает головой.

– Нет… Я же занавески новые купила. Тоже светлые.

Полка к ним не пойдёт.

Я молчу.

– Кстати, как тебе занавески? - не давая мне ответить,

она продолжает: - купила в том же магазине. По-моему,

красивые. И выписываются.

– Мам! - не выдерживаю я. - Какие к чёрту

занавески?! От меня Макс ушёл, понимаешь? А ты

говоришь, занавески…

Я встаю с дивана, выбегаю в прихожую, на ходу

обуваю кеды, надеваю куртку, открываю входную дверь

и громко захлопываю её за собой. Слёзы жгут глаза.

На все деньги, что у меня были, я купила себе

бутылку виски и шаталась по городу, напиваясь.

Множество раз звонила мама, но я сбрасывала её звонки.

Ещё два раза звонила Ира. От Макса ничего. Бутылки

опустели, а опьянение настигло меня на набережной.

Уселась возле забора и с грустью смотрела на пустую

бутылку. Дождь набрал силу, я промокла насквозь и

жутко замёрзла. Темнеет. По-хорошему, надо бы вернуться

домой, мама наверняка уже с ума сходит, но я просто

не знаю, как теперь вернуться в таком состоянии. Мне

стало жутко стыдно. Сидеть здесь тоже не кажется

привлекательным, шатаются тут всякие…

Я достаю из кармана намокший, однако работающий

телефон, пялюсь на список контактов. Позвонить маме?

Нет, стыдно. Мише? Ещё более стыдно. Ира? У неё

своих проблем хватает. Макс, Вера? Не дай Бог. Остаётся

только Художник. Не знаю, захочет ли он вообще со

мной возиться, но попытка не пытка.

Володя отвечает после третьего гудка.

– Да.

– Слушай, забери меня отсюда, - произношу я, старясь

внятно выговаривать слова.

Мне почему-то кажется, что Художник хмурится, хотя

я и не могу видеть его лица.

– Где ты?

– На набережной…

– Сейчас приеду, - быстро говорит он и отключается.

Я снова остаюсь одна. Сбрасываю очередной входящий

от мамы и пишу ей SMS, в котором говорю, что со