Террариум черепах

все уроки и не курит в форточку. Но ходит ужасно

вялый и безжизненный, а уж задания какие задаёт! На

прошлом уроке рисовали мёртвое животное. А до этого

– кладбище. Мария Андреевна закрывает глаза, да и не

жалуется из наших никто. Все на этих двоих смотрят с

пониманием или сочувствием. Уроки искусства и изо -

самые тихие уроки. Все угрюмо молчат, почти физически

ощущая всю горесть, царящую в кабинетах этих предметов.

Я всё думала, как бы мне Фирса с Викторовной помирить,

пыталась поговорить с ними обоими, вразумить как-то, что

ли… Но нет. Ни в какую. Арина Викторовна мне так и

заявила:

– Нет уж, Анечка, я Алика люблю, но быть с ним не

хочу.

Сказать, что я негодовала - ничего не сказать.

– Да как это так?! - вскричала я тогда. - Как так

вообще можно? Любите, но быть - не хотите.

– А так, Леонова, - Арина Викторовна глубоко

затянулась. - Одной любовью, знаешь ли, сыт не будешь!

Нет взаимопонимания, нет общих интересов. Одни ссоры

и разногласия.

Я почувствовала настоящую скорбь. Серьёзно. Будто

она мои отношения на тот свет отправила. Нет. Свои. А

от этого не легче.

– И… что теперь делать?

– Ничего, - Арина Викторовна легко пожала плечами,

будто я её собственный разрыв переношу хуже, чем она

сама.

– Альберт Николаевич - очень хороший человек. Но

человек не мой… - она произнесла это так, что я сразу

поняла: нет, ей тяжело. Намного более тяжело.

– А чего вы тогда замуж вышли за него?

– Всё довольно-таки банально. - Арина Викторовна

горько усмехнулась. - По любви.

Я не сдавалась. Я пошла к Фирсову. И знаете что?

он сказал мне то же самое! Слово в слово! Даже про

«сыт не будешь» упомянул.

– Ну как так, Альберт Николаевич? - негодовала я. -

«Чертовски люблю эту женщину». Ваши слова.

Фирс вздохнул.

– А я её и люблю. Но ничего нас вместе не держит.

Тогда вздохнула я. У меня в голове постоянно

крутились слова Олега: «У нас с Беллой взаимовыгодное

сотрудничество. Мы с ней друзья. Идеальный брак». Вот

оно как. Любовь и вправду не катит. Хочешь быть

счастливым - ищи родственную душу, а не любовь. Хотя,

кто знает, может байки про родственную душу - тоже

выдумки.

– Альберт Николаевич, вы для меня были идеалом

мужчины. А ваш с Ариной Викторовной брак - идеалом

брака. Вы у меня мечту отобрали.

– Ну, прости нас, Леонова.

– Бог простит.

Я вздыхаю и смотрю на Арину Викторовну. Глупые,

глупые, взрослые, придумывающие себе сложности, потому

слишком умные.

Я вздрагиваю, когда в класс залетает парень из

параллельного и восклицает.

– Арина Викторовна, там Фроловой плохо!

Арина Викторовна выкидывает в форточку недокуренную

сигарету, спрыгивает с подоконника и стремглав несётся за

Мухиным. Мы с Веркой тоже подрываемся и бежим за

ними. Как, в общем-то, и половина класса.

Ирка на улице, сидит прямо на асфальте, привалившись

к стене здания и держась руками за живот. Бледная, как

поганка, смотреть больно.

Арина Викторовна подлетает к Ирке и садится рядом

с ней на корточки.

– Что случилось? - спрашивает.

– Арина Викторовна, она отравилась, - поясняет

одноклассница Мухина, Света Белова.

– Чем?!

– Сигаретами.

Тут Ира поворачивает голову и, наклонившись, блюёт.

Твою мать, с этой дурой вечно какие-то проблемы.

– Леонова, вызывай скорую! - распоряжается Викторовна.

Я пошарила по карманам, затем грязно выругалась.

– Верка, скорую вызывай, - говорю я, вспомнив, что

у меня нет телефона.

Вера быстро кивает и достаёт из кармана джинсов

свой.

Скорая приехала через полчаса. За это время Ирка

успела ещё раз блевануть и рассказать нам, что она

поспорила на пятьсот рублей с Мухиным и Беловой, что

выкурит три пачки сигарет за раз. Что самое интересное,

несмотря на периодические приступы рвоты, тошноту,

головную боль, дрожь в пальцах и затруднение дыхания,

Ирка радуется. Да, радуется, что, выиграла и получила

свои долбанные пятьсот рублей. Просто сказочная идиотка!

В больницу мы с Ирой поехали вместе с Верой,

Максом и Ариной Викторовной. Ещё позвонили её

родителям. Ирка была настойчиво против, говорила, что её

предки уроды, и вообще им плевать на дочь, жутко

материлась, чуть ли не плевалась. Но Арина Викторовна

настояла. Отец кратко спросил, в какую больницу её

везут, узнав, ответил, что скоро будет и отключился. А

вот мать успела ещё и наорать на Ирку. А та, несмотря

на своё состояние, тоже в долгу не осталась.

В больницы ссоры продолжились. Пока Ирке делали

искусственную вентиляцию лёгких, а после, отпаивали

лекарствами, её родители громко выясняли отношения. Она

говорила, что из-за его хреновой любовницы он совсем

забыл про собственную дочь и вообще ведёт себя, как

безответственный тюфяк. А он назвал её плохой матерью,

алкоголичкой и старой стервой. Продолжалось это до тех

пор, пока Арина Викторовна не крикнула:

– Сядьте и заткнитесь оба! И без вас тошно, вашу

мать.

Тогда мамаша Иры что-то неразборчиво пробормотала

про то, что она жаловаться будет на учителей, которые,

мол, за дочкой не уследили, и уселась на стул.

В общем, насыщенно прошёл день.

Сто четыре

На следующий день после школы я решила сходить