Тигры Редфернов

Бреннон вскочил на ноги и заорал во всю глотку:

– Джен, хватит! Очнись уже! Джен, слышишь меня?!

– Она нас тут зажарит! – завопил Фарлан. Натан сорвал сюртук, накинул его на голову и бросился было к двери.

– Джен! Прекрати! Ты слышишь меня, Дженни?!

Одежда начала тлеть, комиссар задохнулся в обжигающем воздухе и попятился. Вокруг не было ничего, кроме ослепительно-алой огненной воронки, и в нарастающем реве пламени Натан уже сам себя не слышал. Невыносимый жар окатил его с головы до ног. Задыхаясь, комиссар забился за прилавок и рухнул на четвереньки. Огонь подбирался к ним со всех сторон, выжигая воздух. Но когда Фарлан уже засипел отходную молитву, пламя вдруг всколыхнулось и замерло. Директор театра удвоил усилия в декламации, а Натан чуть слышно просипел:

– Джен?

Глаза у него слезились, но ему все же показалось, что в алой пелене вокргу он различил прозрачный янтарный силуэт. Воронка вдруг вытянулась к небесам, содрогнулась и разлилась вокруг, затопив Кинтагел красно-оранжевой волной. Жар обрушился на голову Бреннона, как чугунная сковородка, и наступила горячая, как в аду, тьма.

…на лоб Натана легла прохладная ладонь, и комиссар с трудом разобрал голос Валентины, звучащий словно издалека:

– С ним уже все в порядке. Всего лишь сильный тепловой удар.

– А второй? – раздался низкий баритон консультанта.

– Просто обморок. Оба живы и здоровы.

Бреннон зашевелился, заморгал, разглядел через плавающий в глазах туман Валентину, поодаль – Лонгсдейла, и тут огромная рыжая морда прошлась по его лицу горячим, шершавым, мокрым и широким, как полотенце, языком. Когда жертва застонала и задергалась, пес сел около нее с удовлетворенным видом "Я сделал все, что мог". Его место над Бренноном заняла Валентина.

– Натан, как вы себя чувствуете? То есть я уверена, что вы здоровы, но…

– Где Джен?

– Здесь, – сказал Лонгсдейл. – Не бойтесь за нее, это всего лишь инициация.

– Чего это у нее? – тупо спросил Бреннон.

– Взросление. Я опекал ее, пока она была ребенком, а теперь она наконец выросла.

У ног консультанта Натан наконец разглядел край усыпанного пеплом кратера. Комиссар вскочил на ноги и ринулся к нему, едва заметив, что воздух почему-то остыл.

– Натан! – крикнула Валентина.

Пес бросился следом. Бреннон съехал на дно кратера. Джен лежала в середине, припорошенная пеплом, обнаженная, бледно-золотистая, с непривычно багряными волосами. Такая горячая, что Натан обжегся, едва попытавшись поднять ее. Пес схватил его зубами за штанину и потянул назад, но комиссар скинул сюртук, кое-как завернул в него девушку, шипя от ожогов, и подхватил на руки. Лишь поднявшись, он понял, что на соседней улице вовсю лупит пожарный набат, а по мостовой вдали грохочут копыта и колеса. Наверняка пожарная бригада…

В этот же миг он вспомнил, что немалая часть этого пепла кругом совсем недавно была горожанами Блэкуита, и без слов отдал ведьму Лонгсдейлу, когда тот, спустившись, решил забрать ее.

– Он все видел, – сказал консультант.

– Какой еще он?

– Хозяин нежити.

Бреннон оглянулся на Фарлана, который все еще был без сознания, на выжженный круг около магазинчика, и злобно процедил:

– Чудненько. Теперь я тоже хочу его увидеть. И поскорей!

***

Рагнихотри протянул руку к безглазому матросу. Оранжевые узоры стекли вниз и оплели его голову. Моряк испустил такой вопль, что Маргарет дернулась всем телом. Спустя минуту хозяин нежити отступил, а ослепленный матрос смолк и неуверенно поднялся на ноги. В его глазницах мерцали оранжевые огни. У Энджела вырвался вздох.

– Впечатляющие возможности, верно? – хмыкнул Рагнихотри и кивнул Ляйднеру. Он сцапал Маргарет и оттащил от Энджела. Она пронзительно вскрикнула и рванулась к наставнику. Мазандранец подхватил Редферна, как тряпичную куклу, перекинул через плечо и зашагал вглубь амбара. Ляйднер поволок девушку следом. Моряки топали за ними, а Рагнихотри степенно ступал впереди всей процессии. Он же зажег огонь в еще одной чаше, и свет озарил некое странное приспособление вроде наклонной лавки с ремнями по краям.

"Боже мой..." – Маргарет съежилась. Именно это Энджел разглядел в темноте, но... что это?

Наставник вдруг пристально уставился ей в глаза и не сводил с нее потемневшего жгучего взгляда, пока мазандранец укладывал его на доску, а ослепленный матрос затягивал ремни. Энджел глядел на девушку так пронзительно, словно хотел внушить ей какую-то мысль, и Маргарет подалась вперед, к нему.

– Одежу бы порезать, – подал голос Ляйднер. – Изгадит же...

– Ничего, – отозвался Рагнихотри. – Мы пока ограничимся одной ногой. Вот этой.

– Что вы собираетесь... – в смятении закричала девушка.

– Тихо! – властно оборвал ее Энджел. Мисс Шеридан смолкла. Матрос закатал ему правую брючину чуть выше колена.

– Я думаю, вы знакомы с этим устройством, – сказал хозяин нежити; на губах Редферна появилась издевательская усмешка. – Вы избавите вашу фройлен от крайне неприятного зрелища, если снизойдете до обещания вести себя прилично, не убивать моих служащих без всякого повода и наконец – до беседы на интересующую меня тему.

Энджел молча его разглядывал.

– Неужели вы думаете, что вынесете это с достоинством? – насмешливо спросил Рагнихотри. – Вы же даже не представляете, что вас ждет.

– Вы тоже, – ответил Энджел. Мазандранец зажал его ногу между двумя досками и закрутил зажимы. Маргарет нервно закусила губу. Господи, да пусть же Энджел хоть что-нибудь скажет!

– Давай, смотри, тварь, – прошипел Ляйднер и добавил несколько слов, которые она не поняла. Рангихотри отступил подальше и кивнул мазандранцу. Тот взялся за молоток и длинный кол; у Маргарет на миг пропало дыхание, и перед ней все поплыло.

– Боже мой, не троньте его!!

– Молчать! – рявкнул Энджел. Потом раздался глухой удар, звук разрываемой плоти и треск кости, но крика не последовало. Нос Маргарет заполнил запах крови, она задохнулась и повисла в руках Ляйднера. Он встряхнул девушку, но ей казалось, что она в обмороке, пока снова не услышала удар и треск. Маргарет зажмурилась. Ее била мелкая дрожь, зубы так стучали, что она едва не прокусила язык, когда хотела крикнуть "Прекратите, пожалуйста, пожалуйста, не трогайте его!"

Она шевельнула онемевшими от страха губами. О Господи, снова эти звуки! И запах крови, такой густой, что ее сейчас стошнит! Ляйднер что-то шипел ей в ухо, выкручивал руки, но боль доходила до нее медленно, словно тело находилось далеко, не здесь, и... она не слышала голоса Энджела.

– Энджел... – еле слышно, умоляюще позвала Маргарет, но он не ответил; Господи, почему?! Что с ним, Боже, неужели он... Девушка распахнула глаза. Все расплывалось и дрожало – и мазандранец, и Рагнихотри, и матросы вокруг, но в наступившей тишине она наконец различила тяжелое хриплое дыхание. Слава Богу! Живой!