Том 1. Произведения 1829-1841 годов

Доктор теологии.

Напрасно говорите вы, сэр Пен, Что исполняете закон; где ж это? Церковные законы нарушаете Вы явно словом и делами, К соблазну верующих христиан.

Вильям (громко).

Я верую в святую троицу, Отца и сына и святого духа. Я верую в евангелье Христово Как в дверь, отверстую к спасенью, И тщусь, по мере сил и разуменья, Святой Спасителев завет исполнить.

Доктор теологии.

Прекрасно, сэр, так для чего же вы Покинули чистейшую Христову дщерь – Святую и евангельскую церковь, Молитвами которой Альбион цветет, Возносится над всеми языками?

Вильям.

По самой той причине, по которой Полвека вы тому назад отпали От церкви римской, православной, Апостольской, святой, как звали вы ее: Вам коротка цепь показалась, Легаты на которой вас держали; А мне узка и ваша церковь стала, Когда святое слово я прочел; Узка уж потому, что молится За Альбион она один, как ты Сейчас сказал, а не за всех людей. Довольно говорил я вашим языком, Скажу своим, быть может, – бог велик, – Иное слово западет вам в сердце, Которое вы заживо в металле, Как в урне или гробе, бережете От света солнечных лучей; А мимо проскользнут мои слова, То прах я отрясу, как повелел он, И помолюсь, чтоб удержал карающую руку, Доколь раскроются глаза у вас. Пятнадцать уж веков прошло, Как мы окрещены водою, Пора нам духом окреститься, Пора пеленки снять – настало время Млеко иною пищей заменить. Прозябло слово и взошло в душах Людей самоотверженных, избранных: Они хотят не словом, а делами, А жизнью быть Христовыми детьми. Начало сделали вы сами, Когда железную сломили руку Вы пестуна того, который принял Мир христианский из купели; Он крепко пеленал ребенка, Младенец вырос и порвал часть уз, – Вы помогли ему освободиться. Теперь его уж не скуете вновь. Ему евангелье вы дали в руки, И научился он плевелы отличать От колоса пшеницы божьей. Хотите вы напрасно свет загородить Надутыми, без веры и любви, словами От зорких глаз подросшего младенца. Скажите сами откровенно лучше, Не стыдно ль христианами вам зваться? И не обман ли то позорный, низкий, – С евангельем в руках теснить Мильоны бедных, их, как машины, Заставлять работать для себя, Их жизни поглощать для прихотей своих, Грозя голодной смертью и позором, Коль смеют от земли взор оторвать И устремить его в мир вышний, горний?! С евангельем в руках идти перед Полками кровожадных воев, И именем Христа, который мир Принес с небес, забвенье зла, обид, Любовь – врагу, клянущему – привет, Благословлять оружье смерти И уверять, что сам Христос со стороны, Которая зарежет больше братий?! Личиной хитрою законности покрыли вы, Насилье, рабство, И, святотатства верх, – на слово божие Вы оперли неправое созданье. Хотите христианами вы быть, Так исполняйте слово божье, А нет, так всенародно, громогласно Вы отрекитесь от него!

(Берет со стола евангелие.)

Тут ясно все, двусмысленности нет, Не так, как в вычурных проповедях.

(Читает.)

«У верующих всех душа была одна; Они отдельно не имели ничего, Все было общее, и между ними Нуждающийся быть не мог; Имел кто поле, дом, тот продавал, К стопам апостольским слагая деньги, Они же неимущей братье раздавали».

Доктор теологии (важно).

Глава четвертая «Деяний», знаю!

Вильям.

Вот быт общественный, текущий ясно Из слов Спасителя; вот видите, Апостолы как поняли его; Он заключен, как в семени цветок, В законе высшем Иисуса: «Любите ближнего, врага любите». Вот он вам весь обширный, светлый, Величественный в простоте своей Закон любви, Христом завещанный Апостолам и миру через них, – И как легок его закон! Любить естественно нам, как дышать; Он не теснит, не душит воли, Не ставит вымышленных граней И цепью не грозит, как ваш закон, А всю вселенную дарит. Куда ни взглянете с любовью, – Все ваше, все родное, все семья, Все люди братья, а природа – Родительский обширный дом, Где доля каждого равна. Любите – зло исчезнет без цепей, Порок собою исключится сам; Где в чистой жить ему обители Любви? А вы успели ль покорить его Ножом, огнем, веревкой и тюрьмой? Любите братий, вы и бога будете Любить на небесах и тварей на Земле, и просветлеет ваша жизнь; Когда б могли блаженство вы понять – Любить людей и ими быть любимым, Когда б могли вы на людей взглянуть, Как на одну счастливую семью, Тогда б вы пали на колени все В восторге лучезарном перед ним; Уж не молить его, чтоб дал и то и то, Как делают у вас, а чтоб Торжественно осанну новую пропеть Тому, который нам принес Закон любви краеугольным камнем Божественного искупления Людей из плена чувств животных И из цепей нечистой, темной силы.

Доктор теологии.

Середь хаоса слов, пустых мечтаний И выражений очень дерзких Я вижу ясно ваше заблужденье. Принять вы не хотите, сэр, что церковь Стремится наша к той же цели Путем законным, тихим, постепенным; Вы сами сознаетесь – сделала она Великий шаг, низвергнув иго Рима. Нельзя же вдруг людей поднять до той Любви высокой, о которой говорит Христос. Вы текст прочли нам из «Деяний» О первобытном обществе Христовом, Откуда ж взять в наш развращенный век Тех чистых и святых мужей, которые Займут высокое апостольское место?

Вильям.

О, это странно для меня! Нашлись в невежественной Иудее, Не озаренной светом слова, Апостолы, а через ряд веков, Воспитанных евангельским ученьем, Нельзя найти нам человека С любовью пламенной к творцу и людям! О, если это так, какая казнь На небе будет ждать тех дерзновенных, Которые взялись воспитывать Людей и в мраке их водили!

Доктор теологии.

Не в нашей воле чудеса творить: Мы делаем что можем для мирян.

Вильям.

Однако он сказал: «Ты с верой Горе идти вели – пойдет», да веры В вас ведь нет. Апостолы Творили чудеса: они имели веру И к людям беспредельную любовь. Все помышленья их души, все силы На поученье слову устремлялись, – Вот оттого-то слово их имело Мощь чудотворную, А вы, рассеянные души, Служащие двум разом господам, Ну, где ж вам чудеса творить! Как фарисеи, буквою Одной вы заняты закона; С толпой людей вооруженных, Вы, большую из братий часть, ограбля, В подножье бросили себе, Чтоб вам ступать не грязно было. Вы их на жертву обрекли Несчастьям, бедности, насильям; Себе все светлое вы взяли – им Работу и страданье в долю дали, Возможность просветиться отняли У них! Так это ваше воспитанье?

Доктор теологии.

Различье состояний будет вечно; Его искоренить нельзя, но мы Старались милосердье возбуждать всегда К несчастным, неимущим братьям.

Вильям.

Да! Отняв и земли и права у бедных, Златые горы разделив с царями, Крупицы стали вы бросать народу С роскошного стола от пресыщенья; О милостыне проповедать стали, Чтобы его молчать заставить. О, тут-то верх коварства вижу я! Зачем из милости то делать нам, Принадлежит по праву людям что? Богатым кто богатство дал, скажите? Одно насилье, наглое насилье, Двойной грабеж войны и мира! Где ж право их? Ужель благий господь Так учредил свой мир, Чтоб десятеро пили через край Все радости земли, а тысячи Страдали бы, согбенные работой? Пора окончить мрачную эпоху. Христос сказал: «Иду рабов Освободить и попранных воздвигнуть», И скоро слово будет делом! Блаженны грустные – утешатся они, А вы, несчастные, за злато душу Продавшие тьмы князю, – горе вам! «Кто милосердия не знал, не знать тому Пощады», – так пишет Яков, божий брат, Грядет жених и спящих вас застанет От пресыщений чувственных и лени. О, кайтесь, время есть пока! Судья идет, И приближается сион господень!

(Все показывают вид негодования.)

Лорд Роберт.

Безумный бред жильца Бедлама!

Доктор теологии.

«И явятся тогда под именем моим Антихристы…» Настало исполненье, Теперь ратуй, божественная церковь!

(Вздыхает.)

Враг злее пуритан перед тобой!

Доктор юриспруденции.

Ниспроверженье humanarum [169] всех, Ac divinarum [170] прав, гражданских, вековых, Подкоп под быт общественный! Всегда, конечно, были люди, Мечтавшие о невозможном, – Платон и Томас Морус, например; Но, ежели б вы вникли, лорд, В науку права и «Corpus Juris» [171] прочитали…

Вильям.

169

человеческих (лат.). – Ред.

170

и божественных (лат.). – Ред.

171

«Свод законов» (лат.). – Ред.

Не верю той науке я, цветет Которая меж Каракаллой и Отвратительным паденьем Рима: Предсмертное они могли боренье Искусственными формами продлить Преступной и развратной воли, А не грядущим поколеньям дать Незыблемый закон и право. И что у вас права? Капканы, чтоб ловить Людей неосторожных, вы которых На преступление зовете сами Общественным нелепым учрежденьем; Топор и бич – вот ваше право, И судьи ваши – палачи, от короля До волостного альдермена.