Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан…Кто утолит в пустыне, на чужбине Боль крестных ран?Гляжу вперед на черное распятье Среди дорог —И простирает скорбные объятья Почивший бог.
Холодный ветер дует с Мензалэ,Огнистым морем блещет Мензалэ,От
двери бедной хижины моейСмотрю в мираж зеркальный Мензалэ,На пальмы за чертой его зыбей,Туда, где с небом слито Мензалэ.Ах, сколько стран неведомых за ней,За пламенною гладью Мензалэ!Сижу один, тоскуя, у дверей,В зеркально-красном свете Мензалэ.
И вновь морская гладь бледнаПод звездным благостным сияньем,И полночь теплая полнаОчарованием, молчаньем —Как, господи, благодаритьТебя за все, что в мире этомТы дал мне видеть и любитьВ морскую ночь, под звездным светом!
Что впереди? Счастливый долгий путь.Куда-то вдаль спокойно устремляетОна глаза, а молодая грудьЛегко и мерно дышит и чуть-чутьВоротничок от шеи отделяет —И чувствую я слабый ароматЕе волос, дыхания — и чуюБылых восторгов сладостный возврат…Что там, вдали? Но я гляжу, тоскуя,Уж не вперед, нет, я гляжу назад.
Звезда, воспламеняющая твердь,Внезапно, на единое мгновенье,Звезда летит, в свою не веря смерть,В свое последнее паденье.А ты, луна, свершаешь путь земной,Теряя блеск с минуты на минуту, —И мертвецом уходишь в край иной,Испив по капле смертную цикуту!
Порыжели холмы. Зноем выжженыИ так близки обрывы хребтов,Поднебесных скалистых хребтов.На стене нашей глиняной хижиныУж не пахнет венок из цветов,Из заветных засохших цветов.Море все еще в блеске теряется,Тонет в солнечной светлой пыли:Что ж так горестно парус склоняется,Белый парус в далекой дали?Ты меня позабудешь вдали.
Маргарита прокралась в светелку,Маргарита огня не зажгла,Заплетая при месяце косы,В сердце страшную мысль берегла.Собиралась рыдать и молиться,Да на миг на постель прилеглаИ заснула. — На спящую ДьяволДо рассвета глядел из угла.На рассвете он встал: «Маргарита,Дорогое дитя, покраснел,Скрылся месяц за синие горы,И петух на деревне пропел, —Поднимись
и молись, Маргарита,Ниц пади и оплачь свой удел:Я недаром с такою тоскоюНа тебя до рассвета глядел!»Что ж ты, Гретхен, так неторопливоПод орган вступила в двери храма?Что ж, под гром органа, так невинноТы глядишь на огоньки престола,А склоняешь кроткие ресницыТак спокойно? Вот уж скоро полдень,Солнца луч все жарче блещет в купол:Скоро все замрет благоговейно,Колокольчик зазвенит навстречуЖениху небесному, — о Гретхен,Что ж ты не бледнеешь, не рыдаешь,А тиха и радостна, как ангел,Неневестной Лилии подобна?Бог прощает многое — ужелиЛюбящим, как ты, он все прощает?
Только камни, пески, да нагие холмы,Да сквозь тучи летящая в небе луна, —Для кого эта ночь? Только ветер, да мы,Да крутая и злая морская волна.Но и ветер — зачем он так мечет ее?И она — отчего столько ярости в ней?Ты покрепче прижмись ко мне, сердце мое!Ты мне собственной жизни милей и родней.Я и нашей любви никогда не пойму:Для чего и куда увела она прочьНас с тобой ото всех в эту буйную ночь?Но господь так велел — и я верю ему.
Земной, чужой душе закат!В зеленом небе алым дымомТуманы легкие летятНад молчаливым зимним Крымом.Чужой, тяжелый Чатырдах!Звезда мелькает золотаяВ зеленом небе, в облаках, —Кому горит она, блистая?Она горит душе моей,Она зовет, — я это знаюС первоначальных детских дней,—К иной стране, к родному краю!
Отрывок («Старик с серьгой, морщинистый и бритый…») *
Старик с серьгой, морщинистый и бритый,Из красной шерсти вязаный берет,Шлыком висящий на ухо сто лет,Опорки, точно старые копыта,Рост полтора аршина, гнутый стан,Взгляд исподлобья, зоркий и лукавый, —Мила мне глушь сицилиан,Патриархальные их нравы.Вот темный вечер, буря, дождь, а онБредет один, с холодным ветром споря,На дальний мол, под хмурый небосклон,К необозримой черни моря.Слежу за ним, и странная тоскаТомит меня: я мучаюсь мечтами,Я думаю о прошлом старика,О хижинах под этими хребтами,В скалистой древней гавани, кудаЯ занесен, быть может, навсегда…
Бродя по залам, чистым и пустым,Спокойно озаренным бледным светом,Кто пред твоим блистающим портретомЗамедлит шаг? Кто будет золотымВосхищен сном, ниспосланным судьбоюВ жизнь давнюю, прожитую тобою? —Кто б ни был он, познаешь ты, поэт,С грядущим другом радость единеньяВ стране, где нет ни горести, ни тленья,А лишь нерукотворный твой Портрет!