Том 38. Полное собрание сочинений.
Шрифт:
[О РУГАТЕЛЬНЫХЪ ПИСЬМАХЪ.]
Въ послднее время я все чаще и чаще сталъ получать и получаю возбужденныя, озлобленныя до послдней степени противъ меня письма, образцы которыхъ прилагаю:
«Ты уподобился древнимъ гонителямъ церкви Божіей, какъ то: Іуд предателю, Деоклитіану, Максимильяну, Ироду, Симону Волхву, Нерону, Галерію, Арію, Юліану Отступнику и въ конц концовъ Антихристу. Вы вс враги Христа и его церкви, и какъ ихъ постигла за злыя дянія страшная участь, такъ и тебя, рабъ лукавый, постигнетъ такая страшная участь, вмст будете сидть у сатаны на рукахъ, въ тьм кромшной и въ огн неугасимомъ... Вдь тебя весь низшій классъ людей признаетъ антихристомъ, хорошо ли теб слушать такое названіе? Но что посялъ, то и жни... Сколько ослу не пиши, не убждай, не говори истины, онъ такъ наврное и останется до конца...» Или письмо къ моему сыну, адресованное
«И философія твоя есть повтореніе чужого Шопенгауера, Огюста Конта и Гартмана. Блядословію твоему нтъ конца, чмъ старе, тмъ глупе длаешься и зле»... Или: «Что ты, безумный мертвецъ, мелешь? «Нельзя молчать!», «Палачи» и все прочее, изданное заграницей. Ахъ, ты подлый лгунъ, лицемръ, англійскій прихвостинъ, жидовскій наймитъ! Чтобы тебя сожгли, да убили, желаю теб отъ души, гадкій, старый лгунъ, выдохшійся болтунъ, пустомеля».
«Издохнешь ты, врагъ церкви, и погибнетъ твоя память и тебя ожидаетъ смерть лютая, смерть гршнику люта, по глаголу псалмопвца, и будешь ты, какъ Iуда и вс гонители святой церкви, погибнетъ твоя память съ шумомъ. Пустилъ ты изъ устъ твоихъ богомерзкихъ ученіе на святую церковь, но все это возвратится на твою сдую главу, старую, сколько ты лтъ прожилъ - 81, и ума не нажилъ, сынъ ты погибельный, и если бы я былъ дома, я бы тебя давно закопалъ, чтобы ты людей не убивалъ»... И мн. др.
Такихъ писемъ я получаю не мене одного въ недлю. Не говорю уже о присылаемыхъ мн вырзкахъ изъ газетъ, въ которыхъ также выражаются такія же недобрыя чувства. И письма, и статьи эти производить на меня очень тягостное впечатлніе. Не говоря ужъ о личномъ непріятномъ чувств быть предметомъ злыхъ чувствъ, я невольно и совершенно искренне сожалю о людяхъ, доведенныхъ какими-то странными, сложными, запутанными недоразумніями до такого несвойственнаго и самаго мучительнаго состоянія озлобленія противъ человка, не сдлавшаго имъ ничего дурного и совершенно невиновнаго въ томъ, въ чемъ его обвиняютъ.
Лучше всего объяснить установившееся въ извстномъ кругу это относительно меня и моей дятельности недоразумніе полученное мною третьяго дня письмо отъ человка, вроятно считающего себя моимъ сторонникомъ. Человкъ этотъ пишетъ мн, что онъ увидалъ вышедшую на дняхъ книжечку «Толстой о загробной жизни» и очень возмущенъ тмъ, что въ книжечк этой, по его мннію, приписываются мн несвойственныя и чуждыя мн понятія о Бог и загробной жизни. Тотъ, кто пишетъ мн, очевидно видитъ въ этой книжечк посягательство на мою главную заслугу, ту, что я отрицаю Бога и загробную жизнь, и совтуетъ мн противодйствовать этой клевет. Я досталъ книжечку и нашелъ въ ней, дйствительно, случайно высказанныя мною довольно неясно и неопредленно въ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ мысли мои о жизни и смерти и о Бог. Очевидно, что тотъ мой корреспондентъ, который предупреждаетъ меня о взведенной на меня клевет, что я врю въ Бога и жизнь вчную, знаетъ и одобряетъ меня только въ той мр, въ которой онъ, судя по нападкамъ на меня духовенства, признаетъ меня безбожникомъ и атеистомъ. Тотъ же, кто печатаетъ книжечку, вроятно, думаетъ защитить меня отъ обвиненій въ безбожничеств напечатаніемъ случайно попавшихся ему выписокъ изъ писемъ, дневниковъ, разговоровъ, появлявшихся въ газетахъ. Сущность же моихъ взглядовъ очевидно неизвстна и ненужна ни тому, ни другому.
Такъ что явно, что о моей дятельности среди большой публики установилось въ послднее время очень странное недоразумніе. Одни считаютъ меня безбожникомъ и революціонеромъ и одобряютъ за эту мою воображаемую ими заслугу, другіе же, точно также считая меня отъявленнымъ безбожникомъ и революціонеромъ, не только не одобряютъ, но всячески проклинаютъ меня за то, въ чемъ я ни въ какомъ случа не могу быть повиненъ.
И потому мн очень хотлось бы просить и тхъ и другихъ, почему либо интересующихся мною, прежде чмъ судить обо мн, хоть сколько нибудь познакомиться съ тми мыслями о Бог и о жизни, которыя я, какъ умлъ, впродолженіи 30 лтъ старался высказывать въ моихъ писаніяхъ. Особенно прошу я объ этомъ тхъ людей, которые питаютъ ко мн враждебныя чувства, и не столько для себя прошу
ихъ объ этомъ, сколько для нихъ самихъ, потому что и гршно и больно ненавидть и оскорблять стараго, готовящагося къ смерти человка за такія мысли и дла, въ которыхъ онъ совершенно невиновенъ.Какіе бы не были мои недостатки, грхи - я знаю, что я полонъ ихъ, но плохъ я хотя и очень многимъ, но наврное уже не тмъ, въ чемъ упрекаютъ меня т мои кореспонденты, которые выражаютъ ко мн такія недобрыя чувства. Главный упрекъ ихъ всегда въ томъ, что я не врю въ Бога. Слушая этотъ упрекъ, я не могу не улыбаться. Не могу не улыбаться, потому что больше 30 лтъ я ничего другого не длалъ, какъ только старался, какъ умлъ, всми силами души убдить себя и другихъ людей въ томъ, что безъ Бога нтъ и не можетъ быть никакой, кром скотской и самой несчастной жизни, и что наша жизнь здсь есть только частица проявленія безконечной жизни. Тоже старался показать я и то, что великая истина эта открылась мн черезъ ученіе Христа.
Можно сказать, что я не такъ понимаю Бога и Христа, какъ понимаютъ Бога и Христа т, которые меня осуждаютъ, но говорить, что я безбожникъ, антихристъ, негодяй и т. п., нехорошо, не надо и мучительно для тхъ, кто говоритъ это и, говоря это, неизбжно испытываетъ очень тяжелое чувство. Нехорошо и не надо этого длать, потому что это прямо противно тому ученію, во имя котораго это длается; мучительно же, потому что ненависть есть одно изъ самыхъ мучительныхъ чувствъ, испытываемыхъ человкомъ.
Къ какому бы исповданію мы не принадлежали, какому бы Богу не вровали, мы вс (хотимъ мы этого или не хотимъ) мы вс не можемъ не признавать высшаго закона Бога любви и самого Бога не можемъ понимать иначе какъ всемірной любовью.
«Богъ есть любовь и пребывающій въ любви пребываетъ въ Бог и Богъ въ немъ». «Кто говоритъ: люблю Бога, а брата своего ненавидитъ, тотъ лжецъ; ибо не любящій брата своего, котораго видитъ, какъ можетъ любить Бога, котораго не видитъ?» (Іоаннъ)
Такъ давайте же, кто бы мы ни были, къ какимъ бы врамъ и партіямъ не принадлежали, не ненавидть, а прощать и любить другъ друга.
Мн, доживающему вроятно послдніе часы жизни, это легко, я не могу даже иначе какъ любить васъ, и тмъ больше любить, чмъ больше вы страдаете нелюбовью ко мн. Сдлайте тоже, постарайтесь сдлать тоже. И если я ошибаюсь, вы, не мучая себя злыми чувствами, добрыми увщаніями сдлаете все, что можно и должно.
«Братія, будемъ любить другъ друга, потому что любовь отъ Бога; и всякій любящій рожденъ отъ Бога и знаетъ Бога. Кто не любитъ, тотъ не позналъ Бога, потому что Богъ есть любовь».
ВАРИАНТЫ СТАТЬИ [О РУГАТЕЛЬНЫХ ПИСЬМАХ].
№ 1.
<Очень нескромно, но не могу не высказать того, что думалось и думается по случаю письма о появившейся книжечк «Толстой о загробной жизни».>
№ 2.
<Удивительно. А это случается со всми людьми, взгляды которыхъ выше средняго и вмст съ тмъ такихъ, которые пріобрли извстность.>
№ 3.
<Такъ это постоянно случается съ людьми пылкими, каковы, вроятно, т корреспонденты, которые пишутъ мн такія недобрыя письма.>
№ 4.
<Такъ что мой корреспондентъ очевидно считаетъ въ моей дятельности хорошимъ то, что я считаю величайшимъ заблужденіемъ, отрицаніе Бога и жизни безконечной, тотъ же, кто печатаетъ книжечку о загробной жизни и Бог, выставляетъ сущностью моихъ взглядовъ то, что я случайно, далеко не полно и не ясно высказывалъ въ своихъ разговорахъ, письмахъ и дневникахъ.>
[ПО ПОВОДУ СТАТЬИ П. СТРУВЕ.]
Друзья мои, зная, что я не читаю журналовъ, указали мн на статью, отзывъ Г-на Струве о моей стать «Неизбжный переворотъ». А такъ какъ мысли, высказанныя мною въ этой стать, кажутся мн очень важными и нужными людямъ и выражаютъ то, чмъ я живу, жилъ чуть не полвка и буду жить до смерти, то я и прочиталъ отзывъ Г. Струве и, прочтя его, и удивился и, признаюсь, огорчился. Удивился я потому, что разсужденіе Г. Струве не можетъ не представиться явно несправедливымъ для всякаго, кто прочтетъ мою статью хотя бы и въ томъ урзанномъ вид, въ к[акомъ] она была напечатана въ «Р. В.» Огорчился же я потому, что желаніе, очевидно руководившее Г-омъ Струве и приведшее его къ такому странному и неосновательному выводу, было нехорошее, не доброе, имвшее очевидной цлью сбить съ толку тхъ немногихъ людей, на которыхъ моя статья могла бы произвести хоть отчасти желаемое мною впечатлніе.