Том 38. Полное собрание сочинений.

On a beau pervertir la vrai doctrine chr'etienne, on a beau ignorer ses principes, il est impossible de faire croire qu’une religion bas'ee sur l’amour du prochain puisse admettre le meurtre comme acte indispensable et compatible avec la religion de l’amour du prochain.

De sorte que les gouvernant[s] n’ont d’autre alternative que¹²⁶ le christianisme, la religion ou bien l’'etat avec ses arm'ees et ses meurtres.

Il peut ^etre vrai que la religion chr'etienne, la religion en g'en'eral a fait son¹²⁷ et que dans le choix qu’il est indispensable de faire entre les deux: l’'etat avec ses arm'ees ou bien la religion chr'etienne les¹²⁸ hommes de notre temps d'ecideront que l’existence de l’'etat avec ses arm'ees e[s]t d’autant plus importante que la proffession du christianisme, qu’il est inutile de penser au christianisme et que la seule chose n'ecessaire est la force de l’'etat et de ses arm'ees.

Tout cela peut ^etre; mais une fois que cela est il faut le dire ouvertement. Il faut franchement dire, qu’il est n'ecessaire d’oublier tout ce que dit aux hommes leur conscience, tout ce que leur dit depuis les temps les plus anciens¹²⁹ la sagesse humaine, ce que dit Dieu `a ceux qui y croyent et de ne croire et de n’ob'eir qu’ `a ce qui sera ordonn'e — y inclus le meurtre — par les Nicolas, Guillaume,¹³⁰ Henry, Falli`eres et autres. Il faut ^etre franc et le dire. L''etat, les arm'ees, le despotisme le plus affreux et les<sup>131</sup> meurtres l'egalis'es ou bien le Christianisme, c.`a d. l’'egalit'e, la fraternit'e, l’amour.

Voil`a le dilemme que nous d vons, r'eunis ici pour combattre la guerre, exposer devant les hommes.

En ceci est notre force, force invincible puisque nous sommes avec la v'erit'e, avec le bien, avec Dieu.

Nous n’avons qu’`a poser clairement et distinctement le dilemme qui est vaguement senti par tous les hommes et le choix pour chaque homme ne peut ^etre douteux.

Перевод

Дорогие братья,

Мы собрались здесь, чтобы бороться против чего? Против войны; против войны, т. е. против организации, при которой миллионы и миллионы людей отдают более или менее добровольно, не только произведение своего труда — миллиарды и миллиарды франков, рублей, иен, но и самих себя, свою жизнь, каким-то десяткам людей, которые распоряжаются произведением труда и жизнью миллионов и миллионов людей.

И вот мы, десяток собравшихся частных людей, не обладающих ни исключительными достоинствами, ни правом, ни властью, имеем смелость вступить в борьбу и, борясь, надеемся победить кого? что? огромную силу не одного правительства, но всех правительств мира, правительств, имеющих в своем распоряжении миллиарды денег и миллионы войск, прекрасно знающих, что их исключительное положение основано, как оно и не может быть иначе, на их армиях, единственный смысл существования которых — война, та война, которую мы хотим уничтожить, мы, десяток людей, не имеющих никакой силы, чтобы противопоставить ее огромным силам правительств.

Бороться при этих условиях должно казаться странным. А, между тем, если вдуматься и взвесить средства борьбы, которыми располагают те, с которыми мы хотим бороться, и те, которыми обладаем мы, наоборот, странным покажется не то, что мы хотим бороться, а что существует самое явление, против которого мы хотим бороться и которое служит предметом борьбы.

На его стороне миллиарды денег и миллионы войск; на нашей — одна лишь истина, но истина. И как ни мала кажется наша сила в сравнении с силой противника, победа наша обеспечена, как победа солнечного света над мраком ночи.

Обеспечена же наша победа только при одном условии — высказывать полную истину, без сделок, уступок и смягчений.

Истина эта так проста, так ясна, так очевидна, так общепризнана, что достаточно ее высказать во всем ее настоящем значении, чтобы люди нашего времени и, в особенности, христиане, не могли уже поступать противно этой истине, которая веками почитается обязательною для всех людей. Истина эта, не говоря уже об евангельском учении о любви к ближнему и 7-й заповеди в Библии; истина эта, написанная в сердце каждого человека, состоит в уважении к жизни своего ближнего и в убеждении, что всякое посягательство на человеческую жизнь есть одно из величайших преступлений, которое может совершить человек — преступление против божьего закона для тех, кто верует в бога, и преступление против совести и самой первобытной нравственности для тех, кто не верует в бога. Эта истина так проста и так обязательна, что людям нашего времени достаточно было бы только освободиться от суеверий, производимых обманами и внушениями правительств, чтобы истина эта, необходимая для благосостояния человечества, сделала невозможным повторение узаконенных преступлений, которые совершаются ныне под названием войны.

Поэтому я думаю, что все дипломатические средства, всякого рода конгрессы и договоры между власть имущими, все эти меры не могут ни к чему привести. Занимаясь дипломатическими договорами между властителями, а не уничтожением суеверия о необходимости и законности войны, мы уподобимся людям, которые, владея ключом от двери, ведущей внутрь дома, делают попытку, ими самими признаваемую бесполезной, проламывания стены.

У нас перед глазами вооруженные до зубов люди, готовые убивать и убивающие себе подобных, когда это им кажется необходимым, и, обсуждая средства против этого зла, мы ищем их там, где их нет; мы придумываем разные тонкие и остроумные меры воздействия на это зло и не хотим видеть простого средства, которое должно было бы прежде всего представиться нам и которое в нашей власти — уничтожение оружия, при помощи которого люди истребляют друг друга.

Оружие это, употребляемое людьми в целях борьбы, есть не что иное, как суеверия, обманы и внушения, посредством которых людей принуждают быть в войске.

Режутся между собою не Николаи, Вильгельмы, Эдуарды и прочие, а люди из народа, старинными традициями и новыми суевериями и обманами приведенные к тому, что они поступают против нравственности, против религии, которую они исповедуют и которая предписывает закон любви, против библейской заповеди, воспрещающей убийство, и становятся солдатами. И вот мы, просвещенные люди, исповедующие христианскую религию или вековой закон нравственности, как и все нравственные законы не могущий одобрять убийство, мы, имея возможность отобрать оружие из рук сражающихся, мы не находим лучшего, как обращаться к правительствам с предложением менее жестоких средств при войне, или менее частых войн, или сокращения количества войск, т. е. сокращения того, для чего они существуют, иными словами, предложить им самоубийство. Между тем, должно бы быть несомненным, что правительства не согласятся не только на уничтожение войска, но даже и на сокращение его.

Следовательно, единственно разумное, что мы, собравшись, можем сделать, это обратиться не к правительствам, а к людям, ко всем людям, к большим массам, указывая им, какое зло они причиняют самим себе, подчиняясь правительствам, принуждающим их к убийству или к готовности на убийство, а также и к правительствам, указывая им всю безнравственность их деятельности.

Это то единственное, что мы можем исполнить, если не желаем ограничиться бесполезными речами. И это не трудно. Нам не предстоит изобретать новых теорий, чтоб устранить бедствие войны. Нам следует только не представляться, что мы не видим, в чем вопрос, когда вопрос стоит о войне, и высказывать истину, до такой степени известную, что совестно ее повторять, истину, состоящую в том, что не только преступно, но и бессмысленно для разумного существа с легким сердцем убивать людей, не причинивших ему никакого вреда и даже не знающих его, единственно потому, что некоторые лица, называемые королями, императорами, президентом, этого желают.

Чтобы хорошо понять степень воздействия на массы суеверия, внушения и обманов, употребляемых правителями, которому мы призваны противодействовать, представим себе человека из народа, свободного от всякого обмана и суеверия, и того же человека после его пребывания в полку.

Человек дома и занят своими делами. К нему приходят и говорят: вот тебе ружье, иди и убей того человека, на которого я тебе укажу. Сомнительно, чтобы нашелся один из тысячи, который, под самыми страшными угрозами, согласился бы совершить подобное убийство. Но тот же человек введен в состав полка. Его одевают, как тысячи людей, находящихся в тех же условиях, его заставляют ходить, бегать, прыгать через веревку и спустя несколько месяцев, может быть, года, человек этот готов исполнять все, что от него потребуют, и убивать всех, кого ему прикажут убивать. И вот эти то суеверия, обманы и внушения мы должны уничтожить.

Но мне скажут, что государство немыслимо без войска, и что человек никогда не жил вне государства. Следовательно, армия, поддерживающая государство, необходима для жизни народов.

Хотя бы вопрос, могут или не могут народы существовать без государственной организации, сам по себе был неразрешим, предположим, что государство и войско, которое его поддерживает, необходимы для человеческой жизни.

Допустим, что для общего блага необходимо, чтобы каждый человек рабски подчинялся некоторым личностям, составляющим государство, отдавал им произведение своего труда и исполнял все их требования, вплоть до убийства всех тех, на кого они ему укажут.