Том 5. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть III. Смага
Шрифт:
Действия знахаря, чаклуна, характерника происходят в неком пространстве, называемом в Спасе обрядовым и отличающимся особым состоянием сознания. В этом пространстве происходит взаимодействие с Горним миром. Про характерников говорили, что они там постоянно живут и «с Господом дружескую беседу беседуют, оттого и характерные». Вообще же в отношении обрядни различали три разных состояния сознания: повседневное (профанное), или то, в котором мы живём постоянно; обрядовое состояние сознания (сакральное), в котором творятся обряды – действа; полуобрядовое состояние, находящее между первым и вторым. Переход из обычного состояния сознания в состояние обрядовое затрачивает большое количество сил. Это дело непростое. Пока «разгонишься», время уйдёт. Ладно бы, когда неспоро надо. Но когда жизнь «в стремину вошла», тут можно не успеть. Именно поэтому для облегчения задачи перехода была необходима «полуобрядовость» –
«Обрядовое пространство» продолжает всё тот же зачин – создание своего мира. Однако оно не одно и то же, что и Образ мира. «Образ мира» – некая модель мира, которую мы создали для жизни, а «обрядовое пространство» составляет его серёдку и некое священное место – пяточный камень. Это храм нашего мира. Именно «обрядовое пространство» граничит с замирьем. Так вот, в Спасе требовалось создать и носить с собой всё время этакое требище. Оно было отличительной чертой «человека силы» и местом, откуда черпалась им эта самая сила. Обрядовое пространство – это мир, в котором есть середа – Алатырь-камень – и от которого тянутся нити во все «четыре Царства мира»: Царство Жизни, Царство Смерти, Царство Любви и Царство Надежды. Но основная отличительная черта «обрядового пространства» состоит в том, что это есть мир, который мне подвластен, это мой мир! И я могу в нём! А власть моя над ним возможна через его осознание во всей его полноте.
Для сравнения, в бурятском шаманизме источник силы представляет собой средоточие всего бытия. Он обозначался «гол». Основное значение слова «гол» – «сердцевина», «сущность». Это слово составляет корень таких важных понятий, как «галл» – «огонь», «голомт» – «очаг», «гол» – «река». Огонь олицетворяет эту сердцевину бытия, ибо предстаёт тем местом, где сливаются Земля и Небо, творя тепло, и шаманы используют его в своих обрядах как образное воплощение этого средоточия. Понятие «гол» в значении «река» связано с тем же представлением – сердцевиной бытия. В шаманской традиции олицетворением средоточия Вселенной служит некая река Долбор, связующая сознание человека и соединяющая Верхний, Средний и Нижний миры. В человеке же гол непосредственно находится посреди груди. Это и серёдка его собственного сознания – сэтгел. Шаман учится соединять серёдку своего естества, своего сознания, со всеобщим центром и в итоге постигает, что куда бы он ни пошёл, средоточие всего бытия – гол – непременно пребывает с ним. В этом и есть разгадка великой шаманской силы.
Понятие «обрядового пространства» сейчас можно встретить лишь в знахарской деятельности, да и то не повсеместно. Но в те далёкие времена, когда «Земля была ближе к Небу», это было обычным явлением. Наше тело воспринималось как некое жилище для духа. Здесь, прямо в тели, творилось Действо, и сюда приходил Бог!!! Был на Руси для этого особый день – неделя, названный впоследствии воскресеньем, который наши предки Богу посвящали. И сейчас по воскресеньям мы продолжаем ходить в храм, чтобы встретиться там со Всевышним, и по сей день в храмах творится священное действо – евхаристия. А раньше храмом было тело человеческое, куда приходил Господь и восседал на престол, которым было сердце человеческое. Прийти же в сей храм Бог мог только тогда, когда в нём было чисто и светло. Поэтому блюсти в чистоте своё «обрядовое пространство» и поддерживать в нём «светильник сердечный» – Жагру – было условием богообщения. И в подтверждение этих слов старый знахарь приводил нам евангельскую притчу о десяти девах.
Был в Спасе и другой образ для свода Земли. С точки зрения пахаря-земледельца свод Земли призван заложить «семя» в програбленную и проборонённую почву. Под семенем понимали сватоженные стати. Сватожить – связать узлом. Помните сваху, связывающую молодых? В своде Земли происходит нечто подобное. Изначальное отношение к своду Земли было как к особому обряду, призванному «посватать Небо с Землёй да Огонь с Водой». Несколько раз нам довелось услышать из уст знахаря, что это «Свадьба стихий», которая «характерника призвана на белый свет родить». Скорее всего, в этом воззрении Спаса нашли отражения языческие представления о свадьбе Матери Сырой Земли и Ярилы: «Жадно пила Земля живоносные лучи и породила человека. И когда вышел он из недр земных, ударил
его Ярило по голове золотой вожжой – ярой молнией. И от тех молний ум в человеке зародился». «Тель наша – суха Земля. Хотя и готова родить, но что она сама сможет, пока на неё не сойдёт отец – Небо», – так наказитель рассказывал нам о сути свода Земли.Во времена древние и незапамятные, когда ещё поляне служили своим старым богам, однажды упала на землю страшная засуха, и не было ни конца ей, ни краю.
…Старый волхв Ведун, служитель Сварога, не спал уже несколько ночей. Усталыми глазами вглядывался он в изменчивый узор светил небесных, пытаясь найти ответ на страшный вопрос: неужели же нынче и окончит свой путь на земле род человеческий? Наконец он уснул, сморённый духотой и усталостью, и ночью увидел Ведун сон вещий. Чуть свет был он на ногах и поспешил в княжеский терем.
– Боги послали мне ответ! – крикнул он что было сил. – Я знаю, как заклясть дождь! Мы сами виноваты в том, что разразилась засуха.
– В чём это мы виноваты? – нахмурился князь. – Разве мы не приносим богатые жертвы?
– И всё же боги гласят, что мы сами виновны в своей беде, – твёрдо повторил Ведун. – Ты и воины твои в далёких краях льёте человеческую кровь, словно воду. Воротясь из одного похода, сразу отправляетесь в другой. Все мужчины беспрестанно с кем-нибудь сражаются, а в сёлах остаются одни женщины, дети и немощные старцы. Вот ты, князь, помнишь, когда в последний раз в твоем граде родился ребёнок? Нет? И я не помню. У нас осталось совсем мало детей! Если так пойдёт дальше, не понадобится никакая Божья кара, люди сами себя выведут под корень!
Князь призадумался. А ведь старый Ведун прав! Как только жаркий день сменился знойным вечером, а в небе начали неохотно зажигаться первые звёзды, по улицам побежали княжеские гонцы, призывая всех мужчин и женщин выйти на большое поле. Трава на нём пожухла от зноя, земля была грубой и жёсткой, словно берег соляного озера. Люди стояли и ждали, что велит им князь.
Появилось несколько телег. На них везли бочки с вином. Виночерпии засновали меж людей, каждому подавая полную чашу. Люди пили с радостью и облегчением. И вдруг при свете взошедшей луны собравшиеся увидели, что князь расстелил на земле плащ и увлёк на него княгиню.
– Принесите жертвы Земле-Матери любовью и чадородием! – послышался громовой голос. Это Ведун взывал к людям.
Жаром зажгло кровь. Сердца застучали быстрее. Мужчины смотрели на женщин, а женщины смотрели на мужчин. Губы смыкались, сплетались руки. Пары возлегали на лоно земли и предавались страсти.
Слышались сладостные стоны, увлажнялась земля под телами, обильно политыми любовным потом. И вдруг стало темно. Ведун поднял глаза – лик луны скрылся за тёмной пеленой. Тучи заволокли небо, а в следующий миг первые капли дождя упали на обнажённые, разгорячённые тела.
Ведун стоял на краю поля, смотрел на смутное колыхание тел, слушал слитные стоны счастья, утирал с лица потоки ливня и видел, что сам Отец-Небо не мог остаться равнодушным к буйному любодейству и явился оплодотворить Мать-Землю.
Как вы, наверное, уже поняли из того, что говорилось выше, Огню в Спасе соответствовало осознание, Воде – дыхание, Земле – тель, или плоть. А вот Небу соответствовало движение. Сочетаясь в едином порыве, тело, движение, дыхание и осознание творят чудо – происходит «всполох»! То есть рождается Смага. И в этом заключалась суть свода Земли. Но рано радоваться. С «новорождённой» Смагой ещё сладить надо!!! Ведь она что конь норовистый. Помните, для русских сказок очень характерен образ коня? И особо любим конь был у казаков. Это не только образ Солнца, но и Силы. А обуздать Силу – Коня позволяет следующий свод Смаги – Неба.
Нельзя не сказать несколько слов об этом сказочном образе в сравнительном ключе с нашим повествованием. Конь как волшебный помощник человека в фольклоре очень часто облекался в птичий образ, ибо, как и птица, он мог перенести своего седока в иные миры. Недаром русская сказка рисует его нам «с крылами». А русские загадки называют коня птицею: «Бежит птица, во рту плотица; голодна – не съест, сыта – не выкинет» (конь с удилами во рту). Ту же способность Спас приписывает и силе. При её помощи мы совершаем переходы в другие состояния, то есть можем «переодевать» рубахи сознания и благодаря этому странствовать по мирам.