Торжество любви

Несомненно, им будет очень хорошо, когда они отважатся на близость, подумал он в смятении. Его возбуждение достигло наивысшего предела, и он не сомневался, что она испытывает то же самое. Старый диван — прямо за ней — словно приглашает их на свое ложе. Смелей, Николас, покажи ей райские небеса!

Так-то оно так, только место здесь неподходящее. Он давно мечтает о близости с Бетани, он хочет этого больше всего на свете! Но, конечно, не на чердаке, заваленном хламом, с которым связано так много печальных воспоминаний.

Последняя мысль остудила его пыл, и Николас несколько отодвинулся, поддерживая ее, пока она прочно не встала на ноги. Предосторожность была не лишней — Бетани дрожала всем телом, зрачки расширились, отчего глаза казались огромными и темными, а на шее красным пятном горела отметина от его поцелуя. Он погладил это пятнышко, и она, глядя на него затуманенным взором, тихо спросила:

— Почему ты остановился?

— Я не имел права начинать, — резко бросил он в ответ.

Бетани подняла к нему лицо с широко открытыми глазами, напомнив ему кого-то из обитателей непроходимых кустарниковых зарослей.

— Я думаю, что это была не самая удачная идея — показать мне домик, — как бы размышляя вслух, сказала она. — Ты признался, что с этим домиком у тебя связаны только неприятные воспоминания, и ничего больше. Но пойми, я коллекционирую их и пишу о них статьи — это моя работа и мое самое любимое увлечение.

— Тогда через какое-то время и мое отношение к ним переменится, — неожиданно для себя проговорил Николас. — Ты, как раз тот человек, который поможет мне избавиться от болезненных воспоминаний.

Вроде бы она была довольна его признанием, но почему-то покусывала губу.

— Мне почему-то не хочется, чтобы меня использовали в качестве лекарства.

С ним происходило что-то необычное. Он едва удержался, чтобы не обнять ее снова.

— Бетани, никто и не собирается тебя использовать.

Ему показалось, что он испугал ее.

— Пойду-ка я лучше к Мари, сменю Кайли, ее рабочий день вот-вот кончится, — вдруг сказала Бетани.

— В чем дело? — спросил он с тревогой. Ее глаза, только что горевшие страстным огнем, померкли. Она выглядела расстроенной, будто сожалела о случившемся. Какой же я идиот, подумал он про себя. — У тебя кто-то есть там, в Мельбурне?

— Нет, никого.

— Но был? — допытывался Николас. Что-то подсказывало ему, что он не ошибся.

— Когда-то я считала, что был.

— Что, плохо кончилось? — уточнил он. Бетани направилась к лестнице, но он жестом остановил ее.

— Останься и хорошенько рассмотри домик, а я побуду с Мари. У меня сегодня выходной.

Она не стала спорить, очевидно, ей не терпится, поскорей заняться — чтоб он сгорел! — кукольным домиком, подумал он. И почему это женщины сходят с ума по крошечным вещицам? Стоило женщине переступить порог Ярравонги и увидеть домик, как она начинала таять от умиления. Вероятно, при его виде в них просыпались материнские инстинкты.

Вот он абсолютно равнодушен к этой старинной безделушке, подумал Николас, спустившись вниз и направляясь через выложенный булыжником внутренний двор к усадебному дому. Там, на чердаке, с Бетани, он совсем забыл об этом домике. Да, какую огромную власть она имеет над ним! — подумал он и, остановившись, бросил взгляд на чердак.

Хорошо бы узнать, давно ли она порвала с тем мужчиной. Она такая красивая и обаятельная, что трудно пройти мимо, не заметив. Не надо быть психологом, чтобы понять, что разрыв причинил ей тяжелую душевную травму. Его тоже бросили, и они должны помочь друг другу.

Надо попробовать, подумал он и принялся за домашнюю работу. Прежде всего, необходимо покормить Мари и уложить ее спать. Потом приготовить такой обед, чтобы Бетани от восторга забыла всех мужчин, вместе взятых, и помнила только его одного!

Свечи! Да, обязательно, подумал он, когда обед был готов. Свечи нашлись в ящике в столовой, а вот подсвечников не было. Недолго думая, он взял две рюмки, вставил в них свечи и опустил их на дно вазы для цветов. Водрузил ее в центре стола и невольно залюбовался своим изобретением. Успех обеспечен, Бетани будет в восторге, подумал он, с гордостью глядя на накрытый собственными руками стол.

Напевая себе под нос, он потушил свет и зажег свечи.

— О, выглядит великолепно! — восторженно воскликнула Бетани, когда Николас привел ее в столовую. — Но мне надо переодеться. Не могу же я сидеть за таким прекрасным столом в футболке и джинсах!

— Только быстро! Обед почти готов, — поторопил ее он.

Получилось даже лучше, чем можно было себе представить. Когда минут через десять она вошла в столовую в черном платье выше колен, Николас уставился на нее во все глаза. Платье было с вырезом в форме сердца спереди и с глубоким вырезом на спине, прикрытым длинными и тонкими, вроде спагетти, полосками ткани. Солнце и свежий воздух позолотили ее кожу, и это придавало ей еще большую привлекательность. Николас с трудом оторвал от нее взгляд и заставил себя сосредоточиться на обеде — макароны со свининой и говядиной, маринованные в красном вине, приправленные перцем и специями, а также салат из зелени со своего огорода.

Из вина был, как всегда, отменный шираз, а на десерт — свежие ягоды со взбитыми сливками.

Первый бокал он поднял за нее:

— За женщину, которая попала ко мне в дом через мою спальню! — Это была дружеская шутка, но Бетани покраснела. Он давно не встречал женщину, которая бы так хорошела от смущения, и это его совершенно обезоруживало.

— Я просто прошла через нее, потому, что парадный вход был заперт, — возразила она. — Я там ни на минуту не задерживалась!

— Ну, это я с радостью исправлю, — проговорил он, глядя ей в глаза поверх бокала.

Она положила в рот кусочек мяса и сказала восхищенно:

— Как вкусно!

— Но ты ушла от темы нашего разговора, — напомнил он ей.

Она покачала головой.

— О! Я твои таланты оценила!

Он бросил на нее глубокий, многозначительный взгляд.

— Взаимно, поверь мне!

В этот момент проснулась Мари и огласила столовую громким плачем, переданным сюда по переговорной системе, соединявшей детскую с остальными комнатами. Оба, не сговариваясь, тут же поднялись из-за стола.

Николас улыбнулся.

— Пойдем вместе.

Когда они вошли в детскую, Мари стояла в кроватке, держась руками за обе боковые стойки.

— Я знаю, что ты научилась стоять, моя дорогая! Но пойми, сейчас уже полночь! — с укором проговорил Николас.

Бетани придвинулась к нему и сказала:

— Не разговаривай с ней. Она только того и ждет.

— Что же нам делать? — недоуменно спросил он.

— Прояви твердость, положи ее обратно в кроватку и, укрыв одеялом, туго подоткни его, чтобы она не раскрылась.