Торжество любви

Он сказал первое, что пришло ему в голову.

— Это Николас Фрейкс, жених Бетани. Сейчас ее нет дома. Она... пошла к зубному врачу. — Он взглянул на Мари, которая сосредоточенно слушала. Он лгал из лучших побуждений и надеялся, что малышка слишком мала, чтобы подражать ему.

— Пожалуйста, передайте ей, чтобы она позвонила доктору Джемисону по поводу проведенных исследований.

— По поводу исследований? Послушайте, как только она вернется, мы тут же уедем. Мы собрались за границу. Сообщите мне результаты, а я ей передам, в этом вы можете не сомневаться.

На том конце провода молчали.

— Я думаю, что при сложившихся обстоятельствах ей будет легче услышать это от вас, ее жениха. Она так нуждается в поддержке!

— Я сделаю все, чтобы поддержать ее! — воскликнул он. Он лихорадочно думал. Бетани больна? Значит, она из-за этого так неожиданно уехала?

— Тогда передайте ей, что результаты исследований — отрицательные. Без хирургического вмешательства она не сможет зачать ребенка. Но даже после операции возможность забеременеть очень невелика. Доктор не настаивает на операции, чтобы не рисковать ее здоровьем. Но лучше поговорить об этом потом, когда вы вернетесь из-за границы.

— Ну конечно, по возвращении мы сразу обратимся к вам. Я все передам Бетани.

— Спасибо, мистер Фрейкс.

— Вы были очень любезны, что позвонили нам.

Николас вынужден был сесть. Бетани здорова. Это главное. Ее жизни ничего не угрожает. Однако женщина, которую он любит, не может иметь детей! Он ошеломленно посмотрел на Мари.

— Теперь я понял, почему Бетани уехала, и в этом виноват я сам, — признался он малышке.

Она наклонила голову набок и пролепетала:

— Бе, бе, бе?

— Она уехала, потому что у меня слишком длинный язык!

Он был слеп и глух к чужому страданию. Он хочет иметь большую семью с кучей ребятишек. Но больше всего на свете он хочет быть с Бетани. Ему нужна именно она, и никто другой.

Георгина вернется примерно через час, ему сейчас не с кем оставить Мари, но, как только няня придет, он тут же помчится в Мельбурн. Он обещал сообщить Бетани о результатах клинических исследований, и он выполнит свое обещание.

— Какой здесь сегодня беспорядок, — заметила Стелла, с опаской обходя лестницу-стремянку и ведра с краской, перегородившие проход по коридору детского приюта.

Бетани грустно улыбнулась начальнице.

— Вовремя я вернулась на работу, — сказала она.

— Я очень рада вашему возвращению. Сейчас я особенно нуждаюсь в помощи.

Бетани покачала головой.

— Я сейчас оказалась как бы на переломе — решается моя судьба на всю оставшуюся жизнь.

Стелла удивленно вскинула брови.

— Звучит очень серьезно. Я полагаю, уход за детьми не значится в перечне первоочередных дел?

— Мне нравится возиться с малышами здесь, в приюте, но...

— Не многие решаются превратить заботу о чужих детях в дело всей жизни, — закончила фразу Стелла. — Не волнуйтесь, я не собираюсь уговаривать вас. Человек все должен решать сам.

Она благодарно улыбнулась своей начальнице, впервые после разлуки с Николасом почувствовав, как отлегло от сердца.

— Спасибо вам, Стелла!

Пожилая женщина посмотрела на нее с удивлением.

— За что, Бетани? Что я такого сказала?.. А впрочем... пожалуйста.

Бетани вспомнила разговор с Ангусом Холлендером. Подумать только! Он может отказаться от ее журнала и начать выпускать свой собственный, и тоже о кукольных домиках, стоит ему только захотеть! Придется приложить все силы, чтобы выдержать конкуренцию, решила она. Хотя это будет нелегко.

Бетани крутилась как белка в колесе, играя с малышами, меняя им одежду, кормя их и зорко следя за тем, чтобы они не путались под ногами у маляров. Наконец она уложила в постель последнего ребенка в импровизированной спальне—в настоящих спальнях еще шел ремонт. Она стряхнула с головы штукатурку и пригладила волосы, собираясь присесть и немного отдохнуть после напряженного дня, когда дверь приоткрылась и в проеме появилась голова Стеллы.

— Я посижу с детьми, дождусь ночную няню. А вас ждет какой-то посетитель.

— Наверное, Сэм, — прошептала Бетани и, поспешно сняв фартук, повесила его за дверью.

Однако, когда она увидела высокого крупного человека, перешагивавшего через малярные принадлежности, разбросанные по всему вестибюлю, у нее упало сердце.

— Николас, что случилось?!

Уголки его рта чуть дрогнули, когда он разглядел, в каком она плачевном виде.

— Не волнуйтесь, у меня все в порядке. Рад видеть вас. Вы прекрасно выглядите.

Она почувствовала себя растерянной, но одновременно и счастливой: она его снова видит!

Интересно, что привело его сюда? — пронеслось у нее в голове.

— Я слушаю вас, Николас. — Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль, от которой она похолодела. — Мари здорова?

— Да. Она осталась с Георгиной. Давайте поужинаем вместе, вы не против?

В наряде Золушки? Бетани решила отказаться.

— Нет, что вы! В этом платье?!

— Вы прекрасно выглядите! Ваша начальница сказала, что ваш рабочий день закончился еще полчаса назад, так, что берите свои вещи и пошли.

— Куда? Зачем?

Только сейчас он заметил, что ее одежда выпачкана краской.

— Мы можем пойти туда, где не обязательно быть нарядно одетой. Нам надо поговорить.

Поговорить им, конечно, надо, решила она, взяла свою сумочку и пошла в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок.

Ей удалось немного очистить от краски и пыли синюю юбку и кружевную блузку цвета сливочного масла, а несколько взмахов щетки для волос и немного лака, помогли справиться с ее спутанными кудрями. Подкрасив губы нестирающейся помадой, Бетани решила, что теперь готова к разговору с Николасом хотя бы внешне. Но внутренне... У нее было такое чувство, словно две противоборствующих армии расположились лагерем в области солнечного сплетения и готовятся к бою.

Николас, напротив, был собран и хорошо владел собой. Он улыбнулся, чем окончательно обезоружил ее.

— Готовы? — спросил он.

— Смотря к чему, — сказала она.

— Поужинаем, поговорим.

Она постаралась заглушить растущее чувство тревоги. Что бы ни привело его сюда, их отношения уже ничто не изменит. Лучше воспринимать этот вечер как подарок судьбы, последнее свидание.

Вильямстаун — сонный морской порт у устья реки Ярры с великолепным мостом «Западные ворота», когда-то этот порт был сердцем Мельбурна. Все здесь выглядело так, как сто лет назад, — дома, обнесенные кружевной изгородью из чугунного литья, обсаженные деревьями улицы, гавани и пирсы.