Тот, кто должен
Шрифт:
– Ясно. А с Нелей?
– О статьях.
– Да-да, мы задумали цикл статей. Вам нравится наш журнал?
– Очень.
– Это мое детище. Столько сил я вложила в этот проект! И сейчас, чтобы поддерживать его на должном уровне, требуется масса усилий. В том числе – и светская жизнь, хотя муж – ха-ха – немного протестует. И сын у меня студент уже, на финансиста учится, он не интересуется этим бизнесом. Все на моих плечах, Михаил Александрович.
–
– Команда оставляет желать лучшего. Неля – в своем мире, Василий – наш финансовый директор, не больше. Артур меня поддерживает, начальник рекламного отдела, но рекламист из него никудышный, сказать по правде.
– Тем не менее, «Мозаика» процветает.
– Спасибо. Все благодаря моим усилиям, – повторила Вероника. – И я надеюсь, что вы…
– Я хотел бы быть полезен, – заверил Мих.
– Отлично! Если мы не будем изменяться, то останемся просто рядовым глянцем. Я рада, Миша… Можно на ты?
– Конечно.
– …что ты будешь с нами.
– Спасибо, Вероника Владимировна.
За все время, пока Мих курил и отвечал на ее вопросы, он так и не смог взглянуть на нее прямо, не говоря уже о том, чтобы разглядывать ее так же откровенно, как она разглядывала его. Она сама прервала беседу.
– Ладно. У меня к тебе очень много вопросов, Миша, – сказала лукаво. – Но я их задам потом. А как тебе Неля показалась? Нормальной?
– Вполне.
– Хорошо, потом поговорим.
Но после последнего вопроса Мих потерял желание разглядывать ее пристально. Все стало совсем-совсем ясно. Очень просто. Пахнуло затхлой корпоративной этикой.
На обратном пути он даже не остановился перед дверью Василия Пантелеевича: решил для себя – не входить, не брать у него никаких анкет, не связываться с этой организацией, а убраться восвояси. И вдруг в коридоре появилась Неля с бумагами.
– Вы к Пантину? – задержала его вопросом.
– Даже не знаю.
Она смотрела в бумаги, словно дочитывая последние строчки.
– А что случилось? – спросила рассеянно.
– Поговорил с Вероникой.
– А, понятно, – она кивнула.
– А вы?..
– А я раньше в НИИ работала, потом стала журналистикой заниматься. Много газет на ноги поставила. А теперь просто деньги нужны. Просто деньги. И я стараюсь не брать в голову. Я выше этого. Метр восемьдесят два. Я в институте в волейбольной сборной играла.
Мих расхохотался.
– А ваше НИИ не напротив мэрии находилось, где теперь бизнес-центр?
– Нет, мы вообще в закрытой зоне были – под
грифом повышенной секретности. Так вы идете? – она кивнула на дверь. – Вам это может быть интересно, я думаю. Просто для опыта.– Наверное.
– Тогда ко мне – завтра. Я сейчас уйти хочу, голова болит. А завтра поговорим с вами о маниях, как вы любите.
– Да, это моя любимая тема, – Мих усмехнулся. – Можете на «ты».
– Ты отдай эти статьи Пантину, – она вручила ему бумаги. – Он хотел просмотреть. И скажи ему, что в его компетенцию это не входит, а просто я понимаю, что ему заняться нечем.
Мих взял статьи и вошел.
16. ИНФОРМАЦИЯ
Мама так ни о чем и не спросила. Но не спросила – подчеркнуто, выпукло, хуже, чем спросила и не одобрила.
Мих копался с анкетами Василия Пантелеевича, повторяя письменно те же ответы, которые давал ему устно. Анкет было много, это раздражало. Из тех же фраз пришлось лепить и резюме.
Раньше Миху не доводилось возиться с резюме, и теперь, перечисляя специфические учреждения в графе «Место предыдущей работы», он думал, насколько нелепа сама последовательность: из профессиональной психологии – в глянец. В глянец, как в следующую стадию психических проблем и отклонений.
Позвонила Ленка.
– Мих, он умер! Умер, представляешь! Такой молодой. Еще такой молодой…
Он понял, что она плачет. Она рыдает, а ей это вредно. Но она, зная это, рыдает в трубку все громче, убиваясь из-за чьей-то смерти.
– Кто умер, Лена?
– Майкл Джексон. Ты слышал?
– Слышал, да.
– Я с утра не могу в себя прийти. Я сына назову Майклом.
– А Макс что говорит?
– Говорит, что это и доказывает, что ребенок не его.
– Он считает, что ребенок не его?!
Миха подкинуло. Вот над чем следовало бы плакать! Кулаки сжались.
– Я сейчас приду.
Ленка с плачем бросилась ему на шею, растирая руками слезы.
– Он же икона. Икона! А столько грязи на него вылили. Может, это его и подкосило.
Мих ни разу не видел, чтобы Ленка так оплакивала умерших родственников.
– Ты точно знаешь, что сын будет?
Он отодвинул ее от себя, заглянул в глаза.
– Да. Я на УЗИ была.
– Деньги нужны тебе?
– Нет, пока нет. Мне так жаль его. Такие люди не должны умирать…
Мих сел на диван, а Ленка продолжала ходить по комнате, смахивая с лица слезы.