Тотем

Всё произошло быстро. Кайра не выделялась выдающимися навыками бойца и уж тем более никогда и никого не убивала, но в этот раз сломленную девчонку списали со счетов. Пренебрегли предосторожностью, считая, что она не представляет угрозы. Что она может? Ничего.

Перекушенная лисьими клыками верёвка валялась на земле около следов от колёс повозки. Девушка, сумевшая достать чужой нож из вороха небрежно сложенной одежды, подбиралась всё ближе к мужчине. Ей всё равно, что удар в спину — это подло, это низко и не достойно чести её рода. Она должна отомстить росомахе любыми способами, и пока вариант казался возможным, она стремилась к нему. Кайра слишком сильно хотела пролить его кровь; слишком больно сжималось в груди беспокойное сердце. Она допустила ещё одну ошибку.

Детский, знакомый плач зазвучал где-то сбоку. Забывая о мести, Кайра столкнулась с собственным прошлым. Она отвела взгляд, отвлекаясь на плачущего перепуганного ребёнка. Младший брат, последний выживший член её рода, будто не хотел видеть ещё одно кровопролитие.

— Тельконтар... — выдохнула она, словно не верила в то, что кто-то кроме неё успел избежать смерти. Впервые Кайре хотелось зарыдать в голос, обнять брата и прижать к своей груди, только бы больше не видеть смертей близких. Только бы знать, что у неё ещё кто-то остался.

Этого хватило, чтобы росомаха обернулся и избежал своей смерти.

Тонкое запястье утонуло в грубой мужской силе, стиснувшей ладонь девушки так, что лезвие выпало и со звоном стукнулось о подмостки у её ног.

— Сука! — прорычал ей в лицо Сэт, понимая, что она только что собиралась ударить его ножом в спину. Он был на грани того, чтобы отвесить девчонке здравую пощечину, но его отвлёк всплеск народного гнева вокруг. Лисы увидели, что их княжна вовсе не покорна новому регенту, и единодушно бросились в пекло бессмысленного и беспощадного бунта. Сэт сгрёб в охапку княжича и пошёл прочь с подмостков, бросив на них девушку — в ярости ему было всё равно, что с ней случится в этом месиве. Гнев выжигал в нём даже те скудные крохи сострадания, которые можно было по сусекам наскрести в закромах его души, было бы желание.

Но никто даже пытался. Посадив перед собой рыдающего ребёнка, Сэт взобрался в седло и толкнул пятками мохнатого вороного жеребца.

— Княжна! — лисий воин оказался рядом с девушкой, протянул к ней руки, помогая подняться. — Вставайте, сударыня, нам нужно уходить.

— Спасите князя.

Князя, не княжича. Кайра отказывалась от помощи. Она показывала на мальчонку в руках росомахи. Лисица с тяжестью на сердце признавала брата новым князем Лисбора. Она не желала мириться со смертью отца, но в нарастающей панике и огне мятежа должна подчеркнуть важность брата. Он всё, что у неё осталось. Он — лисий князь. Он — её семья.

Лисий народ поднимался на бой. Они не желали этой войны, но свобода слаще жизни под гнётом росомах. Звенели мечи. Стрелы убивали врагов, но за трёх убитых росомах лисы заплатили десятком невинных загубленных душ. Паника в деревне нарастала, захватывая жителей, как смертоносная сокрушительная война. С каждой попыткой выбить свободу с боем они погибали и сгорали в огне бесславными героями — мятежниками.

Воины защищали княжну, отдавали жизни за её свободу, пока она холодно отправляла их на бойню, не ценя ни единой жизни. Кайра желала мести и ликовала с новым убитым росомахой, пока в бегстве, спасаясь от стрел, не столкнулась с лисой.

— Всё ты, треклятая, виновата, — старая лиса мёртвой хваткой вцепилась в плечи княжны, не позволяя ей уйти вслед за воином из гущи смертей. Пусть дышит. Пусть познает смрад смерти и страха. — Из-за тебя дети наши и мужья умирают. Будь же ты проклята! — женщина разрыдалась, повиснув у княжны на плечах. Она бы задушила её собственными руками, но не хватало сил.

Кайра дёрнулась, сбросила с себя цепкие руки. Женщина пошатнулась, словно княжна была единственной опорой, и рухнула на колени рядом с телом убитого сына. Мальчику едва минуло десять зим, как смерть забрала его. Пустыми глазами, цвета васильков, он смотрел на ясное небо. Белую рубаху на груди залила кровь, словно яркая вышивка.

— Тельконтар, — Кайра схватилась за стену избы, сглотнула кислую слюну и посмотрела на деревню.

Лисы умирали за неё. За её глупость и гордость.

К вечеру деревня горела. Росомахи вырезали всех, даже стариков и младенцев. Кайру подобрали в трёх метрах от подмостков в попытке уползти и бежать — благо, воины Сэта достаточно насмотрелись на княжну, чтобы узнать её в беснующейся толпе рыжих шкур. Это был ещё один урок глупой лисичке — за каждым её опрометчивым шагом следует смерть.

***

Северные земли встретили их метелями и пронзающим холодом, который, однако, был для росомах привычным и родным. Ледяной ветер отбросил назад длинные волосы и раздал всем пощечин, но сердца северных бесов горели нетерпением и радостным предвкушением. Ветреную степь сменил густой, белоснежный лес. Воины ликовали. Даже Сэт, казалось, впервые за много дней наконец улыбнулся, когда на горизонте показались заснеженные стены Стронгхолда, города-форта росомах. Выпустив клуб пара изо рта, мужчина притормозил горячего коня и на минуту залюбовался родным городом, запоминая, как трепещет сердце при виде своего тотема на дороге, ведущей к дому.

Чужие земли, как остриё копья между рёбер. Кайра чувствовала себя загнанным зверем, который отчаянно бился, но не мог спасти себя от той сотни голодных тварей, что рвались к ней, желая разорвать на куски.

Росомахи встретили своих воинов ликованием и сбежались к ним, чтобы прикоснуться к победителям, к тем, кто вернулся живым и с трофеями. Жители знали, что их князь уезжал свататься, и искали лисицу взглядом среди приехавших, заглядывая в лица и спрашивая, где же долгожданная невеста. Кайра, не привыкшая к холоду, кутаясь в меха, потому что собственная шкура не защищала от холода, не желала показывать своего лица. Дыхание клубами пара вырывалось изо рта; а она уже не надеялась отогреться. В сравнении с родным лесом, Лисбором, радующим тёплыми зимами, — края Росомах, как их жители, щерились на чужаков, будто свирепые звери. Кайра выглядела лисой, которую окружили со всех сторон охотничьи псы. Внутренний зверь скалился и крутился волчком, готовясь к броску, даже если он станет последним. Он не отдаст свою шкуру так дёшево.

Взойдя на высокое деревянное крыльцо своего дома, Сэт поприветствовал ликующую толпу — для них он был любимым и почитаемым вождём, во взгляде народа читалась неподдельная преданность и радость видеть своего предводителя живым. Один за другим из толпы раздавались вопросительные возгласы, и Сэт, услышав их, не без досады вспомнил о своей привезённой невесте-беде и жестом велел привести её.

— Без глупостей, — предупредил Кайру уже знакомый седой воин, помогая спешиться и развязывая ей запястья. Улыбающиеся росомахи один за другим пытались заглянуть ей в лицо, скрытое меховым капюшоном. Проводив девушку до правителя, седовласый мужчина отступил на шаг, занимая место среди свиты Сэнтинэла.

Опустив голову, Кайра не показывала лица, не пыталась продемонстрировать крутой нрав и вновь кинуться в бой при любой возможности. Её злило, что на неё смотрели, как на трофей. Каждый взгляд, прикованный к себе, она чувствовала кожей и хотела его сбросить, как налипшую грязь. Но не могла. Держалась, помня, что где-то в этой толпе росомах остался её младший брат. Сейчас его жизнь дороже её гордости.

— Мы ехали к лисам с миром, а нас встретили подлым ударом в спину… — тем временем вещал Сэт, обращаясь к своему народу. Он рассказывал о том, что победа в неожиданной войне осталась за ними. О том, что привёз из лисьих земель завидные трофеи… И словно в подтверждение своих слов князь Росомах потянулся к девушке, мягким движением сбросив с её головы меховой капюшон.