Товарищ «Чума» 8
Шрифт:
Но как раз этот момент меня совершенно не волновал. Меня больше беспокоило, кто же открыл портал в Пескоройку? Кроме Королевы Маб, владеющей секретом пространственных переходов, других магов и волшебных сущностей с такими талантами у меня в знакомцах не было.
В общем, что это было, и кто нам всем, можно сказать, подставил плечо помощи, а кое-кого и вовсе спас от неминуемой смерти, так и осталось для меня неразрешимой загадкой. Ведь тому, кто открыл портал, должна быть известна конечная точка пути — Пескоройка. А сколько времени затерянное в лесах поместье князей Перовских пребывало в забвении, не знает даже сам Вольга Богданович.
Ладно, я решил пока отложить в сторонку
А серьёзно ослабевшему лешему не удалось ничем им помочь. Он и так едва-едва сумел сохранить мою семью, и я за это буду считать себя его вечным должником. Ведь Глафира Митрофановна и Акулинка для меня самое дорогое, что есть в этом мире. Да дед еще… Даже два — один живой и молодой, а второй старый и мёртвый. А сейчас, когда Глаша беременна… Так и вовсе…
Такие дела, но партизанский отряд был разгромлен. Многие погибли, а тех, кто выжил, взяли в плен и увезли в Покровку. Большего леший и не мог сообщить, но и на том спасибо! В общем, я решил попытаться вытащить партизан из фашистских застенков… Если, конечно, хоть кто-нибудь из них остался в живых.
К тому же, именно в Покровке у меня имелся собственный «агент» — трёхсотлетняя ведьма-француженка Глория-Луиза, которую мой «сосед по чердаку» лет этак триста назад спас от Марсельской чумы, которую сам же и запустил. Только эта страшная болезнь оказалась на редкость избирательной… Вернее, избирательным оказался сам повелитель смертельных болезней — всадник «белый» по имени Чума…
Когда мне открылась эта часть его памяти, я даже проникся тем «кодексом чести», который проповедовал глашатай грядущего Апокалипсиса: да воздастся каждому по делам его. В тот момент у меня даже отступил страх потерять собственное «я», настолько благородным был поступок Чумы по спасению маленькой девочки и всей её семьи от неминуемой смерти.
Будь я тогда на его месте, я поступил бы точно так же… Черт! Неужели я начинаю думать, как эта Высшая Сущность, призванная самим Спасителем карать и миловать? Нет! Он, хоть и заперт у меня в голове, но влияния на мои желания и поступки пока не имеет! Или у него такой план — медленно, исподволь, «прорастать» у меня в голове, подменяя мои мысли своими, и ждать, пока я окончательно не проникнусь его «идеями»?
— Хватит! — Я даже воскликнул вслух, чтобы как-то освободиться от этих навязчивых мыслей. Если я буду и дальше на этом зацикливаться, легко и вовсе с катушек слететь!
Топать до Покровки было изрядно, а лес, в котором я мог бы открыть волшебную тропинку лешего перестал существовать. Поэтому я решил, не мудрствуя лукаво, позаимствовать автотранспорт у фрицев. И выбор мой пал на небольшой семейный автомобиль (по крайней мере он таковым считался в Германии до войны) «Opel Olympia».
На этой железной лошадке, уже повидавшей виды и попробовавшей вволю русского бездорожья, разъезжал по всей видимости какой-то невысокий офицерский чин, уровня лейтенанта. Если бы это был «Opel Kadett» — еще более мелкий и неказистый автомобильчик, то на нём разъезжали бы унтера-фельдфебели. Такая вот субординация.
Для моей цели машинка пришлась как нельзя кстати. Выдумывать чего-то новенького мне абсолютно не хотелось, да устал я уже от всех приключений, которым конца-края не было, да и не будет пока. Поэтому на подходе к автомобилю, я просто набросил на него отворотную печать «пустой глаз», как не без юмора назвал её Афанасий, и машинка перестала существовать для всех толкущихся рядом
с ней фрицев.Олимпия, хоть и выглядела снаружи основательно потрёпанной, на деле оказалась весьма ухоженной. Было видно, что водитель за ней хорошо следил, даже пыли и сажи в салоне не было совсем. А учитывая окружающую обстановку, марафет нужно было наводить едва ли не каждый час.
Я проверил уровень топлива — не хотелось бы встать на полдороге. Топливный бак оказался полон. Усевшись на водительское место, я завел двигатель. Автомобиль слегка затрясся, рыкнул, стрельнул вонючими выхлопными газами, а после ровно и уверенно заурчал.
Заклинание отвода глаз действовало великолепно — ни одна фашистская собака не обратила внимание ни на звуки запускаемого двигателя, ни на то, что в машине находится совершенно чужой человек. Поэтому я спокойно дал газу, вырулил на дорогу, и покатился по дороге, ведущей в Покровку.
Я неторопливо ехал мимо знакомых кукурузных полей с частично полегшими стеблями, и размохраченными початками, расклеванными птицами и растащенными по норам грызунами, которые так никто и не удосужился собрать. Население близлежащих деревень, составляющих колхозы и совхозы, обрабатывающие эти поля, было насильно вывезено на работы в Германию.
А вот и приметный поворот, на котором я укокошил двух фрицев, а личиной одного из них воспользовался впоследствии. И ведь совсем недавно это было, а такое ощущение, что уже прошла целая жизнь. И всё из-за того, что за столь короткий отрезок времени со мной случилось столько событий, сколько не случалось за всё моё житьё-бытьё в будущем.
Повоевать, правда, мне и там пришлось. Но здесь я опять влюбился, хотя уже и не чаял найти женщину, за которую готов и в огонь, и в воду… Да что там — здесь я впервые стану отцом! Отцом!!! У меня скоро будет сын! Наследник! Если, конечно, Вольга Богданович не ошибся с полом будущего ребёнка.
А он не ошибся — маги кровезнатцы, каким он является, это умеют определять с точностью. Может быть, и я скоро так смогу. Я ведь тоже кровезнатец теперь, да еще и потомственный светлейший князь. Как только мне всё это теперь увязать с основной доктриной Советского Союза об уничтожении сословий [48] ?
48
Декретом «Об уничтожении сословий и гражданских чинов», принятым 10 (23) ноября 1917 года, были упразднены все сословия и гражданские чины в Российской империи, в том числе дворянство.
— Ну, ничего, — произнёс я вслух, притопив педаль газа, — с духовенством же как-то само разрулилось и без моей помощи. А со мной мы и за дворян порешаем!
«Олимпия» рыкнула и набрала скорость, оставляя за спиной серые клубы пыли. Погода этой осенью стояла на редкость засушливая. Второй месяц и не дождинки. А вот интересно, как будет объяснять себе случайный свидетель, эти возникающие ниоткуда клубы пыли? Машина-то под заклинанием, и её никто не видит. А вот пыль в эту установку никак не входит.
На этот раз я остановил реквизированный автомобиль, не доезжая до контрольно-пропускного пункта, расположенного на самой окраине села. Я загнал «Олимпию» в ближайшие заросли и вылез из салона. Первым моим желанием было испортить машину, чтобы не оставлять фрицам.
Но, слегка подумав, я решил пока её не ломать — а вдруг, да понадобится ещё. Влив вдействующую печать отвода глаз еще силы (теперь она простоит тут незамеченной никем неделю, не меньше), я направился в военный госпиталь, навестить свою французскую подружку Глорию.