Товарищ «Чума» 8

Никаких проблем с пересечением КПП не возникло — никто из караульных в мою сторону даже носом не повёл. Как же здорово быть ведьмаком на войне! Я сейчас запросто мог перерезать охранникам глотки, а они бы даже и глазом не моргнули. У меня просто чесались руки, совершить акт возмездия за все их грехи, но было еще рано. Мне сейчас лишняя паника не нужна.

Для начала надо найти колдунью, если она ещё здесь и получить от неё информацию, остался ли кто в живых из захваченного партизанского отряда. Может быть, я уже опоздал… От осознания возможной трагедии мне стало так горько на душе, что хоть волком вой!

Мне вспомнился никогда неунывающий весельчак-балагур дед Маркей, обращающийся как бог со снайперской винтовкой. Рассудительный и великодушный командир отряда — товарищ Суровый. Даже вечно ищущий подвох старший политрук Карпуха, как его кликал шебутной дедок-снайпер и фамилию которого я так и не удосужился узнать, был мне также дорог, как и все остальные, поскольку жизни своей в бою с врагом не жалел.

А что въедливый очень, так работа у него такая — везде искать подвох, да шпионов-предателей. И не будь этих людей, куда тяжелее и кровавее далась бы нам наша победа. А всё остальное — тонны дерьма и грязи, что вылили на них после — тоже происки… Вот только чьи: врагов, дураков, или идеологических противников, думайте уже сами.

Вывеска колхоза «Красный сеятель» обнаружилась на том же самом месте, где я видел её в последний раз — над большими металлическими воротами. Немецкий госпиталь тоже никуда не делся, а точно так же располагался в больших крепких амбарах, которые фашисты попросту переоборудовали под палаты. На большом дворе бывшего совхоза всё так же ковыляли гитлеровские подранки, напоминая египетские мумии из-за обилия бинтов.

На этот раз было много обожжённых солдат, прибывших, наверное, из горевшего леса дедки Большака. Значит, не так-то просто им далась эта временная победа, раз половина госпиталя завалена пациентами с ожогами разной степени тяжести. Эту информацию я просто почерпнул в голове рядом проходящего военного медика в белом халате.

По уже проторенной дорожке я добрался до бывшего здания колхозной администрации, где обосновалось начальство этой медицинской части. И именно моя колдунья рулила здесь всем немалым медицинским хозяйством — ибо была его начальницей-главврачом.

Пробраться в её кабинет тоже было делом техники — это я легко проделывал еще в прошлый раз. Хозяйки в её кабинете я не обнаружил, поэтому заняв её кресло, я забросил ноги на стол. Свалив на пол какие-то бумаги (скоро они ей и вовсе не понадобятся), я подвесил в кабинете заклинание с примечательным названием «гуси Рима».

Я уже неоднократно обращал своё внимание на весьма юморные названия магических конструктов, подчерпнутых мной в книге заклинаний Афанасия Никитина. «Гуси Рима» были этакой охранной сигнализацией, предупреждающей мага о постороннем вторжении в его «личное пространство». Ведь все же знают легенду [49] о том, как когда-то гуси спасли Вечный город [50] .

В общем, активировав заклинание, которое предупредит меня о появлении в кабинете главврача любого постороннего (хоть он меня всё равно даже не увидит), либо самой хозяйки, я постарался немного вздремнуть и хоть немного восстановить силы. Прошедшая ночка выдалась на редкость тяжёлой.

49

Легенда гласит, что гуси, обитавшие при храме Юноны в Риме, разбудили спящих римских солдат, тем самым предупредив их о нападении галлов и спасли город. Эта история, повествуемая Тит Ливием в «Истории от основания города», стала символом неожиданного героизма и важной частью римской культуры.

50

Рим — город, получивший имя «Вечный город» (лат. Urbs Aeterna, итал. La Citta Eterna) за свою богатую историю, культурное наследие и значительное влияние на мировую цивилизацию. Имя «Вечный город» впервые употребил римский поэт Альбий Тибулл в I веке до н.э., и его подхватили другие великие писатели, такие как Овидий, Вергилий и Ливий.

Пусть сон мой был чуток, но мне удалось неплохо выспаться до тех пор, пока в моей голове не раздалось громкое гоготание римских гусей. И тут Афанасий оказался верен себе — «звуковой сигнал» в виде птичьего гогота меня весьма позабавил. Не дёргаясь понапрасну, я приоткрыл один глаз, оценивая окружающую обстановку.

В кабине оказалось двое: Глория и крепкий седовласый Stabsarzt [51] с эмблемой Эскулапа [52] на полевой форме и багровым лицом любителя крепкой выпивки. А поскольку проблем со спиртом в медицинских частях вермахта не наблюдалось, то этот дядя мог предаваться своему любимому пороку в любое время.

51

Stabsarzt в Вермахте — это звание военного медика, соответствующее капитану медицинской службы. Это звание присваивалось врачам, занимающим штатные должности в различных медицинских подразделениях Вермахта, например, в госпиталях, полевых госпиталях, медицинских частях и штабах.

52

Эмблема Эскулапа — змея, обвивающая посох Эскулапа, которую в вермахте носили как отличительный знак на плечевых ремнях, погонах, и как нарукавную нашивку.

Он и сейчас страстно хотел выпить… Вернее, похмелиться после вчерашних вечерних посиделок с раненными офицерами — пациентами полевого госпиталя. Которым он же, собственноручно, и продал хорошую долю спирта. Это я мгновенно прочитал у него в голове, но еще раньше меня накрыло таким смрадом застарелого перегара, что впору было закашляться.

Состряпав невозмутимый покер-фейс, прожжённая ведьма лишь покосилась в мою сторону, а после принялась филигранно отчитывать своего подчинённого — любителя основательно заложить «за воротник». Некоторые из её оборотов на немецком я бы с удовольствием записал для памяти, поскольку раньше с такими ругательствами не встречался.

Физиономия медика-капитана всё сильнее и сильнее краснела, пока не сравнялась по цвету с варёной свёклой. Но он стойко терпел и не возмущался, поскольку этот залёт у него далеко не первый и, скорее всего, не последний. И именно от старой ведьмы полностью зависела его дальнейшая судьба.

Мой ментальный дар спокойно считывал эту информацию из головы выпивохи. Тля! Да у него даже мысли отдавали похмельным перегаром! Или это просто мои синестетические способности так реагировали на его алкогольный профессионализм? Я насильно притушил своё восприятие, чтобы не чувствовать всего этого смрада, и мне немного полегчало. Настолько противных ощущений мне уже давно не приходилось испытывать.

— Schnapsleiche [53] ! — прошипела напоследок рассерженной гадюкой Глория, выпроваживая штабс-артца за дверь.

Тот что-то невнятно бормотал в своё оправдание, божился, что больше ни-ни — ни капли в рот этой гадости не возьмёт, клялся, что это в последний раз. Но я, как и Глория понимали, что этого горбатого только могила исправит. Что он будет бухать до тех пор, пока, действительно, не щелкнет ластами.

И осталось ему не так уж и много — не смотря на внешнюю крепость, организм алкаша был уже основательно изношен. Такие как он обычно не переживают сорока лет, либо переживают этот рубеж, но ненадолго. К слову сказать, старая ведьма могла легко излечить своего подчиненного от этого пагубного недуга. Но не собиралась этого делать. Ведь каждый такой «разбор полётов» даровал ей малую толику сил. И я видел, как она тянет силы из этого алкаша. И таких алкашей под её «крылом» хватало.

53

Schnapsleiche (нем.) — шнапс + труп. Тот, кто очень сильно нажрался и соответственно выглядит.

Глория захлопнула дверь за медиком, провернула ключ в замке и повернулась ко мне:

— Приветствую вас, Месер! Я так рада, что вы обо мне не забыли…

Глава 21

Наша встреча меня весьма порадовала, как и то, что Глория так и не успела воспользоваться моим смертельным прощальным подарком для фашистов, который я оставил ей, отбывая на выручку деда в Берлин. Зараженная туляремией мышь до сих пор продолжала мерно посапывать в специальной коробочке где-то в подвале под кабинетом ведьмы.

Уходя, я не торопил Глорию срочно запускать болезнь в части и соединения вермахта. Я дал ей время разобраться со своими делами. Было лишь одно условие — успеть до наступления холодов. А до них было еще далеко. Так что я с облегчением выдохнул — ведь вместе с немцами погибли бы и пленные партизаны. Ну, если они, конечно, живы.

— Простите, Месер, но я не успела преподнести бошам ваш сюрприз… — Глория как-то предугадала моли мысли, хотя никаким ментальным талантом не владела.

Однако, когда на протяжении трёх сотен лет приходится выживать в магическом мире среди настоящих акул, поневоле станешь неплохим психологом и физономистом. Вот только направление моих мыслей она угадала не совсем верно.