Трансцендентный дневник 4

Шрила Прабхупада, услышав эти новости, неодобрительно покачал головой.

В последнем номере «Блитц» напечатана статья, в которой о Сатья Саи Бабе отзываются весьма благоприятно, И в ней делается возмутительное заявление о его так называемой «божественности». Этим вечером Прадьюмна и я на короткое время встретились со Шрилой Прабхупадой, чтобы обсудить, как нам написать письмо, бросающее вызов йогу. I Я прочитал вслух несколько пассажей из статьи: «Баба олицетворяет эту философию: Бог — это человек, а человек— это Бог, — такова основа его религии. Как он сказал мне: «Бог — это человек, и человек — это Бог. В каждом из Нас есть что-то от Бога, божественная искра внутри нас. Все люди божественны подобно мне, с духом, воплощенным в человеческой плоти и костях. Единственная разница между нами в том, что они не догадываются об этой божественности».

Прабхупада был возмущен: «Они не догадываются! Итак, Как может Бог не догадываться? Только посмотрите!»

«Они делают Бога таким дешевым», — сказал я.

Губы Прабхупады слегка скривились: «Негодяй!»

«А следующая часть еще хуже, — сказал я и продолжил читать. — «Для сомневающегося или сбитого с толку меньшинства, к коему я тогда принадлежал, у Свамиджи есть следующее послание: «Те, кто хочет достать жемчуг из моря, должны нырять глубоко, чтобы найти его. Не будет проку, если они поплескаются в волнах на мелководье и скажут, что в море нет жемчуга, и что истории о нем — ложь. Подобно этому, если человек хочет снискать любовь и милость аватарЫу он должен погрузиться глубоко и влиться в Саи Бабу. Только тогда он станет единым со мной и будет нести меня в самой глубине своего сердца».

«Каждый может так говорить, — ответил Прабхупада. — Но что ты как Бог сделал?»

Он повторил другую цитату из газеты: «Бог — индиец», и покачал головой. «Это все сильно запутывает, — сказал он, а затем спросил: — Так есть там что-нибудь про нас? Он (автор) критиковал «Бог — индиец», это критика?»

«Нет, нет, это прославление, — ответил я. — Он националист, так что он говорит, что Бог — индиец, потому что подразумевается, что это очень хорошо».

«Как Бог может быть индийцем? — спросил Прабхупада. — Тогда какой же Он Бог? Бог должен быть Богом для каждого».

Я кратко изложил суть статьи: «Он говорит, что он — воплотившийся образ Кришны, что он — Шива и Парвати одновременно. Он воплощает в себе как мужское, так и женское начала. Кришна, как мы читаем о Нем в писаниях, должен напоминать Свамиджи. Его шаги — это танец, изливающийся в грациозном движении».

Прабхупада вновь покачал головой и сказал, что он уже услышал достаточно. Затем он перешел в сад, сказав Прадьюмне: «Итак, ты напиши. Я уже все тебе сказал. Сейчас я не могу говорить. Ты пиши, я уже дал тебе наметки».

Прадьюмна начал подчеркивать различные утверждения статьи и формулировать ответ. Прежде чем оставить Шрилу Прабхупаду отдыхать в одиночестве в саду, он высказал несколько соображений. «Авьяктам въяктим апаннам. Он говорит: «Я появился из бесформенного». Но, как говорит Кришна, любой, кто так утверждает — абуддхаях».

Прабхупада предложил ему другой аргумент: «Кроме того, в другом месте Кришна говорит, что они проходят через наше существование… Мы существовали в прошлом, существуем сейчас и в будущем продолжим существовать. Так когда же он становится авъякта?- Прошлое, настоящее, будущее —три фазы времени. Итак, если в каждую из них он — личность, когда же он перестает быть личностью? И то, что «Бог — индиец»,— также глупость. Кришна говорит: сарва йонишу каунтея муртаях самбха-ванти ях, ахам биджа прадах пита. Так как же Он может быть индийцем? Повсюду во вселенной, сколько бы ни было форм жизни, Он — отец каждой из них. Как же Он может быть индийцем?»

Прадьюмна процитировал стих 9.11 из «Бхагавад-гиты», а Прабхупада добавил: «Танум atupumax. Это представление об индийском, европейском существует, потому что вы — мудха. Просто бросьте ему открытый вызов, прямо. «Ты — мудха, ты негодяй», — сразу же. Пусть говорит. И пошлите это в газету, написав, что «это письмо мы посылаем для того, чтобы бросить вызов этому негодяю». Если он не ответит, будет молчать, значит, он согласен с тем, что он — негодяй».

Прадьюмна добавил, что Саи Баба утверждает, что самоосознание— это осознание Бога.

Прабхупада ответил строго, так, как будто он обращался напрямую к Саи Бабе: «Но ты не достиг самоосознания. Ты безумец, мошенник. Как ты можешь быть достигшим уровня самоосознания? Сумасшедший не может достичь уровня самоосознания». .

Когда я заметил, что если бы Саи Баба был до этого Кришной, как он может противоречить тому, о чем сказано в «Бхагавад-гите», Прабхупада перешел в наступление: «Ты не Кришна, поскольку если бы ты был Кришной, тогда как ты можешь быть мошенником. Кришна — не мошенник».

Мы покинули сад, и Прадьюмна занялся записыванием всех аргументов в письмо. 4

12 сентября 1976 года

Прем Йоги ушел этим утром. Прабхупада был слегка разочарован и решил, что, возможно, он не согласен с нашей философией.

*

Лекция Шрилы Прабхупады по «Шримад-Бхагаватам» была короче, чем обычно. Он все еще страдает от повышенного кровяного давления, и когда он разговаривает, у него начинает болеть голова.

В сегодняшнем стихе говорилось о том, как Драуни, Ашваттхама, сын брахмана, деградировал, исполняя обязанности кшатрия. Ашваттхама обезглавил пятерых спящих сыновей Драупади и принес их головы Дурьодхане. Даже Дурьодхана, лежавший на смертном одре после того, как в поединке Бхима сломал ему хребет своей палицей, испытал отвращение от этого омерзительного поступка.

В своей лекции Прабхупада описал психологию истинного кшатрия: воин никогда бы не убил спящих врагов. Более того, его враги были безоружны, истинный кшатрий дал бы им оружие, и затем они бы сразились. «Один из них должен умереть. Это решается в бою. До тех пор, пока один из соперников не умрет, сражение будет продолжаться. Это называется вира-гатим. Если кшатрий умирает в сражении, он достигает вира-гатим, то есть попадает на райские планеты».

Прабхупада сказал, что те, кто умерли на поле битвы Курукшетра, имея в этот момент возможность видеть Кришну, обрели свои изначальные духовные формы. А те, кто не могли видеть Его, все же отправились на небеса. «Так что сражаться не всегда плохо. Если это дхарма-юддха, битва в соответствии с предписанными правилами, а не самовольная бойня, то это победа. Эта наука утрачена. Сейчас сражение значит хулиганство, вандализм, гунда-изм — это не сражение».

Комментируя поражение Дурьодханы, Прабхупада описал приезд Господа Баларамы, гуру Дурьодханы: «Кришна был нейтрален, но Он принял сторону Арджуны. Он управлял колесницей. Это значит, что Он был на стороне Пандавов. Но на самом деле Он не сражался. Баларама тоже не принимал участия в сражении и для того, чтобы избежать встречи с любой из враждующих сторон, Он путешествовал по всей Индии от одного святого места к другому. Он симпатизировал Дурьодхане, поскольку тот обучался у него искусству владения палицей, гада. Когда Он вернулся, сражение еще продолжалось. Просто для того чтобы выразить Ему почтение, они остановили битву, но никто ничего не говорил. Пандавы знали, что Баларама симпатизирует Дурьодхане, и если Он примет сторону Дурьодханы, то все будет испорчено, поскольку Он — Верховная Личность Бога. Но Он этого не стал делать. Он дал совет: «Мой дорогой Дурьодхана, Я знаю, что ты — великий воин, ты овладел искусством боя. Но ты не настолько силен, как Бхима». А затем посоветовал Бхиме: «Мой дорогой Бхима, ты обладаешь силой десяти тысяч слонов, естественно, у тебя есть превосходство в силе. Однако Дурьодхана знает искусство боя лучше тебя, хоть ты физически сильнее. Так что победа не будет ни на чьей стороне. Разве вы не можете остановиться? Сражение будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не умрет, так какой же в этом смысл? Никто никого не одолеет, а сражение будет продолжаться. Лучше его прекратить».

Но они стояли, не говоря ни слова. Их молчание означало, что им не по душе этот совет. У Бхимы было много старых обид на Дурьодхану, поскольку, когда Драупади раздевали в их присутствии, Пандавы вынуждены были сидеть молча, не протестуя. Там было столько происшествий — соперничество и взаимные оскорбления. Поэтому они воспользовались случаем дать волю ненависти в сражении. Каждый из них был преисполнен решимости: «Я должен убить его». Дурьодхана был решительно настроен убить Бхиму, а Бхима — Дурьодхану. Итак, когда они не послушались наставлений Баладевы, Баладева покинул это место. Он вернулся в Двараку».